Дипломатическая кухня

Купить машины вовсе не означало получить их сразу в наше распоряжение. Машины еще должны были прийти пароходом из Европы. Ждать нужно было не меньше месяца. Тем временем мы лишились возможности арендовать машины. Москва разрешила аренду только на два месяца. Мы не остались совсем безлошадными – одну машину «Рено-12» удалось получить быстро. Но это не решало проблему. Мы очень рассчитывали быстро получить «Фиаты», да и хозяин фирмы клялся, что машины вот-вот будут. Но их все не было. Тогда я взял хозяина, г-на Ашура, за горло: «Ты обещал, что машины будут, делай же что-нибудь». (Интересно, что тогда, да и многими годами позже я был органически неспособен что-либо требовать для себя лично. А для дела мог быть крайне настырным. Потом уже научился требовать и для себя.) Ашур нашел выход – он оформил две машины как бы в аренду посольству, но поклялся, что денег не возьмет. Когда я гордо сообщил об этой сделке послу, тот обозвал меня аферистом и заявил, как обычно, что ежели Ашур обманет, платить я буду из своего кармана (это вообще была его любимая угроза). Ашур не обманул, мы почти месяц даром катались на его машинах, пока не пришли заказанные, причем как-то все сразу.

Одной из машин, предоставленных нам Ашуром, был «Фиат-132». А дать еще такую же Ашур пожадничал, и мы получили «Фиат-127». Внешне он напоминал горбатый «Запорожец». Так мы его и прозвали. В результате парк посольства насчитывал шесть машин. А вот новые сотрудники все не ехали. И так получилось, что каждый из нас оказался при собственной машине. Некоторое время мы препирались, кому какая достанется, но потом все устаканилось, и я ездил на «Рено-12». Это была лучшая машина в моей жизни, если не считать «Шарана», на котором я езжу уже 10 лет. Правда, первая же инспекция из Центра закатила нам немаленький скандал по поводу излишка машин. Но мы усердно кормили и поили инспекторов, и они, записав нам замечание, воздержались от рекомендации продать излишние машины, так как это было бы невыгодно.

Наконец, один из габонских министров сдал нам в аренду участок с двумя виллами. Одну из них было решено использовать под служебные помещения (жилую комнату на служебной вилле выделили только завхозу), а вторую – под жилье. Вторая вилла освободилась не сразу (ее арендатор съехал только через месяц), и часть народа оставалась в гостинице. Меня посол временно переселил на служебную виллу и велел жене завхоза взять меня в нахлебники, чтобы я, наконец, смог сводить концы с концами, а то я уже изрядно задолжал послу.

Тем временем послу подыскали резиденцию на берегу океана. Вторая вилла освободилась, и мы наконец-то разместились более-менее по-человечески. Но отдельное жилье получили только посол и советник, а всем остальным предстояло жить в коммуналках. Завхозу оставили комнату в здании посольства, а на жилой вилле разместили по две семьи на этаже.

В тесноте и в коммуналках жили во многих посольствах. Установленные МИДом Бог весть когда нормативы на жилье были совершенно нереальными. Во многих странах таких клетушек просто было не найти. Чтобы обеспечить более-менее достойным жильем старших дипломатов, приходилось идти на всякие махинации. Например, одну из комнат оформляли как складское помещение. А младшим дипломатам и техническому персоналу приходилось ютиться в коммуналках.

Мы жили с соседями – у нас был общий холл, где и мы, и они обедали, спасибо, места хватило, чтобы поставить отдельный стол для каждой семьи. Кондиционеры были только в спальнях. Кухня – общая, но плита и холодильник у каждой семьи свои. Больше двух человек одновременно находиться на кухне не могли. Ванная и туалет – общие. Сколько поводов поругаться с соседями!

Еще немного пояснений

Для работы посольства нужны не только дипломаты. В каждом посольстве есть еще так называемый административно-технический персонал. На мидовском жаргоне – «техсостав». В него входят заведующая канцелярией, которая нужна, чтобы правильно оформлять документы, машинистки, чтобы их печатать (компьютеров и принтеров тогда не было), заведующий хозяйством, механик-водитель и повар для посла. Посольству нужна круглосуточная охрана. Охранники в посольстве называются дежурными комендантами.

В крупных посольствах и в странах со сложной обстановкой в службу охраны набирали офицеров-пограничников. А для маленьких посольств в целях экономии – людей, имеющих рабочие специальности, и желательно не одну. Например, дежурные коменданты бывали еще и механиками, электриками, сантехниками, слесарями и т.п. Все работы и ремонт стремились делать своими силами.

Желающих поработать за границей было больше, чем достаточно. Волшебное слово – валюта! Кадры предпочитали отбирать людей солидных, проверенных, обязательно партийных. Личные связи, называемые блатом, тоже никто не отменял. В результате бывало, что на чисто технические должности попадали не рядовые работники, а начальники средней руки. К сожалению, иногда уже забывшие, как работают руками.

В большинстве посольств имеется еще референтура. Так по традиции называется секретная часть, через которую идут секретные документы. Она отвечает и за связь с Центром. В те годы срочные и важные сообщения шифровали и отправляли по рации. Соответственно, в референтуре были ее начальник, радист и шифровальщик. На мидовском жаргоне референтуру называют «верхом», а ее сотрудников – «верхними». Шифрованные сообщения по привычке называют телеграммой, а на жаргоне «телегой». «Пойду наверх писать телегу» означает «Пойду в референтуру писать сообщение для передачи шифровкой».

Чтобы направлять меньше персонала из Центра, в посольствах часто берут на работу жен сотрудников. Жены дипломатов идут работать в канцелярию, в консульский отдел. Жены техсостава – на технические должности, например, уборщицами. Такие сотрудники называются «принятыми на месте». Очень часто они работают на половину, а то и на четверть ставки.

В нашем посольстве народу было мало. Мы даже не могли обеспечить круглосуточное дежурство. Дежурных комендантов не хватало. Поэтому к дежурствам привлекались жены техсостава. Моя жена пошла работать в канцелярию. Стаса устроили в местный детский сад. Это было приличное заведение при католической миссии Святой Марии. Сначала Стас был в детсаду на полном пансионе, то есть оставался там весь день и его кормили обедом. Но за это приходилось отдавать половину зарплаты жены. В результате мы решили отдавать его в сад на полдня. Тем не менее, довольно быстро ребенок заговорил по-французски.

Мы, оказывается, на болоте

Вскоре после того, как мы разместились на двух виллах, обнаружился существенный изъян участка, на котором стояли наши строения. Метрах в трех от второй виллы, находившейся в глубине участка, протекала одна из многочисленных в Либревиле мелких речек. У нас она заслуженно получила название «речка-вонючка», поскольку проживавшие на другом берегу в бараках местные граждане использовали ее в санитарных, а точнее – в антисанитарных целях. И с той стороны изрядно пованивало. Это бы еще ладно, на западном берегу Африки фиалками отнюдь не пахнет – кругом болота. Но вот то, что наш участок тоже оказался болотистым, стало неприятным сюрпризом. Выяснилось это довольно скоро – когда я, пытаясь подъехать к жилой вилле, газанул на середине участка и моя «Рено» легла на брюхо. В буквальном смысле – колеса закопались в песок, пришлось на жаре машину откапывать.

Послу пришло в голову участок укрепить, подсыпав гравий. Я поехал выяснять, где можно купить гравий и сколько он будет стоить. Когда я сообщил цену послу, он аж застонал – цена была неподъемной.

И тут я вспомнил семейную пару, с которой я летел из Парижа в Либревиль. Этот француз работал на карьере, где добывали гравий! Мне удалось найти его координаты, и я отправился на карьер, куда-то за город. Для облегчения диалога я прихватил наш излюбленный инструмент (он же аргумент) – бутылку «Столичной». Надо ли говорить, что меня встретили как родного. Расчувствовавшийся француз не продал мне пять грузовиков гравия – он мне их подарил. Посол в очередной раз назвал меня аферистом. Гравий привезли на следующий день. К сожалению, этого оказалось мало, пришлось еще докупать, но не гравий, а латерит, что было дешевле, и сыпать, сыпать, сыпать… Из-за красного цвета латерита наш участок стал походить на марсианские пески. Зато у нас не было змей – латерит колкий, а змеи не любят царапать себе брюхо.