Страница 47 из 58
Я выжал ткань, и там было не меньше пары чашек воды. Футболка не стала сухой, но была влажной, а не мокрой. Я тряхнул ее и зашипел от боли в груди.
Рочио испуганно вдохнула за мной.
— Что с тобой случилось? — сказала она.
Я опустил взгляд. Да, было плохо. Синяки чернели на коже от левой подмышки почти до живота.
Я попытался рассмеяться, но стало только больнее.
— Безумные лозы пытались раздавить меня, — сказал я, стараясь звучать бодро. — Они решили поломать мне пару ребер, пока я выбирался.
— И ты молчал.
— Рука беспокоила меня сильнее.
— Финн… — она замерла у моего плеча, ее голос стал тише. — Можно?
Если бы я не страдал от боли, я бы обрадовался тому, что девушка, что мне нравится, спрашивает разрешения коснуться моего полуобнаженного тела. Но сейчас я смог лишь отодвинуться от края, чтобы не сорваться.
— Не стесняйся.
Рочио опустилась у моей спины. Ее ладони замерли над синяками. А потом осторожно, едва ощутимо, она опустила руку на мою кожу. Она прошептала чары.
— Они не сломаны, — сказала она. — Просто треснули.
— Это уже что-то.
— Peor es nada, — прошептала она. — Да.
Она снова заговорила тихо и переливчато, как когда успокаивала мою головную боль, и когда помогала с рукой. Слова звучали как колыбельная, успокаивали нервы. Боль утихала. Я вдохнул, и кололо уже меньше.
Рочио отклонилась, и атмосфера изменилась. Я сжал футболку, подозревая, что, если попытаюсь ее надеть, она настоит на помощи. Что смутит больше: вытерпеть это или сидеть без футболки? Вряд ли вид моего тела был неприятным. В Академии у нас была постоянно физкультура, где говорили, что слабое тело хранит слабый разум, но…
Ее пальцы задели мою спину справа и скользнули над целыми мышцами. Я затаил дыхание от тепла, что вызывало ее прикосновение. А потом оно пропало.
— Прости, — сказала она. — Я не хотела…
— Ты не навредила, — быстро сказал я. — Было приятно, — мое лицо пылало от моих последних слов. Я искал, что еще сказать, боясь повернуться и увидеть ее лицо.
А потом ее ладонь легла на мою спину ниже лопатки. Она оставила руку там, мягкий вес ее ладони и пальцев. Мое сердце колотилось так, что она могла ощущать его под кожей.
— Ты скрыл еще какие-нибудь раны? — спросила она, словно это был нормальный разговор.
Я покачал головой.
— Ты обнаружила все.
— Ты заставил меня встать на тебя, чтобы достать Пришу, когда у тебя были треснувшими ребра. Ты вытащил Десмонда из ловушки.
— Хочешь сказать, что у меня были не самые умные решения.
— Нет. Просто ты тоже потрясающий.
Ее слова отозвались во мне другим теплом, которое заставило меня спросить:
— Так ты выделишь на меня время, когда мы вернемся в реальность?
— Думаю, это я должна такое спрашивать.
— Что? — моргнул я. — Почему?
Ее ладонь дрогнула на моей спине.
— Серьезно? Разве в той твоей жизни есть место для девчонки с уличной магией?
Я повернулся, хоть это убрало ее прикосновение. Мне нужно было видеть ее лицо.
— Не называй себя так.
Она смотрела на меня, не злясь или расстраиваясь, просто смирившись. И от этого было хуже, чем если бы она была расстроена.
— Это не мои слова. Так увидят люди, если я окажусь у тебя на крыльце, да? Что подумают твоя семья, друзья и соседи?
— Нет, — сказал я. — Папа… сестра…
Я замолк. Я хотел рассказать ей, как мой папа боролся с Кругом, чтобы такие маги, как она, имели шанс на будущее с магией. Как моя сестра бросила наш клан старой магии и осталась с простаками, и как они бы уважали Рочио за ее способности. Но все друзья, которых родители звали на ужины, явно не любили новую магию, хоть папа упоминал коллег с новой магией. А Марго общалась только с ребятами старой магии, с теми, кто бунтовал.
Я не хотел говорить то, в чем не было уверен.
— Не знаю, — вяло закончил я. — Вряд ли все так сделают. Но я не знаю.
Рочио пожала плечами и стала отворачиваться. Наш миг был готов разбиться, если я не поймаю ее.
Я сжал ее запястье.
— Рочио, — она оглянулась, и я продолжил. — Я — недоразумение, а не маг, постоянно спотыкающийся из-за этого. Но то, что ты сказала, не то, что я вижу. И никогда таким не было.
Боль в боку стала сильнее от поворота, но я удерживал ее взгляд. Ее рот приоткрылся, словно она не знала, улыбаться или поджать губы.
— Я не вижу недоразумения, — сказала она. — Хорошо?
— Хорошо, — мой голос вдруг стал хриплым.
Рочио попыталась встать, и я отпустил ее руку. Она подняла голову. Фальшивое небо из желтого становилось оранжевым. Длинные тени упали от шпилей в кольцо.
— Думаю, нужно отдохнуть, — сказала она. — Я создам щит, чтобы мы узнали, когда кто-то подойдет. Кто знает, сколько экзаменаторы дали нам до следующей проверки.
Я тоже встал, надел футболку через голову, действуя осторожно. Просовывая руки в рукава, я смотрел, как Рочио колдует.
Она сосредоточилась. Ее пальцы двигались в воздухе уверенно, словно она направляла свое намерение, воплощая его. Дрожь в воздухе вокруг меня чуть усилился. Она расслабилась, опустила руки. Ветерок отбросил ее волосы, и я видел лишь, как она красива.
Рочио повернулась и поймала мой взгляд.
— Что?
— Ты колдуешь как художник, — честно сказал я. — Это красиво.
Она покраснела, опустила взгляд на свои сцепленные ладони.
— Я уже не в смятении, — сказала она.
Мой пульс сбивался. На миг я забыл, как двигаться. А потом пересек короткое расстояние между нами, коснулся ее щеки, как пытался сделать раньше. В этот раз Рочио прильнула к моей руке. И было естественно опуститься к ее губам.
Она целовалась уверенно, как и колдовала, словно зачаровывала меня прижатием своих губ к моим. Моя ладонь скользнула в ее гладкие волосы. Она придвинулась, и если бы я мог утонуть в ощущениях, я бы с радостью это сделал. Было раем просто затеряться временно в ее дыхании, в исках на моей коже, пока ее пальцы скользили по моей груди, в тихом выдохе, что вырвался у нее, когда я снова поцеловал ее.
Когда мы отстранились, она опустила голову на мое плечо. Я обвил ее руками, наслаждаясь этим красивым и хрупким моментом. Пейзаж вокруг нас был тихим, но мы знали, что так не будет долго. И от этой хрупкости я не сдержался.
— Я влюбляюсь в тебя, — сказал я.
— Финн…
Я не дал ей возразить:
— Я знаю, что прошло мало времени, и эта ситуация далека от наших жизней, но… Я знаю, что чувствую. И буду чувствовать, когда мы выйдем отсюда. Если я выйду. Так что я хотел сказать сейчас, пока есть шанс. И все.
Рочио молчала, смотрела на темнеющую долину.
— Хорошо, — сказала она. — Я не буду так отвечать, но с тобой ничего не случится, пока я могу встать на пути.
Я был благодарен, так что не сразу вспомнил:
— Ты говорила, что верна всем в группе.
Уголок ее рта приподнялся.
— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить всех тут, — сказала она. — Это так. Но… с тобой «все» становится шире.
Я не дышал. Я застыл, боясь, что мои слова заставят ее пожалеть о таком признании. А потом, как можно спокойнее, я выдавил:
— Так я тебе нравлюсь.
Рочио фыркнула.
— Молчи.
— Почему не заставить меня, Укротительница дракона? — улыбнулся я.
И она сделала это, как я и надеялся, еще одним поцелуем.
* * *
Можно было проснуться рядом с тем, кто тебе симпатичен, после того, как вы обменялись первыми поцелуями? Я вообще мало целовался, но во время Экзамена все представления о жизни менялись.
Я посмотрел на Рочио, прижавшуюся ко мне с головой на ее руке в теплом свете, что начинал сиять на фальшивом небе, боль заполнила мою грудь. У нас оставался еще день Экзамена. Еще день, что мог забрать у меня эту девушку.
Рочио прильнула ближе, подняла голову, чтобы задеть мои губы своими, а потом села и осмотрела долину, словно ситуация не была сложной. Может, так и было.
За ночь участников собралось больше. Несколько фигур было на центральном шпиле, другие рассеялись по долине. Приша и Десмонд, жалеющий раненую ногу, стояли у лачуги, где ночевали. Я насчитал двенадцать человек с нами, хоть мог видеть не всех.