Страница 6 из 31
Рут указала более решительно. Он снова зарычал и двинулся прочь. Она схватила его за руку. Он тут же напрягся, отдернул руку и, развернувшись, зарычал ей в лицо. Она закричала и вскинула руки, чтобы защитить лицо от удара, который, она не сомневалась, должен был последовать, но её не ударили. Она рискнула взглянуть на него и увидела, как он отступил, опустив губу и скрыв под ней свои безумные клыки. Он взглянул на люк, после чего отошел и снова тяжело опустился, привалившись к стене.
Может, там наверху было то, что не давало ему убить ее? Видеокамера? Один из тех, кто похитил ее? Она посмотрела на люк, но ничего не заметила. Она оглянулась на инопланетянина, который уже сел, но все еще внимательно наблюдал за ней. Ну и черт с ним. Рут посмотрела на люк и подпрыгнула.
Глава 6
Грон наблюдал за Королевой с некоторой тревогой и чувством вины. Он всего лишь хотел предостеречь ее, когда зарычал на нее. Она должна понять, что он не присоединится к ней. Она взяла его за руку, пытаясь отдать ему приказ, и он отреагировал, не задумываясь. Он не ожидал, что она так съежится и заверещит. Королевы, которых он знал, в ответ зарычали бы ему в лицо. Он забыл, что намного больше ее. У нее не было таких мускулов, как у него, и зубы, должно быть, тоже очень маленькие, раз помещались у неё во рту.
Он наблюдал за ней, как она сидела с понурым видом, потом встала и начала осматривать стены. Он довольно быстро сообразил, что она делает. Она искала слабые места в конструкции, путь к спасению. Он когда-то делал то же самое. Разумеется, он делал это, бросаясь в ярости на стены и ревя во все горло, пока не охрип, но он знал, что там нет ни бреши, ни спасения. Грон пытался сказать ей об этом, и хотя она ответила ему, она не остановилась. Они не понимали друг друга. Поэтому он встал, чтобы показать ей. Он осторожно приблизился к ней, заметив, как она вздрогнула, и изо всех сил надавил на стену в месте стыка. Как он и ожидал, ничего не произошло.
— Это не выход, — сказал он ей. Она что-то ответила ему, но он не понял. Затем она взмахнула руками, заставив тем самым его отступить из-за страха, что она прикоснется к нему. Грон по-прежнему не хотел, чтобы она касалась его. Он не мог сказать почему, но это было похоже на панику. Он не знал, что произойдет. Да, это было недопустимо, в его племени самец мог быть сурово наказан за то, что прикоснулся к Королеве так, как она считала неуместным, но никто не мог спорить, если Королева решала прикоснуться к самцу сама. Если Королева выбирала самца для своей свиты, она начинала с прикосновения к нему. Если она решит привязать к себе самца, лишь другая Королева сможет ей возразить.
Но он не хотел, чтобы Королева образовала с ним Связь. Или хотел? Быть избранным в супруги было большой честью, на которую он и не рассчитывал, не мог рассчитывать в своем племени, где он не был одним из самых крупных самцов и не был привлекательным. Конечно, для него это была возможность, но многое оставалось неизвестным. Он не мог даже поговорить с этой Королевой, как ее племя примет его, если они сбегут и вернутся к ним? Неужели он никогда не сможет вернуться в свое племя и не увидит ни матери, ни братьев? Разве то, что предлагала эта Королева, было достойным обменом? К тому же такая жизнь как сейчас была слишком неопределенной. Эта камера не была домом, где можно растить детей. Здесь они не были в безопасности, он бы не смог их прокормить. В любой момент существа наверху могли разлучить их, причинить боль или убить. Они могут умереть с голоду, а он ничего не сможет поделать. Пока они не будут свободны, он не станет для нее достойной парой.
Позволить образовать между ними Связь было слишком рискованно. Он защитит ее от опасностей, но должен оставаться свободным.
Грон продолжал наблюдать за странным существом, которое двигалось по камере, часто и подолгу замирая на месте. Когда она снова приблизилась к нему, то остановилась и начала топать ногами, чтобы произвести шум. Он опасался, что их услышат похитители, но ничто из того, что он делал раньше сам, не привело их в камеру, когда у них были причины спуститься. Он подумал, что, возможно, она пытается общаться с духами, обряд, который ему уже приходилось видеть раньше, но вряд ли какой-нибудь дух явится в этот холодный серый ящик.
Тем не менее, ему стало любопытно, и он снова подошел к ней, и она опять отскочила от него. Почему? Неужели она думает, что он может причинить ей боль или схватить ее? В конце концов, она сама подходила к нему раньше! Она отодвинулась от него и потянулась к потолку, даже подпрыгнула, чтобы дотронуться до него. В замешательстве он приложил руку к потолку, чтобы посмотреть, не этого ли она хочет. Ее лицо просветлело, и она указала на дыру в потолке. Она хотела, чтобы он прикоснулся к решетке люка? Нет, он уже прикасался к ней в своем неистовом желании сбежать отсюда, и получил ожог. Понимая, что она не может говорить на его языке, он зарычал на нее, сообщая, что это плохая идея. Она снова указала пальцем на решетку люка, и он повторил свое предупреждение, затем отошел от нее.
Её прикосновение к его руке стало для него сюрпризом. Возможно, по глупости, он повернулся так, что не заметил ее действий в тот момент, и она схватила его сзади. Он развернулся, чтобы предостеречь ее. Его не тронут. Он не будет связан. Она должна принять это.
Теперь он сидел, прислонившись к стене, и снова наблюдал за ней, виновато помахивая хвостом по коленям. Он не хотел напугать ее. Его поведение в племени было бы воспринято нормально. Он хотел все объяснить словами, но не мог. Им станет некомфортно находиться вместе, если они не найдут общий язык. Но он не мог извиниться, и ему нечего было ей подарить, чтобы продемонстрировать свое раскаяние.
Ему не нравилось, что она до сих пор стояла. Она все также стояла под люком и смотрела на него. Наверно, она поняла его предупреждение… Но кто он такой, чтобы указывать Королеве, что делать? На всякий случай он переместил свой вес вперед.
Но он не успел ее остановить, прыгнув после того, как ее протянутая рука задела один из прутьев решетки. Она вскрикнула от боли и упала на спину, ее ноги подогнулись, и она сильно ударилась об пол. Он мгновенно оказался рядом с ней, потянувшись к ее раненой руке, но она закричала и стала отбиваться от него, толкая его в шею и плечи, чтобы вылезти из-под него. Он отпустил ее, пристыженный. Она не только боялась его, она думала, что он настолько подлый, что воспользуется ее состоянием. Она либо не хотела его помощи, либо не верила, что он хотел ей помочь. Либо она предпочитала страдать в одиночестве, решив обойтись без поддержки или помощи, либо думала, что он сделает только хуже.
Она забилась в дальний угол, прижимая руку к груди и время от времени поглядывая на нее, чтобы оценить нанесенный ущерб. Грон по собственному опыту знал, что такие повреждения должны быть неглубокими и быстро заживать. Он видел, как она страдает, как ее тело напряжено, как стиснуты ее челюсти, как она попеременно то смотрит на свою руку, то — на потолок. Грону было физически больно видеть, как она страдает в одиночку, не приняв его помощи. Она оказалась в ловушке вместе с ним, без своих самцов, без своего племени, к тому же он не хотел связывать себя с ней. Ни одна Королева, независимо от возраста или силы, не должна страдать без утешения. Если бы она была дома, то сейчас ее окружали бы её самцы. Если бы он был дома, а его Королева ранена, он бы утешал ее. Но он не мог подойти к ней, потому что рычал, ворчал и пугал ее, вел себя так плохо, что в результате она отвергла его. Для нее боль была предпочтительнее любого утешения, которое он мог ей дать. Он подавил скулеж. Если бы дома его Королева отвергла бы его таким образом, он приполз бы к ней на коленях и просил прощения.
Но это была не его Королева. Он не понимал, почему ведет себя с ней так, будто она привязала его к себе. Конечно, его воспитывали относиться ко всем Королевам с покорностью и обожанием, и если бы он нашел раненую Королеву, то помог бы ей, но у него бы точно не возникло такого нестерпимого желания утешить ее, как сейчас, — не возникло бы желания зализывать ее раны, пройтись своим мехом по её коже и сказать ей пару нежных слов.