Из свитков Клио

А когда Франческо, наконец, очнулся от сладкого дурмана страсти, в котором пребывал невесть сколько времени, он ощутил, что на их разгорячённые тела капает дождь. Небо из голубого сделалось синевато-серым, свинцовым, как галенит. Лаура вскочила на ноги, стремительная, как лань, и закружилась, воздев руки:

– Она услышала! Она услышала нас!

Франческо залюбовался прекрасной фигурой женщины, танцующей под дождём, но тут налетел жуткий порыв ветра. Пришлось немедленно натягивать на себя промокшую одежду, а потом искать, где укрыться от разбушевавшейся стихии. Юноша приметил расселину в скале и потянул к ней Лауру за руку. И только они забрались в эту трещину в камне, как тёмное небо полыхнуло, и столп ослепительного белого света поразил огромную оливу. От удара молнии один из стволов исполинского дерева вспыхнул, мгновенно лишился коры, а ветви с него попадали вниз, как будто их оборвала безжалостная невидимая рука. Женщина задрожала, и Франческо бережно прижал её к себе.

Когда дождь немного утих, юноша предложил уйти из рощи и найти более надёжное укрытие. Лаура согласилась. Штормовой ветер немилосердно подгонял путников. Они быстро добежали по тропинке до края обрыва. Франческо глянул на залив и тут же обрадованно вскрикнул:

– Смотрите! Галеры уносит на юг!

Огромный турецкий флот отдалялся от салернского берега. Влекомые яростной стихией, хищные магометанские многоножки постепенно уменьшались в размерах. Лаура ликовала:

– Она вняла нашим мольбам!..

Колокольный перезвон был слышен за много шагов до городской стены. Так звонили, обычно, только в церковные праздники. Народ на улицах Салерно ликовал, не обращая внимания на дождь. На каждой площади выставили статуэтки или образы Святого Матфея, украшенные цветами. Так и не утихший штормовой ветер рвал лепестки и разносил их по городу вместе с мелкими каплями. Возле собора в открытой галерее готовилась торжественная процессия. Из крипты подняли мощи святого апостола в серебряной раке и установили их на носилки, обитые красным бархатом. Откуда-то донёсся зычный бас преподобного Джироламо:

– Святой Матфей в милости своей безбрежной снизошёл к нашим молитвам и явил чудо! Он наслал бурю на богомерзких магометан и отвёл своей дланью полчища Гога и Магога от Салерно!

Франческо и Лаура переглянулись. На губах женщины мелькнула лёгкая полуулыбка…

Эпилог

Профессор умолк. В ночной тишине слышалось лишь потрескивание костра. Первой не выдержала девушка с пышными, чуть вьющимися волосами:

– А что было дальше?

– Дальше? Буря отбросила турецкий флот далеко на юг. Собрав потрёпанные корабли у мыса Палинуро, Барбаросса повелел идти в Мессинский пролив. Там османский флотоводец разграбил несколько городов на Сицилии и в Калабрии, после чего вернулся в Истанбул.

В Салерно чудесное избавление от Барбароссы приписали заступничеству Святого Матфея, в Амальфи – вмешательству Святого Андрея.

Франческо Альфано тем же летом взял в жёны вдову ювелира Лауру Гварини. Отец жениха сначала возражал против этого брака, но, узнав, какое приданное его сын получит за невесту, возлюбил Лауру, как родную. Франческо с блеском окончил Салернскую врачебную школу и вскоре сам стал её профессором. Его приблизил к себе принц Салерно, Ферранте Сансеверино. У Франческо с Лаурой было трое детей.

Коротко стриженый юноша недоверчиво переспросил:

– Так что же, профессор, вы хотите сказать, что в Салерно в XVI веке поклонялись языческим богам?

– Нет, я такого не говорил. Но, знаете ли, древние греки считали, что этот берег Тирренского моря находится под покровительством Геры. В пятидесяти километрах к югу отсюда в устье реки Селы стояла священная роща со святилищем Великой богини. Греки верили, что Геру можно было там встретить. Рядом, в славном городе Пестуме, основанном сибарейцами, до сих пор видны два прекрасных храма-периптера, посвящённых Гере. А место, в котором вы две недели постигали основы полевой археологии? Тут тоже находилась священная роща.

– Но ведь это всё происходило ещё до рождества Христова!

– Совершенно верно! Но, знаете ли, в XV – XVI веках по всему Апеннинскому полуострову наблюдался подъём интереса к язычеству. Козимо Медичи купил за невероятные деньги Corpus Hermeticum, а потом потратил ещё столько же, чтобы этот свод греческих текстов срочно перевели на латынь. Именно подобные герметические тексты легли в основу философии Джордано Бруно, а затем и привели его на костёр. А как вы думаете, для чего в 1547 году в Неаполитанском королевстве открылась конгрегация священной канцелярии, отделение испанской инквизиции?

Все смолкли. Посидев ещё немного у костра, профессор Альфано попрощался со своими студентами и отправился спать. Забравшись в палатку и застегнув входной клапан, мужчина включил электрический светильник, подвешенный сверху к дуге, и отпер замок на походном саквояже. Потом профессор достал из этой объёмистой сумки округлый предмет с погнутой прямоугольной ручкой. Гладкая когда-то поверхность ныне оказалась испещрена серо-коричневыми и зелёными пупырышками патины. С обратной стороны прощупывались большие неровности корродировавшего барельефа. Альфано поднёс предмет как можно ближе к светильнику и возле самой ручки разглядел следы бороздок, бывших когда-то буквами. Профессор достал из кармана небольшую щётку и аккуратно провёл ею поверх бороздок, затем снова всмотрелся и прочитал слово на греческом: «Гера». А потом подумал, что семейное предание, передававшееся из поколения в поколение, оказалось на редкость точным и информативным…

От автора – 3-5

Следующие миниатюры связывают между собой три древних и славных города: Болонью, Модену и Мантую. Их средневековая история полна трагическими, комическими и мистическими эпизодами…

Есть время пасть и ввысь подняться снова

В зал заседаний Городского совета вбежал взволнованный стражник без шлема и нагрудника. Не обращая внимания на почтенных советников, обсуждающих важные вопросы, он подскочил к подеста и задыхающимся голосом выпалил:

– Король Энцо умер!

В главном зале палаццо дель Подеста воцарилась тишина. Лучшие люди Болоньи собирались с мыслями, пытаясь понять, как им стоит отреагировать, и можно ли извлечь из этого известия прибыль. Наконец, престарелый Бонаккорсо из Сорезина первым догадался подняться из кресла и пробормотать надтреснутым старческим голосом:

– Да упокоится его душа с миром!

Вслед за автором знаменитого закона об отмене рабства встали и остальные советники, нестройным хором повторив ритуальную фразу. Затем дотошный Бонаккорсо осведомился у стражника:

– Он что-нибудь говорил перед смертью?

– Сказал, что ни о чём не жалеет. Потом порадовался, что успел закончить трактат об искусстве охоты с птицами. А ещё сказал, что ворожея всё верно угадала про него.

Из всех многочисленных детей императора Фридриха II Энцо Сардинский больше всего походил на отца. Высокий лоб, блестящие голубые глаза, длинные огненно-рыжие волосы. Энцо не был высоким, но постоянные тренировки сделали его тело выносливым и крепким. Как и отец, он любил соколиную охоту. Это древнее искусство требовало внимания, сосредоточенности, а также – единения между птицей и человеком.

Однажды, когда Фридрих охотился под Кремоной, взбрыкнувший конь унёс юного бастарда в сторону от императорской свиты. Чтобы успокоить ошалевшего скакуна, потребовалось немало времени. Затем Энцо перевёл дыхание и огляделся. Конь остановился на опушке леса возле неказистого домика из розоватого кремонского песчаника. Спешившись и войдя через покосившуюся дверь, юноша очутился в просторной, но довольно тёмной комнате с белеными стенами. С потолочных балок свисали пучки засушенных трав. У окна Энцо заметил женщину с такими же огненными волосами, как и у него. Незнакомка подняла голову, внимательно посмотрела на вошедшего, а затем произнесла приятным мелодичным голосом: