Бажен

– Не, не пожалуются, – ответил Стоян. – Рази ж мужчина станет на такое жаловаться? Что князь скажет? Бабу обидеть возжелали? Получили!

Булат промолчал.

– Договорились, стало быть, с князем? – спросил Шемяка.

– Не знаю, – ответил волхв. – Может быть, да, а может, и нет.

– Ну князь сказал же, что согласный.

– Согласный. А условие уж больно шаткое. Его нарушить можно легко.

– Почему?

– А мы углядим за всеми волхвами, что шастают по деревням? Князю многого и не нужно, слух пусти, что ходят по дворам, сбивают с толку, вот и конец договору. Как и конец миру на земле нашей. А теперь ещё и вы учудили, врагов себе нажили. Нам друзей искать надо, а вы – недругов ищете. Сдалась вам эта баба? Она вам спасибо не сказала! Она вас даже не вспомнит! Может быть, она сама даже скучала по двум боярам, а тут вы! Но теперь бояре эти будут на вас зло держать.

– Знать бы ещё кто это! – сказал Шемяка.

– Мечтай о том, чтоб никогда не узнать этого, дурень! – тихо сказал волхв.

Дошли до постоялого двора. Шемяка выспросил хозяина и узнал кто такие эти бояре.

Когда уже сидели на конях, выезжая со двора, сказал:

– Это племяши Кирилла. Звать их Александр и Олег. Молодые да бестолковые, постоянно во всякие беды встревают. Такие же олухи, как вы. Вот Кирилл и забрал их из Владимира под своё крылышко по просьбе родичей, – помолчав, волхв пробурчал: – Олухи вы, хоть и благородные. И такие же бестолковые, как два этих дурака. Вот ждите теперь беды.

Бажен не стал расспрашивать, тут и так ясно, что чем быстрее они уйдут, тем лучше. Авось парни битые погорят, погорят, попьют вина, да и перегорят, забудут обиду. В деревне так всегда бывало, мужики подерутся, да помирятся. Не знал он, что благородные бояре обид никогда не забывают и часто проносят их с собой до самой могилы.

6

Дождь перестал. Кони с трудом шагали по размокшей земле, копыта скользили по жиже. Торопиться было нельзя, ноги переломают. Булат будто мысли Баженовы прочитал.

– По такой дороге ехать, без коней остаться! – ворчливо сказал он. – И оставаться тоже нельзя, а всё вам спасибо, олухи благородные!

– А что мы? Разве мы знали? – спросил Шемяка.

– Ага, не знали мы, – добавил брат.

– Молитесь, чтобы про вас не вспомнили, – сказал старый волхв.

– Не вспомнят, – уверенно ответил Шемяка. – На пиру разве о таком вспомнишь? Напьются и забудут.

До вечера ехали без остановок. Вернее, не ехали, а еле плелись. Прошли от силы вёрст десять, после чего Булат сказал, что надо останавливаться, иначе дальше придётся идти пешком. Лошади совсем измотались на скользкой размоченной земле.

Бажен спрыгнул с коня и едва не вывернул оба колена, завязнув в грязюке про щиколотки. А когда выбирался, чуть лапти в земле не оставил.

Шемяка, слез с коня и, пошёл искать место, где можно расположиться. Стоян с Баженом начали собирать ветки для костра.

Когда удобное и наиболее сухое место нашли и приготовили дрова, Шемяка принялся разводить огонь. Чиркал и чиркал кресалом, и даже смог разжечь кусочек трута, но огонь не занялся. Сырые ветки разгораться не желали. Шемяка шипел, ругался, перекладывал ветки, всовывал внутрь палочки посуше. Стоян советовал по-другому разложить щепки, но всё равно ничего не получалось. Они тихо переругивались и каждый норовил сделать по-своему. Огонь не горел и даже дымок не курился.

Бажен сидел в сторонке на поваленном бурей дубе, а Булат стоял, сложив на груди руки, и наблюдал за перебранкой братьев.

– А сделай вот так…

– А вот возьми и сам сделай!

– А вот и сделаю!

Потом шипел и ругался Стоян, а Шемяка делал ехидные замечания. Волхв молча смотрел на них, а когда надоело слушать препирательства братьев, сказал:

– Ох, олухи с глазами подбитыми! У вас фингалы вон как светятся, могли бы ими пол-леса подпалить. Ну-ка отойдите от костерка. Малец, покидай побольше дров.

Бажен соскочил со ствола и кинул в кучу все ветки, какие они со Стояном собрали.

– Отойди-ка ты тоже подальше! – сказал Булат.

Волхв посмотрел в тёмное небо, затянутое тучами и поднял руки над головой. Сказал несколько слов на незнакомом языке и резко опустил обе руки, направив ладони в сторону сложенных веток. Ничего не изменилось.

Булат снова обратил лицо к небу, воздел над собой руки и прокричал своё заклинание. Где-то вдалеке сверкнула молния, громыхнул гром и всё стихло.

Старец повторил действие в третий раз, и тогда сверкнуло по-настоящему. В тот миг, когда он направил руки на ветки, с неба ударила молния и попала в сложенную дровяную гору. Шарахнул по ушам гром, да так громко, что Бажен едва не оглох. Мгновение спустя весёлое пламя уже облизывало сырые ветки. Как дрова не разметало по всей поляне, одному Перуну известно.

– Теперь и обсушиться можно! – сказал Шемяка, подходя к пылающему вовсю огню.

Они сидели у костра, парни с волхвом пили медовуху, Бажен воду из родника, ели холодное мясо и хлеб, который Стоян захватил в постоялом дворе. Уютное тепло костерка всегда расслабляло Бажена, вот и сейчас он сидел, прислонившись спиной к Шемяке, и будто находился в другом месте, там, где он провёл всю свою короткую жизнь.

Теперь Бажен понимал куда больше, чем вчера вечером. Он узнал, для чего волхв ездил в Ростов. И уж конечно, сейчас больше верил в силу древних богов. Он так много чудес увидел за один день. Раньше людей запугивали – не делай того и этого, Перун молнией шандарахнет, – и сейчас он знал, что это не пустые слова. Уж шарахнет как следует, мало не покажется!

Сегодня Бажен убедился в том, что волхв Булат – сильный колдун. Этакая силища, можно всех врагов побороть! Прав старик – нельзя капища сжигать, народ русский силы Перуновой лишать. Неужели князь такой простой истины не разумеет?

Они закончили есть, когда вдалеке глухо застучали, зачавкали по грязи копыта.

– А я предупреждал вас, олухи багородные, что на неприятность нарвётесь, – сказал Булат, поднимаясь на ноги.

– Это они? – спросил Шемяка.

– А кто же ещё? Они, родимые. Да не двое, а поболе.

– Драться будем? – сказал Стоян, в голосе его сквозила радость битвы.

– Не вздумайте, даже! – резко ответил Булат. – Договориться попытаемся.

– Не захотят же. Упёртые, – Шемяка потянул за рукоять меча, проверяя, легко ли выходило лезвие из ножен.

– Ага! Упёртые! – Стоян прикоснулся ладонью к подбитому глазу.

Булат подтолкнул Бажена в спину.

– Давай, малец, за деревья уйди, а то ненароком зашибём.

– А может… – Бажен выдернул из ножен подаренный Всемилом нож.

Шемяка рассмеялся, стал ржать, как конь, Стоян.

– Против мечей ножиком? – спросил Булат. – Можешь кулачками промахать ещё для устрашения. Иди, скройся с глаз, сказано же!

Бажен подчинился. Уже давно начался вечер, в лесу потемнело. Поляна освещалась горящим костром. Мальчик отошёл, как и велел волхв, и спрятался за толстым стволом дуба. С тропы раздался крик:

– Вот они, здесь!

– Эх, олухи вы мои, – сказал братьям Булат. – Умерщвлять нельзя, плашмя бейте, коли до драки дойдёт!

Дзенькнул меч волхва, выходя из ножен.

Бажен высунулся из-за дерева. Четверо всадников, спешившись, тоже обнажили мечи.

– Вот эти двое! – снова тот же голос. – Старика там не было.

– Его тоже валите!

– В тереме малой был, ищите его тоже!

– С чем пожаловали, гости дорогие? – громко спросил Булат.

–Поквитаться с твоими сученышами, дед.

– Почто зло на парней держите?

– Ты ли не знаешь, старче? Или тебе не рассказывали?

– Не держи зла, уходи по-хорошему, с миром.

– Ты-то дед, почему за них говоришь, пускай сами скажут.

– А что нам говорить? – спросил Шемяка. – Мы зла не творили. А что по ушам настучали, то за дело! Так и сами тоже немало получили.

– А знаете, на кого руки подняли?

– Знаем. Но не сразу узнали. Иначе бы не полезли.

– Так за это наказаны будете.