Страница 7 из 11
Однако сам ислам, хотя и не был явлением исключительно национальным, непременно использовал арабские элементы. Став священным языком ислама, арабский в большей или меньшей степени определил «стиль» мышления всех мусульманских народов[35]. Ранняя история ислама демонстрирует становление империи, в которой арабское меньшинство навязывало другим цивилизациям собственный образ жизни и мышления не посредством физического господства, а мощью религии и культуры. Ислам внедрял и распространял арабизм, а не наоборот. Без ислама арабы не смогли бы выйти за пределы своего полуострова и посредством языка, пережившего упадок, который часто поражает языки, навязать завоеванным оседлым народам свое мышление и формы его выражения. Из-за кочевой природы арабов их языку удалось сохранить морфологию, корни которой восходят к кодексу Хаммурапи (1792–1750 гг. до н. э.). Кочевники, жившие вне городов, старательно оберегали свой язык от атрофии, так как это был единственный вид культурной идентичности, который можно было сохранить при их кочевой жизни[36]. Литературные формы, которые могла сохранить память, стали основным видом их художественного самовыражения. Арабский, язык Корана, стал не только связующим, но и объединяющим фактором художественной деятельности всего исламского мира, а его письменность формировала и визуальное выражение этого единства, и основу веры и культуры.
Второй особенностью исламского искусства, которая способствовала его художественной целостности, были новые формы и техники, распространившиеся по всему исламскому миру. Этому способствовали связи между мусульманскими регионами. Архитектурные элементы кочевали по всему мусульманскому миру: так, например, иранский айван[37] был перенесен в Сирию, сасанидский мукарнас[38] всплыл в Северной Африке, а лепнина стала универсальной декоративной техникой. Такая мобильность сохранялась и позднее, а потому может считаться первым шагом на пути к универсальности исламского искусства. Мобильность людей внутри и за пределами исламской империи часто делала сознание даже средних классов более «подвижным», а миграция художников и ремесленников способствовала распространению и циркуляции художественных идей и стилей. Помимо добровольного перемещения свободных людей были вынуждены передвигаться беженцы, рекруты, мастеровые и художники, которых насильно уводили в другие столицы: так, например, восточный правитель Тимур (Тамерлан) (прав. 1369–1405) после набегов уводил в Самарканд лучших художников из Сирии, Турции и Ирана. Правители-изгнанники, такие как Абд аль-Рахман, основатель династии Омейядов (прав. 756–788; бежав из Сирии, он основал династию в Андалусии), и правитель Монгольской империи Хумайун (прав. 1530–1556 с перерывами), бежавший из Индии в Персию, покровительствуя искусствам, способствовали распространению художественных тенденций и норм. Оживленная торговая деятельность в империи и паломничество в Мекку (хадж) приводили к художественному взаимодействию и наряду с товарообменом помогали распространению идей, стилей и различных ремесленных техник.
Третья особенность исламского искусства – способность художников трансформировать предметы повседневного обихода (ковры, одежду, лампы, кувшины и тарелки) в роскошные произведения искусства, наделяя их выдающимися визуальными и тактильными качествами. Для исламского художественного сознания артефакт есть сам по себе объект искусства, наделенный как утилитарными, так и эстетическими функциями. Для традиционного мусульманского художника не существует более и менее важных видов искусства. Изящные искусства не отделены от прикладных. Все художественные произведения требуют равного усердия, изобретательности, внимания и мастерства. Превращение обычной вещи в произведение искусства происходит естественным образом. Отделение искусства от ремесла – современная западная концепция, которая возникла в эпоху Ренессанса (когда искусство разошлось с духовностью), но укрепилась только в XIX веке, в эпоху промышленной революции. В исламе художник и ремесленник – единое целое; оба – орудия Господа для сотворения красоты, и ни один не является творцом сам по себе. Художественное творчество в исламе никогда не бывает «беспричинным»; оно всегда отвечает каким-то определенным целям. В отличие от современного западного искусства, исламскому искусству было неведомо противоречие между так называемым чистым искусством, или «искусством для искусства», которое предназначено только для того, чтобы вызывать эстетические переживания у зрителя, и утилитарными объектами, лишенными красоты и используемыми лишь для бытовых нужд. Исламское искусство всегда было функциональным и полезным, будь эта полезность духовного порядка, как вырезанные на стене мавзолея коранические суры, или тактильного, как роспись на светильнике в мечети или чаше для умывания.
В традиционном обществе любое действие, для совершения которого требуется мастерство, называется искусством: так, существует искусство земледелия, архитектуры, металлического литья, живописи, поэзии и т. д. Различия существуют не между «изящными» и «прикладными» искусствами, а лишь между «свободной» и «зависимой» работой. Например, миниатюрист свободен, начиная работу над произведением, но когда он берет кисть, чтобы выполнить замысел, он превращается в мастерового. Нет бесполезного искусства, есть лишь свобода ремесленника, собственноручно воплощающего в жизнь замысел, рожденный его разумом. Представление о том, что утилитарность возможна без искусства, возникло относительно недавно. Для социума, существование которого зависит в основном от уровня развития промышленности, искусство излишне, поскольку у тех, кто привык жить «хлебом единым», нет для него применения[39].
Подобные примеры можно найти в современных западных обществах. Когда произошла промышленная революция, индустриального дизайна еще не существовало, и жизнь массы людей начисто была лишена эстетической составляющей. Лишь в XX веке промышленность стала признавать эстетическую ценность утилитарных вещей.
В исламе человек считается последним проявлением творения, теофанией Имен и Свойств Бога, Который создал его по Своему образу и подобию. Человеку приходится играть и пассивную, и активную роли. В своих отношениях с Богом человек – Его слуга и проявляет пассивные качества. В отношениях же со Вселенной человек – наместник Бога на земле, здесь у него деятельная роль, он властвует и распоряжается творением. Роль наместника соединяется с пассивной ролью слуги, создавая гармоничные отношения, которые позволяют человеку господствовать на земле, при условии, что он полностью подчинен Богу. Модель этого благодетельного синтеза – Совершенный человек, наиболее полно выразившийся в Пророке Мухаммаде[40].
Все творение отражает космический разум, но лишь человек, центральная фигура земного мира, в котором он обитает, отражает его активно, творчески. Разум имеет дело с чувственным миром, а интеллект – с метафизическим. Союз разума и интеллекта может стать проводником, который, в конце концов, приводит человека к высшей из возможных форм «знания»[41]. Для мусульманина исламское искусство – один из способов, с помощью которого – создавая прекрасное произведение или созерцая его – он может достичь этого «знания».
С духовно-этической точки зрения исламское искусство происходит из коранического послания, чьи ценности оно претворяет в план форм[42]. Каждый внешний образ дополняется внутренней реальностью, которая составляет его скрытую сущность. Наружная форма, или захир, подчеркивает количественный аспект, который очевиден и легкодоступен, – это облик здания, оболочка сосуда, тело человека, внешняя сторона религиозных обрядов. Между тем сущностный, или качественный, аспект – скрытое, внутреннее, ба-тин – присутствует во всех тварях и вещах. Чтобы познать их во всей полноте, нужно стремиться понять как внешнюю, временнýю реальность, так и сущностную, внутреннюю телесность, где обитает вечная красота каждого объекта[43]. Логику композиции/соединения способен постичь только ученый, непосвященному доступна лишь эстетическая ценность[44]. Интерпретация является важнейшим философским аспектом исламской эстетики.
35
Burckhardt. P. 39–40.
36
Burckhardt. P. 40–41.
37
Айван – большой альков или комната, обычно в мечети, открывающиеся во двор.
38
Мукарнас – ниша, напоминающая сотовую ячейку, используется как структурный и/или декоративный элемент; мукарнасы, образующие группу, формой напоминают сталактиты.
39
Lipsey. P. 51–52.
40
Bakhtiar and Ardalan. The Sense of Unity. P. 9.
41
Bakhtiar and Ardalan. The Sense of Unity. P. 5.
42
Michon. P. 74.
43
Nasr. Islamic Art and Spirituality. P. 5.
44
Coomaraswamy. Christian Art and Oriental Philosophy. P. 41.