Руки, полные пепла

– Продвинулись. Можно сказать. Бездна, Сет, это же она! Если бы Сеф всё вспомнила, мы бы уже были с ней в Подземном мире. А так я даже не уверен, что стоит ее туда вести.

– Уравновешенная версия тебя мне нравится больше, – хмыкнул Сет. – Не торопись.

Он начал собирать рассыпанные по столу бумаги, а Гадес налил себе обычной воды в стакан.

– У Нефтиды всё еще картинная галерея? – спросил он, отпивая.

– Да. Завтра она туда, а я в клуб. Надо заняться делами.

– Знаю я твой клуб, – усмехнулся Гадес. – Не удивительно, что в Лондон зачастили боги.

Сет пожал плечами:

– Неф нравится следить за современным искусством, а мне приятен электронный и неоновый хаос в клубе. Очень милое место.

– Алкоголь и наркотики специально для богов.

– Нужно же нам развлекаться.

Подобные человеческие вещи действовали на богов слабо, хотя позволяли наслаждаться вкусом. Но существовали и аналоги, как настойка на водах Стикса или вино Шезму. Гадес понадеялся, что в аромапалочках Нефтиды, которые она так любит жечь, нет ничего такого.

Со стопкой бумаг, Сет поднялся с места и заявил, что Гадес может делать, что хочет, а он пошел спать.

– Уже? – вскинул брови Гадес. Они, конечно, давно не виделись, но он не помнил, чтобы Сет хоть когда-то ложился рано. Его временем, как и Гадеса, всегда оставалась ночь.

– Устал, – коротко ответил Сет. – Ощущать, как убивают других богов несколько… выматывает.

Уже в дверях он спросил:

– Завтра же возьмешь Софи на репетицию «Стикса»?

– Я обещал ей. Но Хель тоже захотела пойти.

– Ты ей, конечно, отказал?

– Она хотела поговорить о мертвецах.

Сет смерил его взглядом и вздохнул:

– Иногда ты такой идиот.

В этот день репетиции «Стикс течет вспять» не задались с самого начала. Стив опоздал и был даже более молчалив, чем обычно. Эллиот забыл и очки, и линзы, а Майки жаловался на похмелье. Только Роуз, чьи волосы не успели изменить цвет с последнего раза, отпаивала всех принесенным в термосе чаем.

Маленькое помещение, опутанное проводами, не располагало к разговорам, поэтому Софи пристроилась на единственном кресле в углу комнаты. Гадес боялся, что ей будет скучно, и она просидит всё время, чувствуя себя не в своей тарелке, но ничуть.

Этого не было в прошлом Персефоны, только в настоящем Софи.

И она с интересом наблюдала за инструментами и препирательствами Эллиота и Майки, о чем-то пошепталась с Роуз и поглядывала на Стива.

С самим Гадесом Софи явно с утра чувствовала себя смущенно, поэтому он поспешил сказать, что не торопит ее, ни о чем не жалеет и вручить кофе, до этого сваренный Амоном. Софи только кивнула, ее рука чуть дольше задержалась на пальцах Гадеса.

Хотя пока они ехали в машине, Гадес пару раз ловил на себе взгляды Софи, но не мог понять их. И боялся обманываться.

К его облегчению, Хель прислала сообщение, что утром у нее дела, и она приедет позже. Сердечко в конце ничуть не обнадеживало.

– Стив, ты даже в ноты не попадаешь! – возмутился Майки. – Не попадать на басу – это, блин, талант!

Стив пробормотал что-то, пожав плечами, а на Майки тут же налетела Роуз:

– Да что ты пристал к бедному мальчику! У него проблемы с Молли.

«Бедный мальчик», бывший на несколько тысячелетий старше Роуз, только смущенно глянул на Гадеса. И тот подумал, стоит узнать, что за проблемы. Хотя в глубине души не мог не признать, что мелочно этому радуется: предательство могло уберечь Молли от богов, но не от обычных человеческих сложностей.

– У всех проблемы, – проворчал Майки, но куда спокойнее. – Это не значит, что надо лажать.

Эллиот прищурился:

– Или пить. Тебе мало того, что произошло в последний раз?

– Ой, да ты со мной был! За собой следи.

Гадес насторожился. За суетой последних дней он упустил из виду, что стоило узнать, помнят ли эти двое о произошедшем у клуба. И что конкретно помнят.

– А что случилось? – осторожно спросил он.

Майки закатил глаза, Эллиот вздохнул:

– Мы увлеклись празднованием хорошего концерта. Я даже не помню, как мы оказались на улице и чуть там не вырубились. Хорошо, какая-то девица помогла.

Нефтида. Это была Нефтида. И они не знают деталей, с облегчением подумал Гадес.

– Я вот помню, что девица была симпатичной, – усмехнулся Майки. – Если бы не был так пьян, то попросил у нее телефончик.

– Может, к лучшему, что не стал, – сказал Гадес.

Он перехватил насмешливый взгляд Софи и ее улыбку: они одновременно представили и Нефтиду, которая пишет свой телефон, звеня браслетами, и хмурого Сета.

– Может, уже порепетируем? – вздохнула Роуз. – В этом месяце концертов много. Я очень рада, что вы так отчаянно веселитесь после, но давайте все-таки поработаем до.

Они честно пытались. Даже пару раз выдали неплохой результат, но в целом репетиция не задалась. Каждый из присутствующих поглядывал на Гадеса: их негласный лидер, он мог со вздохом сказать, что на сегодня все. Но не хотел.

Не сдаваться, не признавать, что ничего не вышло. Гадес не умел этого и не желал учиться.

Тьма и смерть всегда способны найти лазейку – или пытаться до тех пор, пока не получится.

И он тоже.

Поэтому продолжали терзать струны и клавиши, срывать голос до хрипоты и пить кофе, который приносила Софи. Так что в итоге под вечер добились неплохого звучания, и даже Гадес был вынужден признать, что они готовы к концерту.

– Как тебе? – подмигнула Роуз Софи, пока убирала синтезатор. – Не разрушилась магия музыки, когда увидела всё изнутри?

– Конечно, нет! Наоборот, это… любопытно.

Роуз повернулась к Гадесу:

– Подвезешь до бара Сэма?

– Он сегодня работает?

– Нет, но его сорвали по каким-то делам. Хочу заехать.

– Конечно.

Гадес предпочел бы поехать с Софи наедине в машине и услышать, что она действительно думает. Но отказывать Роуз он не хотел, поэтому, распрощавшись с Майки, Эллиотом и кивнувшим Стивом, Гадес помог Роуз закинуть синтезатор в машину, и втроем они направились к бару, где работал муж Роуз.

Уже по пути пришло сообщение от Хель. Она хотела встретиться, и Гадес кинул ей адрес бара.

Он не любил это место. Слишком тесное, пропахшее алкоголем, с маленькими столиками и дурацкими флагами разных государств вдоль стен. Роуз тут же упорхнула к мужу, а Софи уселась на предложенный стул. Единственное, за что Гадес всегда любил бары, так это за еду: выбор небольшой, но сытный.

– Часто здесь бываешь? – с любопытством огляделась Софи.

– Нет. Мне тут не нравится. Но иногда подвожу Роуз.

– Необычная пара, клавишница с цветными волосами и бармен.

– Что же необычного? Мы выбираем тех, кто близок нам по духу.

Гадес думал, она не обратит внимания на слова или смутится. Опустит глаза на потертую столешницу, и только мутный свет не даст разглядеть, как Софи покраснела. Но вместо этого она посмотрела прямо на него и спросила:

– Так и ты выбрал меня?

Он улыбнулся. И даже в этом баре, полном людей, ощутил тьму на кончиках пальцев – своих и ее. Наклонился:

– А ты?

Расстояние между их лицами было таким маленьким, что можно ощутить чужое дыхание. Гадес видел глаза Софи, и пусть она ничего не помнила, но их глубины – это Подземный мир. А в зрачках Софи отражался сам Гадес.

Она медленно отстранилась, вернулась на место, хотя не разорвала зрительного контакта. Она дразнила и провоцировала, и в этом было куда больше от королевы Подземного мира, чем от богини весны. Это заставляло желать ее. Коснуться, поцеловать, раздеть. Не останавливаться.

Гадес был богом смерти – тем, кто однажды не побоялся пойти против Деметры, Зевса, да хоть всего мира. Но и Персефона никогда не была кроткой.

– Понравилось, когда тебя целуют? – спросил Гадес, его голос звучал хрипло после целого дня, когда он пел.

– Мне понравилось, когда ты меня целуешь. Это было… не так, как с другими.