Страница 49 из 62
Они продолжали скакать широкой рысью, изредка переходя на галоп, но расстояние между ними и преследователями неуклонно сокращалось. Прошел еще час скачки. Обернувшись в очередной раз, Просперо крикнул:
— Они нас нагоняют! Я уже вижу принца Нумитора, он скачет впереди. А у меня даже меча нет!
— Меч нам не поможет, хочешь возьми мой! — мрачно ответил Громель. Но вдруг он приподнялся в стременах и яростно выкрикнул:
— А это еще что?
Просперо посмотрел вперед. Там во весь горизонт протянулось облако пыли, стремительно приближающееся к ним. Облако росло, увеличивалось на глазах, уже видны были отблески солнечных зайчиков на шлемах и блеск наконечников наклоненных вперед копий. Впереди, опередив всех едва ли не на целый фарлонг, на почти распластавшемся в воздухе могучем вороном жеребце летел великан в стальных латах, вращая над головой одной рукой тяжелый двуручный меч.
— Конан! — заорал в диком восторге Просперо, переводя своего гнедого в галоп. Обернувшись назад, он увидел, что преследователи прекратили погоню и разворачивают своих коней. Сам принц Нумитор уже скакал в обратном направлении. Приблизившись к Громелю и Просперо лавина закованных в железо всадников обтекла своего командующего и ударила в тыл отступающей коннице Нумитора. Звякнуло железо, столкнувшись с железом, всадники принца, словно сметенные ураганом, стали, как снопы валиться под ноги своих коней. Треск ломающихся копий и звон мечей от ударов по броне не стихал еще долго по всему полю. Из двух тысяч пустившихся в погоню за Просперо и Громелем всадников, выйти из боя удалось едва ли пятистам вместе с принцем Нумитором.
Прекратив преследование, Конан подъехал к Просперо и, не слезая с коня, заключил его в объятия.
— А это кто с тобой? — спросил он. — А, старина Громель! Какими судьбами?
Отчетливо ощутив насмешку в голосе киммерийца, Громель нахмурился и положил руку на рукоять меча.
— Он меня спас! — быстро сказал Просперо. — Если бы не он, Нумитор уже спустил бы с меня шкуру, как и грозился.
— И что ты ему обещал за спасение жизни?
— Ничего! — резко ответил Просперо. — Я его не просил спасти меня, он это сделал сам по своей доброй воле. И, если ты не предоставишь ему свободу, я буду с тобой драться в смертельном поединке!
— Ты что с ума сошел! — расхохотался киммериец, хлопнув его по плечу. — Громель превосходный офицер, какой же идиот стал бы отказываться от меча в его руке! У тебя шесть тысяч всадников, вот и раздели их между Альбаном, Рангомаром и Громелем. Пусть будут командующие Правым, Левым крыльями и Центром.
— А я? — не понял Просперо.
— А ты командующий всей конницей Повстанческой армией, то есть маршал. Так и будем тебя впредь называть. Ну, а Гродера придется сделать генералом пехоты, чтобы не было обид.
Он опять захохотал, хлопнул по плечу все еще хмурившегося Громеля и, встав во главе войска, они отправились в Реймс.
Глава седьмая. Багровая луна
Багровый свет полной луны, временами пробиваясь сквозь разрывы в темно-свинцовых тучах, нависших над лагерем графа Ульрика, окрашивал окружающую местность в тона кроваво-красного цвета, как это нередко случается перед наступлением ненастья. Предвестником надвигающейся бури служил не только кровавый отблеск ночного светила, но и вспышки зарниц на горизонте, все чаще и чаще прорезавшие далекий небосклон. Над лагерем повисла звенящая тишина, но буря неуклонно надвигалась и полное безветрие грозило разразиться невиданной силы ураганом. Арбалетчики, стоявшие на вышках и валах, уже стали прятать свои арбалеты под плащи, чтобы уберечь их спусковые механизмы от воды и сырости, поэтому не особенно внимательно следили за местностью, где со времени оборудования здесь лагеря ничего интересного не происходило. Именно поэтому позже никто из них не мог толком объяснить, откуда перед лагерем появилась целая толпа скелетов, размахивающих ржавыми мечами. Собственно, не все из них были скелетами, на некоторых сохранялись остатки разложившейся плоти, кое-на ком даже были полуистлевшие одежды и самые разнообразные головные уборы от шлемов с забралами до шляп и беретов. У арбалетчиков, наблюдавших эту картину, волосы встали дыбом, а у некоторых и вовсе за считанные секунды совершенно поседели. И было отчего — армия скелетов преодолела широкий ров по воздуху и взбиралась на вал, потрясая мечами в костистых руках.
Появись сейчас перед ними даже большее число живых противников, никто из арбалетчиков не испытал бы и малейшего страха, но появление живых мертвецов, захороненных, судя по всему, много лет назад, вызвало у них настоящую панику. В Аквилонии и Пуантене издревле народ был суеверным, поэтому сам факт того, что мертвецы ожили и штурмуют сейчас лагерь, вызвал не удивление, а ужас, с которым невозможно было совладать. Поэтому произведя несколько выстрелов из арбалетов и, убедившись, что болты просто пролетают сквозь взбирающихся на вал мертвецов, не причиняя им вреда, все стрелки бросились бежать, роняя на ходу арбалеты. У ворот лагеря поднялась суматоха, причин которой те, кто находился за валами, понять не мог. Арбалетчики вопили не своим голосом: «Мертвецы! Скелеты!», — но никто не видел нигде ни, мертвецов, ни скелетов.
Ульрик Раманский, подъехавший на шум, спрыгнул со своего буланого коня и вместе с несколькими сотниками поднялся на вал. Обозрев местность перед лагерем в багровых отблесках луны и вспышках молний, он не увидел вокруг никаких признаков скелетов или мертвецов. Один из сотников, спустившись в ров, обнаружил арбалетные болты и больше ничего.
В это время пыль взбили первые капли приближающегося дождя. Быстро спустившись с вала, граф приказал сменить всех арбалетчиков в этом секторе и отправить их отдыхать, а сам ускакал к своему шатру. Он успел войти в него за несколько мгновений до того, как на лагерь обрушился настоящий водопад дождя.
Дагоберу, который организовал весь этот спектакль, стоя невидимым, на равнине шагах в ста от рва и вала, повезло меньше. Едва он успел вскочить в седло своего коня, пасшегося неподалеку, как разразившийся ливень промочил его до нитки. Пока он доехал до Имируса, отстоявшего в лиге от лагеря Ульрика, гроза прекратилась, уносясь на запад. Переодевшись в сухую одежду в своей комнате в местном трактире, Дагобер спустился в зал, где распорядился приготовить подогретое вино с медом и пряностями, а также подать ужин. Ожидая, пока ему принесут заказанные блюда, он стал размышлять, как ему поступить дальше. Конечно, любопытно было посмотреть на реакцию арбалетчиков при появлении призраков скелетов и полуразложившихся трупов, но реальной пользы от этого было мало. Впрочем, под каким углом на это посмотреть, ведь для суеверных людей, а их в войске Ульрика было подавляющее большинство, это могло оказать не только чисто психическое воздействие, но и явиться знаком, предвещающим беду. «Гмм, — хмыкнул про себя Дагобер, — в этом что-то есть, ведь живые мертвецы ни с того, ни с сего не появятся, для этого должна быть какая-то причина. А все необъяснимое и непонятное, связанное с мистикой, вызывает у людей страх». В это время служанка принесла кубок с подогретым вином и потягивая горячий напиток, он стал размышлять, каким должен быть его следующий шаг в деле нервного изматывания армии Ульрика.
В ближайшие несколько дней в лагере графа Ульрика происходили странные явления. Внезапно среди белого дня вспыхнула солома и сено на нескольких возах в обозе. Причем очевидцы утверждали, что, хотя ветра не было, но горящие пучки соломы перелетали с одного воза на другой. Хотя пожар затушили достаточно быстро и большого вреда он не причинил, но суматоха в обозе поднялась большая. Пока тушили пожар, произошло еще одно необъяснимое явление, кто-то невидимый побросал в ров арбалетчиков, которые несли службу на валу. Причем каждый из них позже объяснил, что чьи-то сильные руки подняли его и перебросили через вал. Но никто из окружающих никого не видел. Те же, кто наблюдал за арбалетчиками со стороны, говорили, что они сами прыгнули в ров. Наряду с этим произошло несколько странных конфликтов, когда одна группа мечников без каких-то видимых причин напала на другую. К ним подключились приятели с той и другой стороны, благодаря чему драка переросла в настоящее сражение, унесшее немало человеческих жизней. Когда же дерущихся удалось разогнать с помощью тяжелой конницы и привести в чувство, никто не о мог объяснить из-за чего начался конфликт. Граф Ульрик, лично разбиравшийся в причинах потасовки, пришел к выводу, солдаты устали от безделья, поэтому приказал сотникам загрузить солдат тренировками, чтобы у тех не оставалось свободного времени, но не учел, что профессиональным воинам такие бессмысленные тренировки не по душе и они откровенно начали роптать. Граф стал направлять конные разъезды подальше от лагеря, но несколько из них не вернулись. Отправленные на их розыски солдаты, обнаружили патрульных, бросившими своих коней и разбредшимися кто куда по степи. Все они вели себя словно малые дети, лишенные разума.