Подлунное Княжество

Возле костра воцарилась тишина. Каждый думал о своём. Ратибор — о краях, куда его занесло. Серебряный — о предстоящей женитьбе. Воины — о порядках на Родине, которую покинули десяток лет назад. Чем эти порядки обернутся для них, княжеских холопов, свыкшихся с походной вольницей. Государь ли с боярами будет ссориться, бояре ли промеж себя лаяться — всё одно, чубы-то у них, у простого люда трещать начнут…

— А ты, из каких краёв будешь, мил человек? — нарушил молчание Михеич. — Куда путь-дорогу держишь? Не бывал ли на Москве?

— Издалека я, — ответил Ратибор. — Москвы не видел. Про мои края вы вряд ли слыхали. Я из Подлунного княжества.

— Подлунное? — переспросил Серебряный. — Это где же такое?

— Там, — Ратибор неопределённо махнул рукой в юго-восточном направлении.

— Ну-ка, грамотей, покажи свои знания, — обратился князь к Трошке. — Какие страны у нас в той стороне?

— Казань и Астрахань наши, — наморщил лоб молодой воин. — На ногайца или крымца он вроде не похож. Коли севернее брать, там самоядь живёт, вогулы. Дальше говаривают великие леса да степи. Уж не оттуда ли ты родом?

— Степь я проходил…  — начал Ратибор, он, вообще был неуверен, что Подлунное княжество, степные города и подземные лабиринты принадлежат этому Миру. — Но…

— Постой, путник! — Трошка походил в эту минуту на ухватившего след охотника. — Коли не врут учёные книги, то за степью раскинулось озеро великое — Китай прозывается. На том Китае проживают лукоморцы и чёрные люди, граничат они с муравьями, что золото добывают, и с царством, где у людей собачьи головы. Ещё в озере том есть племя рыболюдей. Чёрные люди от природы немые. Уж, не из лукоморцев ли ты?

— Может быть…  — пожал плечами всадник, ему не хотелось разбираться в том, чего толком и сам не понимал.

— Однако по-нашему ты неплохо говоришь! — не унимался Трошка. — А правда, что чёрные люди всю зиму спят, а вы им товары свои возле берлог оставляете, потом по весне за золотом приходите?

Ратибор и слыхом, не слыхивал ни о каких лукоморцах, ни о чёрных людях, ни об озере Китай. Рассказывать же о подземных залах, о фиолетовых шарах и другом Мире всадник не собирался. Сам с трудом во всё это верил. Чего же от малознакомых людей требовать? Хорошо, если за сумасшедшего сочтут. А ну подумают — посмеяться решил или с умыслом их за нос водит? Пораскинув мозгами, всадник выбрал золотую середину.

— И у нас рассказывали о тех чудных местах, — Ратибор чувствовал себя человеком переходящим бездонную пропасть по тоненькой веточке. — Только Подлунное далеко от Китая расположено… К северу… Непроходимым лесом отгорожено… , — ляпнул он наугад, по кивку Трошки, понял, что не промахнулся. — Потому, редко кто из наших там бывал. Родину же я, навроде вас, давным-давно покинул. Да, по правде сказать, нет больше княжества. Получилась смута, — тут уж всаднику ничего выдумывать не приходилось. — Объявился самозванный князь. Собрал к себе всякий подлый люд, тех, кто на порядки в Подлунном зуб имели. Сговорился с наместниками провинций… В общем, в решающей битве нам, княжеским всадникам пришлось отступить. Бунтовщики заняли столицу. Князя Яромира казнили. Моему наставнику и командиру удалось взорвать пороховые склады и отправить на тот свет большую часть разбойников, вместе с их предводителем. Однако княжество уже распалось… Я, единственный выживший из всадников, поклялся наказать чародея, начавшего смуту… Вот так и гоняюсь за ним по свету. Так и оказался в ваших краях…

— Ты хочешь сказать — колдун в нашем государстве обретается? — спросил Серебряный.

— По крайней мере, человек, видевший его в последний раз направил меня сюда, — ответил всадник. — Если я со следа не сбился, то Мериддин здесь побывал.

— Имя-то, какое поганое! — поморщился Михеи. — Как сей христопродавец выглядит? Может, и попадался на глаза в Ливонской земле? Там страсть, сколько всякой нечисти!

— С виду он дряхлый старик, — начал рассказывать Ратибор. — Одет в чёрный балахон, лицо укрывает капюшоном. Если же скинет его, то можно увидеть огромную лысину. Волосы лишь по краям остались, седые, до плеч. Бородёнка тоже седая, жидкая. Хотя, он чародей могучий, любое обличье может принять.

— Двигай на запад, парень, — уверенно произнёс Михеич. — Тамошние католические монахи все как один на того колдуна походят. В чёрных одёжках, у каждого плешь на макушке. Чародейством через одного занимаются. А уж кто к ворожбе неспособен — всё равно, подлец и христопродавец…

— А то среди наших монахов мало плешивых и подлых, — усмехнулся рыжебородый воин.

— Тьфу, на тебя, Митяй! — взвился старик. — После твоих речей, надо три дня молитвы очистительные читать, да святой водой окрапиться! Как только язык поварачивается речи богохульные молвить?! Старцев святых хаять?! Прижгут тебе язык-то сковородой горячей на том свете! Ох, прижгут!!!

— Зато тебе-то Никола-Угодник по правую руку место приготовил! — расхохотался рыжебородый. — Я, старче, — Митяй посерьёзнел, — после польского плена никакого пекла не страшусь. Тамошние черти и в подмётки не годятся костоломам пана Воловича…

— Сравнил мучения телесные с пыткой душевной, — сокрушённо покачал головой Михеич. — Это тебе, дурню, такие мысли Сатана нашёптывает. Да радуется, видя, как ты от Господа нашего отступаешься.

— Да ну тебя! — отмахнулся рыжебородый. — Никита Романович, прикажешь коней седлать, или здесь заночуем?

— Что? — встрепенулся князь. — Да… Заночуем… , — после рассказа всадника, Серебряный задумался и только сейчас оторвался от своих мыслей. — Присоединяйся-ка к нам, Ратибор, — неожиданно предложил он. — Найдёшь ли ты своего колдуна в Ливонии, нет ли, это вилами по воде писано. А вот Москва — город огромный. Если сей чародей с той же стороны идёт, что и ты, то не мог он столицы нашей миновать. Я дивлюсь, как ты мимо проскочил… И купцы там со всех концов света, походишь, порасспрашиваешь… Присоединяйся.

— Даже не знаю, — предложение князя застало Ратибора врасплох. — Подумать надо…

— Верно, — согласился Серебряный. — Утро вечера мудренее. Мы завтра на рассвете выступим. Так что решай. Вместе-то и дорога короче покажется и от лихих людей легче отбиться.

— Я подумаю, князь, — пообещал всадник.

Небольшой отряд успокоился быстро. Князь распределил между людьми ночное дежурство. Ратибор хотел, было, вытребовать себе два часа караула, потом передумал. Народу достаточно и без него, а чужак, изъявивший желание бодрствовать, когда остальные спят, то есть оказываются в полной его власти, может вызвать подозрение. Не у князя, тот, похоже, упорно не хочет замечать дурных сторон человеческой натуры, а вот отношение любознательного Трошки или рассудительного Михеича к такой инициативе, предугадать нетрудно. К тому же, надо обдумать предложение Серебряного. Может действительно присоединиться к отряду? Добраться до неведомой Москвы… Мериддин вряд ли устоял перед искушением напакостить в попавшемся на пути крупном городе… С другой стороны, повидавший жизнь Михеич, утверждал, что след чародея нужно искать в противоположенной стороне… Правда, у старика вообще какая-то странная неприязнь к тем краям. Голову сломишь, пока решишь, куда двигать!

«Сделаю так, — решил, наконец, всадник, — коли, с утра подует западный ветер — присоединюсь к князю. Восточный — пойду, куда старик указывал. Коли ни то, ни это вернусь назад и поищу ту нору, через которую меня шар из подземелья вытолкнул»…

Приняв решение, Ратибор спокойно уснул.

Проверить выигрышность придуманной лотереи ему не довелось. Среди ночи всадник почувствовал, как его кто-то тормошит за плечо. Ратибор открыл глаза.

— Тссссс! — он увидел лицо Трошки. — Разговор есть, чужеземец. Сейчас моя смена. Давай отойдём, чтобы других не будить.

— Давай отойдём, — Ратибор нехотя свернул плащ, которым укрывался и убрал его в мешок. Спать, скорее всего, больше не придётся. Серьёзные разговоры короткими не бывают.