Страница 15 из 24
Важно отметить, что, всецело усвоив принцип приоритета духовного над иными аспектами материальной культуры, средневековая Русь домонгольского и послемонголького периодов стала не просто продолжательницей Ромейского царства, но воплотила в себе те высшие принципы, которые порой только потенциально были заложены в Византийском обществе.
Выводы к главе 1
Рассмотрев на широком культурно-историческом материале особенности генезиса русской общественно-политической мысли в раннем средневековье, в киевский период домонгольской Руси, мы приходим к выводу, что оно происходило под влиянием идей, которые нашли отражение уже в древнейшем произведении русской литературы «Слове о законе и благодати» митрополита Илариона.
1. Эсхатологическая по своей сути идея особой миссии русского народа и государства – сама эта мысль с середины XI столетия одновременно развивается в двух направлениях. Это прежде всего идея особой, свыше предопределенной эсхатологической миссии русского народа как хранителя неповрежденного православия до конца человеческой истории и идея «Translatio Imperii» перехода последнего христианского царства на Русь. Именно взаимоотношение и постепенное раскрытие этих идей предопределило становление культурного, цивилизационного ядра отечественной духовной и светской культуры, остававшегося неизменным на протяжении всего средневековья и отчасти нового времени. Необходимо учитывать, что взятие вселенской столицы православия Константинополя крестоносцами в 1204 г. отозвалось гораздо более сильной реакцией во всем христианском мире, особенно в среде православных государств, чем последующее взятие города турецкой армией под предводительством султана Мехмета II в 1453 г. Незыблемый мир Второго Рима в одночасье рухнул перед изумленным взором современников. Падение столицы православной империи стало спусковым механизмом реализации потенциально разработанной идейной парадигмы, базировавшейся на претензиях русских князей и образованного класса на духовное и политическое наследие павшей империи ромеев. Однако сами эти идеи имеют своим фундаментом целый комплекс воззрений, отраженных в русской письменности XI столетия. Эти идеи нашли отражение как в ранних памятниках древнерусской литературы – «Слово о законе и благодати», «Повести временных лет», «Слово о погибели земли русской», – так и в культовых памятниках архитектуры, в создаваемых сакральных пространствах, маркированных этими памятниками, а также в символике их архитектурно-декоративных деталей. Парадигматические параметры идейной конструкции Русь – «Новый Израиль» в эсхатологической перспективе, заложенные при митрополите Илларионе с момента падения Царьграда, стали принимать устойчивые очертания духовно-идеологической константы, нашедшей впоследствии свою законченную форму, связанную с изменением всей политической ситуации в Европе после падения Ромейской империи, в посланиях старца Филофея в XVI столетии. Именно «Слово о законе и благодати» митрополита Илариона, «Похвала» Иакова Мниха, «Повесть временных лет» стали теми фундаментальными памятниками культуры, в которых полно и всеобъемлюще раскрывается идеал национально-государственный древнерусского времени, созидается смысловое поле духовной, культурной и политической самоидентификации древнерусского этноса.
Полисемантизм идей «нового священного народа» – хранителя истинной веры и идеи «священного царства», являющегося оградой Церкви Христовой, органический синтез этих представлений о последнем эсхатологическом царствии и о русском народе как о народе – хранителе чистоты православия, представления, отраженные в древнерусских литературных памятниках киевского периода, преобразовываются в этот период истории в устойчивую идейную парадигматическую модель «Нового Израиля».
2. Вера есть высшая функция духовной жизни социальных коллективов. Это есть высшая ценность, смысловое ядро исторической общности. Идеал сохранения чистоты православного вероучения нашими предками стал основным фактором становления русской средневековой цивилизации в совокупности составляющих ее институтов: Церкви, государства и общества. В купель крещения Русь князя Владимира Святославича вошла всем своим молодым государственным организмом, и с этого момента Церковь и государство стали частями одного целого, нераздельного цивилизационного единства, нашедшего себе наиболее полное выражение в мировоззренческой парадигме древнерусского сознания – Святая Русь. В этой формуле был предельно выражен высший национальный идеал, ставший центральным нервом всей православной русской цивилизации. Страны, принимавшие крещение из «рук византийских василевсов», воспринимали византийскую доктрину целиком, вместе с доктриной о верховной государственной власти, ее священным характером, которая содержалась в вероучительной структуре как ее неотъемлемый атрибут. Безусловно, именно доктрина о верховной власти и ее священный характер привлекали особое внимание правящих классов восточноевропейских стран, принимавших христианство по православному обряду. Единодержавие в сочетании с древними родовыми традициями династии Рюриковичей стало с момента христианизации Руси идеалом политического устройства, претерпевшим определенные изменения, связанные с особенностями национального характера государственного строительства на Руси. Необходимо подчеркнуть, что важнейшим идеологическим постулатом, определявшим мировоззрение Ромейской империи и стран «византийского культурного круга», являлся постулат о том, что из православной вероучительной структуры нельзя опустить ни одной детали, без того чтобы не подверглась серьезной коррозии вся система. Идеал единодержавия со времен Владимира Святославича и Владимира Всеволодовича Мономаха стал тем важнейшим структурным элементом всеобщей православной вероучительной доктрины, определявшей весь спектр социально-культурной жизни древнерусского социума.
Глава 2
Генезис средневековой идеологической парадигмы в культуре Владимирской и Московской Руси
2.1. «Шапка Мономаха» как артефакт царского достоинства Владимира Всеволодовича Мономаха и его потомков
Рассмотрение генезиса средневековой идейной парадигмы владимирского и московского периода необходимо начать с легенды о «Мономаховых дарах», которая играла важнейшую роль в становлении идеологических констант московского периода русской истории, призванных легитимизировать единоличную власть московских Мономаховичей. Сама легенда отражает события еще киевского периода древнерусской истории, однако в силу того, что само предание дошло до нас в литературных памятниках эпохи Московского царства и имеет отношение к становлению новой идейной константы, в которой место сакрального центра Руси перемещается из Киева во Владимир, и само предание имеет особое значение именно для владимирской ветви потомков Владимира Мономаха, это начало будет обоснованным.
Одна из кремлевских реликвий, ставшая главным атрибутом монархической государственности при царе Иоанне IV, представляет особый интерес. Речь идет о троне царя Иоанна Грозного в Успенском соборе. Панели трона украшены барельефами, которым придавалось особое идейное значение. И неудивительно, что главным действующим лицом исторических событий, отраженных на этих панелях, является князь Владимир Мономах – ключевая фигура в конструировании идеологической парадигмы Русь – законная наследница царской харизмы ромейских императоров.
Фигура князя Владимира Мономаха (1053–1125) – знаковая фигура в истории русской политической идеологии, как во времена до татарского нашествия, так и после, воплощающая собой идеал русского князя, самодержца, царя и одновременно олицетворявшая собой идею преемственности царской власти на Руси от императорской власти в Византии. В этом качестве он намного пережил эпоху Киевской Руси, оставаясь для ближайших и отдаленных потомков ее главным символом и живым воплощением той эпохи.