Страница 17 из 24
Любопытно, что в «Поучении», составленном из принципов религиозной христианской этики, наполненном словами о Боге, Владимир Мономах нигде не обмолвился о божественном происхождении власти. И это, думается, не случайно. Автор «Поучения» исходил из того, что власть – это не дар, возвышающий того, кто ее получает, над другими людьми, возлагая на них обязанность повиноваться властителю. Она не освобождает ее носителя от соблюдения правил общежития, предписанных христианством всем людям. Ему надлежит помогать обездоленным, чтить старых, как отца, и молодых, как братьев, остерегаться лжи, пьянства и других пороков, не свирепствовать словом, не хулить в беседе, избегать суеты и т. д. Иными словами, Владимир отразил уже христианское по своей сути древнерусское воззрение на природу и суть верховной власти, еще не знакомое с «теологией» власти, созданной византийским гением.
И все же далеко не случайно при развитии политической мысли в Москве, когда стали вырисовываться контуры новой идеологии «Москва – Третий Рим», именно Мономах, а не Владимир Креститель воспринимался как основоположенник священной царской власти, царской титулатуры для русских великих князей.
Интересное объяснение этому факту находим в фундаментальном труде Л. Болотина: «…Нужно снова вспомнить, что в годы царствования ромейского автократора Константина Мономаха возник мало изученный в историографии и почти не отраженный в русском летописании военный конфликт между Империей и Русью. Война около 1052 года завершилась мирными договоренностями между Киевом и Царьградом, в результате которых дочь автократора царевна Анна (или Анастасия) была выдана замуж за сына великого князя Ярослава Владимировича Мудрого – князя Всеволода Ярославича, и от этого брака в 1053 году родился княжич Владимир Всеволодович, получивший потом дедовское титульное прозвище Мономах. Вполне возможно, что среди условий этого договора было признание за великим князем Ярославом права на наследственный титул ромейского василевса, то есть цесаря или царя, который принадлежал и его отцу – святому равноапостольному великому князю Владимиру Святославичу. Такая гипотеза подтверждается титулованием великого князя Ярослава в царском достоинстве в граффити на стене Софийского собора, где сообщается о смерти великого князя Ярослава»[82] [82].
С именем князя Владимира Мономаха был связан главный венчальный убор русского самодержавия – шапка Мономаха. Шапка Мономаха – золотой филигранный островерхий головной убор с соболиной опушкою, украшенный драгоценными камнями и увенчанный равноконечным крестом. Венец московских великих князей и российских царей стал главным символом самодержавия в России. Этот венец – один из самых ценных экспонатов Оружейной палаты Московского Кремля.
Происхождение «Мономахова венца» связывалось именно с именем великого князя Киевского Владимира-Василя Всеволодовича (1053–1125) – сына Всеволода Ярославича и дочери византийского императора Константина Мономаха (откуда его прозвище), внука Ярослава Мудрого.
Владимир Мономах получил от своего деда – византийского императора – признаки царского достоинства – бармы и корону. В «Слове о погибели Русской земли» сообщается о «больших дарах», которые послал ему «император Мануил», чтобы откупиться от нападения на Царьград. О шапке и других регалиях прямо не говорится.
Сама эта шапка представляет собой головной убор, украшенный декоративными элементами, в которых ранее видели образцы средневекового искусства среднеазиатского происхождения. Этот факт породил массу спекуляций о ее татарском происхождении. Например, полагали, что эта наследственная регалия московских государей – дар ордынского Узбек-хана Юрию Даниловичу или Ивану Калите, которым он покровительствовал. Среди историков распространено мнение, что шапка Мономаха является реликвией гипотетического московско-ордынского союза, который якобы стал залогом политического взлета Москвы в начале XIV века.
Все эти выводы сложно принять всерьез. Шапка была главным символом величия и независимости царской власти, возводящей линию преемственности не к Орде и Чингизидам, а к самому Царьграду и Библейским царям. Сам факт того, что древние регалии с течением времени многократно обновлялись и украшались, не делало их в глазах современников новыми предметами и символами. Они оставались все теми же древними регалиями, даже если в них и ничего не сохранялось от древности в материальном плане. Более того, истинная шапка Мономаха могла действительно сгореть в пожарищах Батыева погрома Владимиро-Суздальской Руси и быть вновь восстановленной, символически являясь все той же древней реликвией нарождающегося царства Русского.
В последнее время внимание к этому головному убору снова возродилось в ученом мире. Ведущий научный сотрудник отдела славяно-русской археологии Института археологии Российской Академии наук, доктор исторических наук Н.В. Жилина в 2003 г. защитила диссертацию по теме: «Русская зернь и филигрань XI–XV веков». Для данной темы представляется важным итог исследований Н.В. Жилиной: «Изучение стилистики сканого орнамента и вводных мотивов шапки Мономаха позволяет рассматривать ее внутри византийского комплекса филигранных произведений. Причем большинство орнаментальных мотивов и элементов находят параллели в византийском искусстве XII–XIII веков… Ни восточная зернь и скань XIII–XIV веков, ни русская скань XIV–XV веков не обнаруживают технологических аналогий со сканью шапки Мономаха, так как относятся к иным технологическим стандартам»[83] [83].
Пиетет к этой реликвии с древних времен говорит о том, что перед нами материальное свидетельство древней традиции преемственности царской власти от Византии, которая бытовала в XII–XIII веках среди потомков Мономаха. Эта традиция нашла свое продолжение при изменении политических условий существования Русского государства.
При Иване III создается официальная родословная московских великих князей, оформленная в виде «Сказания о князьях Владимирских». Начиная с рассказа о распределении земли между потомками Ноя, сказание завершается описанием получения Владимиром Всеволодовичем знаков царского достоинства от Константина Мономаха. Согласно этой версии, после победного похода Владимира во Фракию Константин Мономах послал ему подарки – крест «от самого животворяшего древа, на нем же распятся владыка Христос», «венец царский», «крабицу сердоликову из нее же Август кесарь веселящийся», ожерелье «иже на плещу свою ношаше» и др. И с того времени, – сообщало сказание, – князь великий Владимир Всеволодович «наречеся Мономах, царь великие России», и доныне тем царским венцом венчаются великие князья владимирские, когда ставятся на великое княжество российское. Как видим, здесь речь уже прямо идет о «царском венце» и царском достоинстве Владимира Всеволодовича Мономаха.
Впервые наименование «шапка Мономаха» появляется в русских источниках в Летописной редакции чина поставления Дмитрия, внука Ивана III, на великое княжение, составленной в 1518 г. По древней легенде, византийские императоры, прежде чем передать ее и прочие регалии на Русь, сами отправили за ней экспедицию в Вавилон, где нашли ее в числе прочих сокровищ, оставшихся от царя Навуходоносора вблизи гробницы Трех отроков, спасенных Господом из пещи огненной.
Особый статус венца диктовал его неукоснительное использование при церемониях венчания на царство до конца XVII века при восшествии на престол всех русских государей.
Таким образом, мы видим особое устойчивое отношение к главной коронационной святыни московских государей, к шапке Мономаха, на протяжении длительного исторического времени. Исследования последнего времени, доказывающие византийское происхождение основных элементов этой коронационной регалии, заставляют нас по-новому осмыслить тему «императорского дара» князю Владимиру Мономаху, донесенной до нас поздним преданием. Действительно, в силу того, что основные металлические элементы декора Шапки датируются XI–XII столетиями и принадлежат к традиции декоративного искусства того периода в Византии, мы вправе допустить, что легенда о Мономаховых дарах имела под собой серьезное историческое основание. Мы можем допустить, что с момента получения этих даров в различных политических ситуациях эти регалии по-разному актуализировались в русском политическом и идейном поле, не теряя связь с основным идейным постулатом о преемственности верховной власти на Руси к Ромейским императорам. Особую актуальность эта тема могла приобретать во времена княжения на Севере Андрея Юрьевича Боголюбского, который пытался реализовать программу созидания во Владимире нового стольного града, соперника Киева. Заложив во Владимире самый высокий собор домонгольской Руси – Успенский, расширив границы города Владимира, построив белокаменные Золотые ворота, Андрей последовательно и концептуально стремился превратить Владимир и Ростовскую землю в новый сакральный центр христианской ойкумены.
82
Болотин Л.Е. Странствия по времени. Древняя Русь сквозь призму «Повести временных лет». М.: Русский издательский центр, 2015. С. 700.
83
Жилина Н.В. Шапка Мономаха: Историко-культурное и технологическое исследование. М.: Наука, 2001. С. 203–204.