Страница 29 из 38
Еще разительнее перемены в содержании любовной лирики. Они вызваны не изменой поэта какому-то лицу, не разочарованием в нем, даже не подвижками в шкале ценностей. Изменился образ жизни поэта. Начался этап со своим кодексом чести, с новыми устремлениями. Пушкин в эти годы нисколько не помышляет о жизни семейной; в черновых вариантах «Руслана и Людмилы» это оговорено прямо:
Но поэт не ищет и постоянной подруги жизни, не стремится к любви единственной и беспредельной. Он не нуждается в любви-переживании и вполне довольствуется чувственными утехами.
Безграничное слово «любовь» охватывает и такого рода отношения, и все-таки в этой сфере ему несколько неловко, оно скудеет без духовного содержания, которое непременно предполагает. Чуткий к слову Пушкин умеет назвать переживаемое абсолютно точно: «Люби недевственного брата, / Страдальца чувственной любви!» («Когда сожмешь ты снова руку…»); «Я хладно пил из чаши сладострастья» («Позволь душе моей открыться пред тобою…»); «…о таинства ночей, / Воспетые цевницей сладострастной…» («Мне вас не жаль, года весны моей…»). Такой образ жизни мстит даже опасностью для физического здоровья, о чем тоже находим свидетельство:
(См. о том же в развязном и циничном, передающем стиль компанейского общения письме к П. Б. Мансурову от 27 сентября 1819 года; письмо не удобно для цитирования).
Подобного рода отношения предопределяют выбор героини.
Этот незавершенный черновой набросок 1819 года показателен. Равенство партнеров здесь тоже абсолютное, как в стихах «Краев чужих неопытный любитель…», только уровень отношений совсем иной. Поэт ценит в названной условным именем героине то, что ей реально присуще и что она сама с готовностью демонстрирует своим посетителям («смелый, вольный взор», «открытые желанья» и пр.).
Так что открытому, смелому, вольному поведению женщины должно соответствовать по выработанному для таких отношений этическому кодексу аналогичное («без томной робости») поведение мужчины. (Попутно отмечу неуемную щедрость поэта: непритязательной героине в последней строке отдан эпитет, позаимствованный из иного, лучшего контекста.)
Еще откровеннее «договорные» отношения представлены в послании «О. Массон»: адресат здесь аттестуется «жрица наслажденья», испрашивается встреча «ради резвого разврата». Что уж совсем ставит эти отношения «по ту черту» – поэт пишет не от личного «я», а от имени компанейского кружка «мы». Правда, героиня может и подтрунивать над своими знакомцами.
Служанке же дается наказ не впускать явившихся посетителей. Привожу концовку:
Да, тут нет никаких иллюзий, нет интриг и обманов, установлено равенство сторон в приятии таких отношений.
Легко назвать типовое имя героини пушкинских стихов – это прелестница. Тогда видно, что уже в многолетнем (с Лицея) соперничестве между прелестницей и несравненной, как только Пушкин выходит «на свободу», прелестница берет реванш и решительно вытесняет несравненную.
Интерес Пушкина к типу прелестницы настолько велик, что героине уже тесно в рамках лирических стихов, и она претендует на роль заглавной героини его первой светской повести «Наденька» (1819), пусть лишь слегка начатой.
Выбор типа главного кумира поэта этой поры активно влияет на характерность авторской позиции. Вначале приведу контрастный пример. В незавершенном отрывке мадригала к актрисе Колосовой восклицается:
«Утихих алтарей любви» – так заведено, и это мудро. Но в петербургские годы Пушкину это установление кажется пресным. Тихое обращается в бурное, тайное афишируется. С прикрытого сдернут покров, вещи называются своими именами, чаще все же с прикрытием эвфемизмами, а подчас и без них.
Наиболее опасное следствие понижения этического идеала – появление цинизма при изображении женщины. Обстоятельства создания стихотворения «27 мая 1819» комментирует П. П. Каверин: «Щербинин, Олсуфьев, Пушкин у меня в Петербурге ужинали; шампанское на лед было поставлено за сутки вперед; случайно тогдашняя красавица моя мимо шла; ее зазвали; жар был несносный; Пушкина просили память этого вечера в нас продолжить стихами; вот они; оригинал у меня».
Концовка стихотворения печатается с заменой слова (в относящемся к той же поре послании «Мансурову» – целой строки) точками. Смена повествовательного тона особенно показательна: пусть вначале идет речь о простых бытовых вещах, но изложение ведется с теплой, задушевной интонацией; однако поэт, уважая друзей, более чем неуважительно относится к их «красавицам».
Прецедент заразителен: женские образы проникают в жанр эпиграмм. Выбираю для примера такую, которая не связана с эротическими претензиями:
Допустим, язвительность поэта имеет подтекст: театральная партия Семеновой выступает против ее соперницы Колосовой. Литературная форма произведения виртуозна: стихи начинаются в тоне мадригала – и незаметно набирают контрастные детали. Но по сути эпиграмма неэтична, поскольку вместо разбора игры актрисы переходит на личность. Адресат проявил великодушие: эпиграмма дошла до нас в сообщении самой актрисы. За свою нетактичность Пушкину пришлось приносить извинения (см. «Катенину»).