Страница 17 из 38
Но далее следует восклицание: «Как мало я любовь и сердце знал!» Выясняется: в сердечных терзаниях дружество не помощник.
Это настроение подхватывала и развивала первоначальная редакция стихотворения «Друзьям»:
В собрание стихотворений 1826 года Пушкин включил только исправленную концовку в объеме двух четверостиший:
Белинский восхищался произведенной переменой: «из безобразного куска мрамора вышла прелестная статуэтка…»[11] Метафора критика сама по себе изящна; стихотворение все же более значительно, обладая достоинствами не только формы, но и содержания.
Итоговый текст стал очень пушкинским по своей «лелеющей душу гуманности», но одна деталь превратилась в неясную: почему радости друзей надо улыбаться «сквозь слезы»? Это – как «последняя туча рассеянной бури»; зато первоначальная редакция стихотворения ситуацию делала прозрачно ясной.
В послании «Друзьям» Пушкин как бы делает над собой усилие, преодолевая возникающее между собой и друзьями отчуждение, и шлет им свой братский привет. И «Элегия» («Опять я ваш, о юные друзья!») начинается порывом к дружескому единению, но порыв гаснет, преодолеть в своей душе отчуждение не удается.
Далее подробно рисуется смятенное состояние поэта под гнетом обрушившихся невзгод; дружеское участие развеять печаль поэта неспособно. Концовка безнадежна:
«Элегия» – низшая точка кризиса в рамках данной темы; за нею начнется медленное и постепенное возвращение на утраченные позиции. Дружество как духовная ценность не теряет позитивного знака и сейчас: друзья «все те же», им не адресуется ни слова упрека, они стремятся протянуть руку дружеской поддержки. Конфликта нет, но наступает рознь интересов. Соответственно вносятся поправки в иерархию ценностей. Было время – дружество стояло едва ли не на верхней ступени. Теперь над ним вознеслась другая и более властная сила. Все относительно: друзья остаются жить в прежней системе ценностей; но для поэта система изменилась – не навсегдa, для данной жизненной ситуации. Нет разочарования в дружбе и друзьях, но ситуативно ореол дружества в значительной степени бледнеет.
В ранней лирике, независимо от формы выражения «я» или «мы», не было вычленения личной позиции: она в той же мере личная, сколько единая для дружеского братства. Теперь, когда узы братства ослабели, когда поэт чувствует одиночество, происходит двойная раскладка. Поэт не отрицает и не порицает духовных ценностей, которые продолжают исповедовать его товарищи, тем самым как бы удостоверяя объективную значимость этих ценностей, но он не может принять их для себя, ситуативно эти ценности переходят в серию утрат.
Отголоски кризиса еще будут звучать и в последующих стихотворениях. Так, в «Стансах (Из Вольтера)» поэт уповает на дружбу как отраду в теряющей радости жизни, но делает это с очень сложным чувством.
Поэт подтверждает духовную ценность дружбы как наследия веселых дней юношества, но приоритетного места ей не возвращается; чувствуется усилие принуждения: голос «за» подан в условиях отсутствия альтернативного (и более предпочтительного!) выбора.
Решительно изгоняется карнавальное балагурство в трактовке темы смерти. Никакого ерничества, спокойно отрешенный, усталый взгляд много страдавшего человека.
Перед лицом неизбежного, которое не пугает, поэт шлет последнее «прости» миру. Попутно заметим, что какие-либо упования на бессмертие или инобытие поэт исключает. Понятие «ничтожество», обозначившее состояние после смерти, уже в Лицее вошло в словарь Пушкина – и приживется в нем.
Обозначается отношение к смерти как к избавлению от мук невознагражденной любви:
Но приход смерти воспринимается естественным, не возникает намерений торопить смерть-избавление – несмотря на то, что жизнь, утратившая радости, становится томительной; последнее подчеркивается часто: «Цвет жизни сохнет от мучений!» («Элегия» – «Счастлив, кто в страсти сам себе…»; «О жизни час! лети, не жаль тебя…» («Желание»); «жизни скоротечной / Луч утренний бледнеет надо мной» («Элегия» – «Опять я ваш, о юные друзья!»); «И вяну я на темном утре дней» (Там же). Даже в воспринимаемых невыносимыми условиях жизни Пушкин обращает взоры к жизни, а не к смерти; может быть, поэтому если смерть изредка и попадает в поле зрения, то воспринимается спокойно, внимание на ней не акцентируется.
11
Белинский В. Г. Полн. собр. соч.: в 13 т. Т. VII. М., 1955. С. 293. Далее страница этого тома указывается в тексте.