Страница 37 из 46
Афанасий Петрович удивленно смотрел на дочь, и вдруг до него стало доходить, что перед ним незнакомый человек, вместо милой Анечки. Когда успела она вырасти, стать личностью, в одночасье взять верх над своими родителями? Он уже сейчас готов полностью подчиниться ей, но это не диво. Диво то, что и его жена приняла это положение. Теперь, он видел, ему не придется защищать дочь от гнева и упреков Анастасия, потому что Анастасия не посмеет ни в чем упрекнуть «Анну», а тем более показывать свой гнев.
Афанасий Петрович подошел к одному из шкафов, открыл стеклянную дверцу и снял с полки небольшую, размером с книгу, но очень дорогую икону. Он повернулся лицом к «Анне», двумя руками приподнял икону и перекрестил её
– Благословляю тебя, доченька. И пусть Господь и Мать-богородица защищают тебя во всех путях твоих, – Афанасий Петрович всхлипнул, а потом и вовсе залился слезами.
Анастасия Куприяновна ловко перехватила икону и тоже осенила «дочь», приговаривая слова молитвы. Дело было решено.
А через два дня в доме появился князь Ногин. Ему было известно о падении невесты, о том, что спина ушиблена, и он ожидал, что под этим предлогом свадьбу придется отложить на неопределенное время. Но каково было его удивление, когда вышла Анастасия Куприяновна и радостно сообщила, что «Анна» согласна выйти замуж в самое ближайшее время.
– Только и вы, князь, сдержите слово, – она тревожно заглянула ему в лицо. – Векселя на двадцать тысяч до свадьбы пожалуйте…
– Непременно, дорогая Анастасия Куприяновна. Можно ли сомневаться? – он огляделся по сторонам. – А где же несравненная Анна Афанасьевна? Осчастливит ли она нас сегодня своим присутствием?
– Как вы нетерпеливы, князь. Не желаете ли бокал шампанского по такому случаю? – царственным жестом хозяйка указала на стол, сервированный шампанским, икрой и фруктами.
– Не откажусь, любезная Анастасия Куприяновна…А вот и наша красавица! – князь театрально вскинул руки и устремился навстречу к «Анне», неторопливо входящей в гостиную.
Но на полпути живость князя уменьшилась. Последние метры он просеменил по инерции и остановился в нерешительности. Словно забыл, что дальше надо делать и говорить.
Князь на мгновение засомневался, а барышню ли Лыкову он видит. С первого свидание он вынес совершенно другое впечатление о девице, которую собрался взять в жены. Тогда это было сущее дитя, избалованное, самолюбивое, но дитя. А сейчас перед ним стояла и с любопытством его разглядывала молодая женщина, гордая, неприступная, требующая почтения.
Но уже в следующее мгновение «Анна» опустила глаза, и чары развеялись. Князь облегченно хрюкнул:
– Добрый день, уважаемая Анна Афанасьевна, – «Анна» протянула ему руку для поцелуя. – Смею ли я спросить о вашем здоровье?
– Благодарю, князь, я совершенно здорова, – она старалась говорить тихо, чтобы создать благоприятное впечатление.
По рассказам «Анна» имела представление о внешности князя Ногина, и была согласна с мнением тех, кто видел его хоть однажды.
Действительно, похож на жабу, и характер, видимо, скверный. Хорош жених! С таким ухо надо держать востро, не то проглотит, как комара. Знать, «маменька» лучшего для дочери не смогла найти.
К ним спешила Анастасия Куприяновна.
– Вот и слава Богу. Теперь прошу к столу. Анечка, – ласково обратилась она к «Анне», – приглашай дорогого гостя, – «мать» суетилась, окружая заботой и лаской князя.
Нисколько не церемонясь, гость взял бокал и, глядя снизу вверх на хозяев, произнес:
– Здоровье будущей княгини Ногиной!
– Ах, ах, ах! – умилилась Анастасия Куприяновна. – Мы так счастливы князь! Поверьте, для нас большая честь породниться с вашим семейством. – Потом она взяла «Анну» за руку, – уверяю вас ваше сиятельство, что лучшей невесты вам и не найти. Мне, – промокнула невидимую слезу платочком, – жаль отдавать дочь в такие юные годы. Но я и помыслить не могла отказать вам, князь.
Гость слушал словоизлияния хозяйки, а сам все косился на невесту. Он не ошибся в выборе! Необычная красота девушки, её гордость и достоинство – все это стоит двадцати тысяч. А сколько удовольствия он получит, когда приведет её в спальню! Надо как можно скорее назначать день свадьбы!
– Хотелось бы, уважаемая Анастасия Куприяновна, узнать ваше мнение по поводу дня венчания, – князь поклонился.
– Милый князь, мы ни одного лишнего дня не заставим вас ожидать. Кончится пост…
– К чему такая спешка, – упрекнул Афанасий Петрович, до этого помалкивающий. – Невесте еще приданое не припасено.
– Верно, верно, – согласилась жена. – Как можно без приличного приданого? Завтра же начнем…
– Приданое будем готовить в городе, – перебил жену Афанасий. – Пусть Анна едет к Александре…
– Нет! – вскрикнула Анастасия Куприяновна.
– Почему? – муж не уступал.
– Александра больна и не сможет …
– Сможет! – отрезал Афанасий Петрович. – Это мое слово! Завтра же и поедем.
Анастасия растерянно переводила взгляд с мужа на дочь, с дочери на князя. Возразить ей было нечего.
«Анна» наблюдала всю сцену с интересом. «Мать» явно была напугана перспективой встречи дочери с теткой. Почему? Может, дело в том, что Александра тоже упала с лестницы и тоже накануне свадьбы. Много совпадений. Слишком много. Что ж будем разбираться.
– Позвольте мне покинуть вас, – слабым голосом проговорила «Анна». – Голова разболелась.
– Конечно, конечно – князь оторвал короткое толстое тело от кресла. – Позвольте… – он приблизил свои губы к руке «Анны», ожидая реакции с её стороны.
Но рука не дернулась, не задрожала. Поцелуй не взволновал невесту. Тогда он слегка сжал тонкие пальцы «Анны». В ответ невеста еле слышно фыркнула и, подарив напоследок равнодушный взгляд, удалилась походкой королевы.
Князь был озадачен.
Вслед за «Анной» торопливо откланялся Афанасий Петрович.
– А не поговорить ли нам князь о наших делах в кабинете? – Анастасии Куприяновне не давала покоя мысль о векселях.
К тому же, ей хотелось выторговать у будущего родственника некоторую сумму под предлогом дороговизны приданого. Она, конечно, не скажет, что деньги на приданое находятся у поверенного в делах. Именно из этих денег будут оплачены наряды невесты. Князю это знать необязательно, а деньги ей сейчас о-о-очень нужны.
«Анна» поднялась к себе в комнату. На сердце было неспокойно. Если раньше она думала о женихе как-то отвлеченно, то сейчас, мало сказать, что непривлекательный облик князя лишил её уверенности в своих силах. Не переоценила ли она своих сил? Не слишком ли самоуверенна? Здесь не двадцатый век, когда можно и милицию позвать на помощь и общественность привлечь. Здесь женщина – раба мужчины, закон и общественное мнение на его стороне. Князь двух жен свел в могилу, говорят, так что же ему помешает и ее вслед отправить?
Надо подумать, хорошенько подумать. Как там подруга Нинка Шахова говорила: существует двадцать способов избавиться от надоевшего мужа, и все будет выглядеть как естественная смерть. Жаль, что не выяснила у нее хотя бы парочку способов. Сейчас бы очень пригодилось.
Ладно, время еще есть. Главное, не торопиться и не нервничать.
В реанимационной палате, на жестком ложе, окруженном с обеих сторон металлическими стойками со сложной аппаратурой, лежала женщина. Если бы не тихое щелканье и жужжание аппаратов, любому она показалась мертвой. Заострившиеся черты лица, мертвенная желтизна у висков и вокруг носа, мраморно-белые руки с посиневшими ногтями и отсутствие малейшего движения грудной клетки, свидетельствующее о наличии дыхания, – все это производило впечатление, что женщина уже умерла. Но медсестра, изредка заходившая в палату, внимательно вглядывалась в показания аппаратов, удовлетворенно покачивала головой и вносила данные в листок, закрепленный на пластиковом планшете. Иногда она подходила совсем близко, долго глядела в застывшее, как маска, лицо, недоуменно пожимала плечами, порой даже дотрагивалась до руки, к которой была присоединена капельница, вздыхала и уходила прочь, чтобы через полтора-два часа вновь проделать все те же действия.