Подневольный Рут (ЛП)

Наверно, он слишком долго был один. Слишком долго пробыл один в этой камере; не так должен был жить его народ. Он никогда еще не был так одинок. Возможно, он инстинктивно привязался бы ко всему, что появилось бы в его камере. К любому виду. Или даже к неодушевленному предмету. Возможно, она была не единственной, кто искал утешения в новом племени. Должно быть, так оно и было. Эти чувства не были реальными, они были всего лишь результатом его изоляции. Он не мог позволить себе поддаться им.

Он напомнил себе, что его похитители все еще могут наблюдать за ними. Они посадили ее к нему не просто так.

Он заставил себя не следовать за ней туда, где она свернулась калачиком, и отступил к стене. Он сидел, поджав хвост, и слушал её рыдания с болью в сердце.

Глава 7

Рут попыталась сдержать слезы, но не смогла. Она не хотела плакать, но ее рука очень болела! Это было глупо. Инопланетянин пытался отговорить ее, но она считала себя умнее его. Ну и кто теперь умнее? У нее был болезненный, но, к счастью, неглубокий ожог примерно в три сантиметра длиной на всех четырех пальцах правой руки, и, по крайней мере, сейчас она не могла сжать руку в кулак. Чертовы решетки были наэлектризованы или что-то в этом роде! Она должна была догадаться. Если ее сокамерник мог дотянуться до решетки, что-то подсказывало ей, что его бы уже здесь не было, если только его не удерживало нечто другое.

Она ударилась головой о стену и уставилась в потолок, пытаясь избавиться от пелены в глазах, но это не сработало. Она спрятала голову между колен и просто отпустила ситуацию, пытаясь отгородиться от всего, что её окружало. Она больше не хотела испытывать боль в руке, но гораздо больше ей не хотелось здесь находиться! Ей хотелось домой, хотелось выпить чашечку чая за рабочим столом, терпеть похотливые взгляды офисных придурков, пока она будет проводить конфиденциальные, отработавшие своё, документы через шредер. Ей хотелось побыть одной, хотелось пообщаться с людьми, которые говорили по-английски, хотелось увидеть родителей. Она не хотела сидеть в этом огромном контейнере с Тарзаном, разглядывающим ее, пока она плачет.

Боже.

Ну, ладно.

Урок усвоен: отныне слушай Тарзана. Он пробыл здесь дольше, чем она, и знал, что к чему. Она опешила, когда он неожиданно склонился над ней. Удар током, полученный от прутьев решетки, или что-то в этом роде, мягко говоря, сбил её с толку, поэтому она не удержала равновесие и упала. У неё болела рука, но когда она смогла поднять голову, он был прямо перед ней, его огромные темные глаза смотрели на нее из-под насупленных бровей. Он дотронулся до ее руки, и ей пришлось оттолкнуть его, потому что его прикосновение причиняло боль, черт подери! Он застыл, а она забилась в угол зализывать раны, и теперь он, вероятно, был не слишком высокого мнения о ней. Он предупреждал ее не делать глупостей, но она их сделала, а потом психанула. Отлично. Теперь он снова замкнулся и замолчал, перебравшись на свою сторону камеры.

Она старалась больше не выводить его из себя. Ей нужно было с ним подружиться. Теперь она знала, что он не хочет сидеть рядом с ней и определенно не любит, когда к нему прикасаются. К тому же они не могли общаться и не могли сбежать. Отлично. Что ж. В данный момент не было похоже, что она могла ещё что-нибудь предпринять. Теперь оставалось только ждать. Ждать, когда накормят. Ждать, когда отпустят. Ждать до тех пор, пока ей рано или поздно не понадобиться в туалет, пока она не устанет настолько, что заснет на этом голом металлическом полу.

Люди выживали и в условиях похуже, верно? Она выживет. И тогда это будет просто история, которую она никогда никому не расскажет, потому что в это безумие никто не поверит.

Если это был какой-то эксперимент по становлению личности, Рут похоже его провалила. Может они её скоро отпустят.

Она посмотрела на часы. «По крайней мере, она хоть как-то убила время», — мрачно подумала Рут. Она пропала больше двух часов назад. Два часа, а она уже умудрилась пораниться в комнате без острых углов и движущихся частей. Блестяще.

Какое-то время она оставалась в таком положении, но, когда выплакала все слёзы, почувствовала полное безразличие и апатию. Как инопланетянин выжил в этом карцере без каких-либо стимулов? Либо он пробыл здесь недолго, либо уже сошел с ума. А может, был какой-то особый распорядок дня, о котором она еще не знала. Может их выведут из камеры во двор. Может тогда их цель станет ясна. Если у них и была какая-то цель, она бы хотела, чтобы инопланетянин просто поведал ей об этом и избавил от страданий, даже если это были гладиаторские бои или они выступят в качестве живой приманки для какого-нибудь межгалактического песчаного червя. Если бы она знала для чего ее здесь держат, она придумала бы план. И возможно этот бы план сработал.

Рут вздохнула и вытянула ноги. Она сняла жакет и свернула его. Делать было нечего, и она решила попытаться заснуть. Она знала, что когда-нибудь ей придется это сделать, какая разница, сейчас или позже? Сон поможет убить несколько часов.

Она не спала на голом полу со времен колледжа, отдавая предпочтение комфорту. Но она лежала на спине и не жаловалась. На потолке не было ламп, которые светили бы ей в лицо. Правда, для того, чтобы уснуть ей не хватало тепла, ведь она привыкла к уютной тяжести одеяла. Наверное, ей помогло то, что она не выпила кофе. Она прижалась лицом к жакету и задремала.

Ее разбудил непонятный шум, и она резко села. Сон ее дезориентировал больше, чем она ожидала, а может её сбили с толку то, что она проснулась в темной металлической камере.

В камеру упали какие-то… штуковины, вернее, они были сброшены и лежали прямо под люком, между Рут и инопланетянином. Она не могла точно сказать, что это было, но инопланетянин не сдвинулся с места. Он сидел прямо напротив нее, наблюдая за ней. Неужели он смотрел, как она спит? Поначалу она не возражала против его пристального внимания к её персоне, но скоро ей станет не по себе.

Почему он не отреагировал на присутствие чего-то нового в их камере? Она вдруг поняла, что кто-то сюда это сбросил, и вскочила на ноги.

— Эй! Выпустите меня! — крикнула она в люк, не заметив наверху никакого движения. Может, они открывали его, чтобы сбросить что-то сюда, а она упустила этот момент? — Эй! Вы не можете держать меня здесь! Пожалуйста!

Ответа не последовало. Она понимала, что они, скорее всего, не говорили по-английски и не собирались ее отпускать, но тот факт, что никто не появился у люка, чтобы узнать, о чем она кричала, показался ей жестоким. Ее могли здесь — внизу — съесть живьем, если только за ними не следили по видеокамерам.

Она снова повернулась и посмотрела на инопланетянина. Безмозглый неудачник, который мог дотянуться до гребаного люка, сидел на заднице, как обычно, уставившись на нее и не двигаясь. Ему что, здесь нравилось? Возможно. Ей снова пришло в голову, что он просто мог быть разновидностью какого-то странного животного, выросшего в неволе, помещенного в спец учреждение и не желающего выходить за пределы этой камеры. А может, снаружи было еще хуже, и он это знал. Она вспомнила, что в прошлый раз, когда она пыталась позвать на помощь, он зарычал на нее, но на этот раз промолчал. Возможно, ему надоело помогать ей, поскольку она проигнорировала его и дотронулась до обжигающего люка.

Ну и ладно. Её интересовали сброшенные предметы, даже если его они не заботили. Она посмотрела себе под ноги. Там были… какие-то круглые и квадратные хреновины. Рут опустилась на колени, чтобы рассмотреть их получше, и подняла одну из круглых штуковин. Она выглядела как гигантская гелевая капсула, как одна из тех фиговин с маслом для ванны внутри, или одна из тех таблеток от боли в горле. Предмет был размером с большую дыню и бледно-зеленого цвета. Их было четыре, по две на каждого.

Должно быть, это их вода. Рут вдруг поняла, что хочет пить. Она посмотрела на инопланетянина, но тот не двигался. Возможно, он знал о них то, что не знала она, и она не собиралась совершать очередную ошибку, игнорируя его. Может они были напичканы наркотой?