Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 8 из 13



На негнущихся ногах юноша доковылял до дома и сообщил отцу всё, что узнал. Альфано-старший сохранял спокойствие и присутствие духа. Он созвал слуг и начал давать распоряжения. Потом он написал несколько писем, запечатал и вручил их Франческо.

– Ты знаешь, где живут Пьетро Гранита, Антонио Гаттола и Децио Лембо. Найди каждого и вручи им письма лично в руки. Я же повезу твою мать и сестёр в горы, в Фишано, к моему троюродному брату. Там и отсидимся. Думаю, что так далеко от берега турки не полезут. Побоятся. Как управишься с письмами, догоняй нас.

Хладнокровие отца оказало на Франческо благотворное влияние. Он успокоился и сразу же отправился выполнять поручение. Граниту и Гаттолу юноша застал дома: один готовил повозку, другой вооружал слуг. А вот все Лембо отсутствовали. Слуга-привратник долго не хотел говорить, куда делись господа, но, в конце концов, Франческо выпытал у него, что почтенное семейство направилось в собор. Пришлось бежать туда.

Уже на ступеньках, ведущих в галерею перед главным храмом города, юноша поразился тому, как много здесь собралось народа, несмотря на ранний час. Салернцы пришли сюда целыми семьями, матери держали на руках грудничков, а старшие дети опекали младших. В галерее Децио Лембо не обнаружилось, и Франческо заглянул в главный неф. Все скамьи церкви оказались заполнены встревоженными горожанами, а под высокими сводами стоял раскатистый гул множества голосов. Почтенный купец, партнёр отца, вместе с родными примостился на ряду возле амвона, украшенного мозаикой и опирающегося на двенадцать каменных колонн. Юноша отдал письмо и уже собрался уходить, как вдруг с возвышения к собравшимся обратился декан, преподобный Джироламо. Его зычный бас разнёсся по всему нефу:

– Покайтесь, дети мои! Покайтесь, ибо погрязли вы во грехе! Прельстились ересью иноземной, речами сладкими, что идут от Лукавого. И вот наслал Господь за грехи ваши орду магометанскую! Покайтесь, ибо без покаяния не будет вам спасения!

Франческо подумал, что отец Джироламо подразумевал Хуана де Вальдеса, умершего три года назад. Этот сочинитель, осмелившийся иметь собственное представление о благочестии, бежал из Испании в Неаполь, где нашёл благодарных слушателей среди самых знатных людей королевства. Последователи Вальдеса имелись даже в Салерно. И теперь декан выбрал самый удачный момент, чтобы обрушиться на всех тех, кто посмел усомниться в авторитете матери-церкви.

Вспомнив, что отец велел ему идти в Фишано, юноша начал пробираться к выходу из храма. А преподобный Джироламо, заклеймив позором еретиков, повелел всем дружно молиться Святому Матфею, чьи мощи хранились в крипте собора. Под разноголосые литании Франческо выскользнул за массивные бронзовые двери.

Глава 3

В животе предательски забурчало. Юноша вспомнил, что со вчерашнего вечера ничего не ел, поэтому перед тем, как отправляться в дальний путь, решил забежать домой и подкрепиться. И у самого порога кто-то его окликнул. Франческо обернулся: в предрассветных сумерках перед ним виднелась женская фигура, облачённая в тёмное. Знакомый голос произнёс:

– Вчера вы сказали, что если мне что-нибудь потребуется, то я могу рассчитывать на вас. Это так?

– Конечно, мона Лаура! Я будут рад оказать вам любую услугу!

– Готовы ли вы довериться мне так, как я доверилась вам?

– Да.

– Тогда нам нужно немедленно идти!

И Франческо, не раздумывая, забыв про голод, направился за вдовой. Они быстро шагали по узким улочкам, поднимающимся по склону горы Бонады. Когда показалась городская стена, юноша спросил:

– Мы идём в замок Ареки?

– Нет, дальше.



– А зачем?

– Чтобы спасти город.

Такой ответ распалил воображение Франческо. Он представлял себе тайные пещеры в горе, в которых заперты ангельские воинства, которые нужно выпустить на свободу, чтобы сразить турецкую эскадру. Затем ему придумалось, что на вершине Бонады может скрываться батарея огромных пушек, вроде тех, которыми турки повергли стены Константинополя, и они с Лаурой должны дать сигнал, чтобы чудесные орудия уничтожили магометанский флот.

Выйдя за пределы городских стен через ворота Ротезе, вдова быстро свернула на едва заметную тропинку среди сосен, ведущую в горы. Поднимались они долго. Франческо успел запыхаться, да и Лаура выбилась из сил. Приходилось делать привалы. Но всякий раз, отдохнув совсем чуть-чуть, женщина вскакивала первой, чтобы продолжить путь как можно скорее. Юноша не отставал. Уже совсем рассвело, когда путники достигли обрыва, с которого открывался вид на море. Франческо глянул и остолбенел: под голубым утренним небом весь залив на юге и юго-западе был усыпан галерами. Ощетинившиеся десятками вёсел, они походили на рой хищных многоножек, приплывших пожрать Салерно. Казалось, что им нет числа. На мачтах с косыми длинными реями развевались по ветру красные вымпелы. От вида огромного турецкого флота у юноши всё обмерло внутри. Лауру тоже напугало это зрелище, однако же, вдова быстро пришла в себя и тихо произнесла:

– Идёмте, сер Франческо. Мы ещё можем успеть!

– Успеть что?

– Спасти людей!

И они зашагали дальше. Тропинка привела путников к небольшой оливковой роще. Деревья здесь росли очень старые, но ни одного засохшего юноша не приметил. У скалы высилась совсем уж чудовищная олива, чей комель, наверное, не смогли бы обхватить и десяток мужчин, взявшихся за руки. От огромного корня, сжимающего валуны, как серая многопалая ладонь, отходило с дюжину толстых искривлённых стволов. Юноша остановился, поражённый величием растительного Мафусаила. Таких олив ему ещё никогда не доводилось увидеть.

Глава 4

Лаура тем временем просунула руку в щель между ноздреватыми корнями и выудила оттуда небольшой свёрток, обмотанный дерюгой. Развернув грубую ткань, женщина извлекла на свет маленькую статуэтку Мадонны и поставила изваяние на плоский камень перед огромным деревом. Затем из свёртка появились потемневшие и позеленевшие бронзовые предметы. Подойдя поближе, Франческо рассмотрел старинное зеркало, плоскую чашу с ручкой и кинжал с треугольным лезвием и странной рукояткой. Зеркало Лаура вручила ему и попросила поймать отражение солнца на камне перед статуэткой. Приглядевшись, юноша заметил на задней поверхности вещицы полустёртый барельеф и три едва заметных греческих буквы. Поразмыслив, Франческо догадался, что здесь было написано «Гера». Вдова же достала откуда-то из складок своего платья флягу, откупорила и налила в чашу. Запахло вином.

– Что вы собираетесь делать?

– Молить Мадонну о заступничестве!

Сказав это, женщина упала на колени перед изваянием и начал быстро читать какую-то загадочную литанию, в которой ни словом не упоминались, ни Христос, ни Богоматерь. Зато Лаура всякий раз обращалась к Великой Богине и молила её спасти Салерно и всех его жителей. Франческо задумался. Ему тут же вспомнилась пламенная речь преподобного Джироламо, обращённая против еретиков. Юноша не сомневался, что то, что сейчас делала вдова, декан однозначно назвал бы колдовством и проклял бы Лауру. Но ведь женщина молилась о спасении всех добрых христиан, и, следовательно, не хотела совершить ничего дурного. Её поступки, при большом желании, можно было назвать еретическими, но её помыслы оставались чистыми и благородными.

А потом Лаура уколола себя кинжалом и капелька крови из нежной ладони угодила в бронзовую чашу. Франческо и сам не понял, как подбежал к женщине, опустился рядом на колени и сделал то же самое. Его алая кровь смешалась с тёмно-гранатовым вином и её кровью. Лаура отпила из чаши и передала сосуд юноше. Вино пахло орехом и можжевельником, а на вкус оказалось бархатистым, чуть терпким и бодрящим. Аромата крови Франческо совсем не почувствовал.

Женщина тоже взялась за чашу, их руки соединились, а дальше всё происходило, как во сне. Они выплеснули остатки вина на землю возле камня, потом бросили бронзовые предметы на траву и начали срывать с себя одежды. Лаура отдалась юноше прямо на полянке возле статуи Мадонны, и Франческо не видел в этом никакого срама, никакого греха. Её прекрасное тело казалось алтарём извечной Великой Богини, которую теперь именовали Мадонной, и от него требовалось сейчас ввериться древним инстинктам, чтобы провести нужный ритуал…