Страница 9 из 13
– А если колокольчики зазвенят?
– Мы тебя повесим.
Выбора не было. Гренгуар обхватил правой ногой левую, стал на левый носок и протянул руку вперед. Однако едва поэт прикоснулся к чучелу, он пошатнулся и, чтобы не упасть, невольно ухватился за полу красного камзола. Потеряв равновесие, оглушенный роковым трезвоном колокольчиков, Гренгуар повалился на землю. Бродяги расхохотались.
– Поднимите этого чудака и повесьте его без проволочки, – сквозь смех проговорил Клопен.
Гренгуар поднялся на ноги. Чучело уже успели отцепить и освободили место для несостоявшегося вора. Чьи-то сильные руки оторвали Гренгуара от земли и поставили на скамью. Сам Клопен накинул поэту петлю на шею и потрепал его по плечу.
– Прощай, приятель! Теперь тебе не выкрутиться!
– Постойте! – вскрикнул вдруг цыганский герцог. – Чуть не забыл!.. По обычаю, прежде чем повесить человека, мы спрашиваем, не найдется ли женщины, которая захочет взять его в мужья. Ну, дружище, это твоя последняя надежда.
Женщины отнеслись к предложению герцога равнодушно. Гренгуар представлял собой жалкое зрелище. Изорванная одежда, грязное лицо, босые ноги, испуганные глаза ни у кого не вызвали сочувствия. От толпы, правда, отделилась одна толстуха с квадратным лицом. Она была так отвратительна на вид, что Гренгуар даже подумал, что лучше выбрать веревку, чем разделить с ней ложе.
Толстуха придирчиво оглядела дырявый камзол поэта и скорчила презрительную гримасу.
– Рвань! – пробурчала она. – А где твой плащ?
– Я его потерял.
– А шляпа?
– Ее украли.
– А башмаки?
– У них отвалились подошвы.
– А твой кошелек?
– У меня нет ни полушки.
– Ну так попроси, чтобы тебя повесили, да еще скажи спасибо! – отрезала толстуха и повернулась к нему спиной.
После нее к виселице подошла молоденькая девушка.
– Спасите меня, прошу вас! – шепнул ей Гренгуар.
Девушка взглянула на него с состраданием, затем потупилась, поправила складку на юбке и остановилась в нерешительности. Поэт следил за всеми ее движениями: девушка была его послед ней надеждой.
– Нет, – проговорила она наконец. – Если я возьму тебя, Гильом Вислощекий меня поколотит.
Девушка скрылась в толпе.
– Тебе не везет, – развел руками Клопен.
В эту минуту толпа заволновалась.
– Эсмеральда! Эсмеральда! – повторяли бродяги на разные голоса.
Гренгуар вздрогнул и обернулся. Нищие расступились и пропустили вперед девушку изумительной красоты. Это была цыганка, которая танцевала сегодня вечером на Гревской площади и которую Гренгуар так неудачно взялся преследовать в темноте. По пятам за девушкой бежала хорошенькая белая козочка.
Легкой поступью Эсмеральда подошла к осужденному и молча взглянула на него.
– Вы хотите его повесить? – обратилась она к Клопену.
– Да, сестра, – с отеческой улыбкой ответил тот, – если только ты не захочешь взять его в мужья.
Девушка на мгновение задумалась, склонив головку набок.
– Я беру его, – спокойно произнесла она.
С шеи поэта немедленно сняли петлю и велели спуститься со скамьи. Гренгуар был настолько ошеломлен неожиданным спасением, а главное – необычным вниманием к нему красавицы, что потерял дар речи. Колени у него подгибались, и он без сил опустился на землю. Цыганский герцог молча принес глиняную кружку. Эсмеральда подала ее Гренгуару.
– Бросьте на землю, – сказала девушка.
Гренгуар дрожащей рукой швырнул посудину. Кружка разлетелась на четыре части.
– Брат! – с важностью произнес цыганский герцог, возложив руки на головы Гренгуара и Эсмеральды. – Она твоя жена. Сестра! Он твой муж. На четыре года. Ступайте.
12. Брачная ночь
Эсмеральда в сопровождении козочки двинулась через толпу прочь. Гренгуар побежал за ней следом, заглядывая девушке в глаза, пытаясь заговорить с ней, отблагодарить за чудесное избавление от виселицы. Цыганка молчала.
Спустя несколько минут поэт вошел вслед за ней в уютную, жарко натопленную комнатку со сводчатым потолком. Девушка по-прежнему не обращала на гостя никакого внимания. Она уходила, возвращалась, передвигала табуретку, болтала с козочкой. Наконец цыганка присела у стола, и Гренгуар смог ее разглядеть.
– Так вот вы какая, Эсмеральда! – проговорил он восхищенно. – Прекраснейшая из женщин и уличная плясунья! Вы нанесли утром последний удар моей мистерии, и вы же вечером спасли мне жизнь. Мой злой гений! Мой ангел-хранитель!
Тут он вспомнил, по какой причине избежал виселицы, и решил, что нельзя обмануть ожидания красавицы. Гренгуар поднялся, распрямил плечи и с таким предприимчивым и галантным видом подошел к девушке, что та невольно отшатнулась.
– Что это ты? – спросила она.
– Неужели вы не догадываетесь, милая Эсмеральда? – воскликнул Гренгуар с такой страстью в голосе, что сам себе удивился.
Цыганка изумленно посмотрела на него.
– Ничего не понимаю.
– Как? – продолжал Гренгуар, воспламеняясь все больше. Он твердил себе, что имеет дело всего лишь с добродетелью Двора чудес, сломить которую не составит большого труда. – Разве я не твой, моя нежная подруга? Жена моя, женушка…
Поэт крепко обнял Эсмеральду за талию и прижал к себе. Девушка выскользнула у него из рук и, отскочив на другой конец комнатки, выхватила из-за корсажа маленький кинжал.
– Простите, мадемуазель, – улыбаясь, произнес Гренгуар, – зачем же вы выбрали меня в мужья?
– Было бы лучше, если бы тебя повесили?
– Значит, вы сделали это, только чтобы спасти меня от петли? – спросил задетый за живое Гренгуар.
– Тебе не нравится? Еще не поздно вернуться обратно!
Поэт послушно отступил назад, сел на табуретку и, словно защищаясь, поднял обе руки. В любви он был противником насилия и предпочитал выжидательную политику. Приятная беседа с глазу на глаз и добрый ужин представлялись ему вполне достойной заменой любовного приключения.
– Мадемуазель Эсмеральда! – сказал Гренгуар. – Давайте заключим перемирие. Я не буду доносить, что вы носите при себе кинжал, и поклянусь, что не подойду к вам без вашего согласия. А вы за это дадите мне поужинать.
Цыганка облегченно рассмеялась. Маленький кинжал исчез. Девушка наклонилась к большому ларю, и на столе появился ржаной хлеб, кусок сала, несколько сморщенных яблок и жбан браги. Голодный поэт бешено застучал железной вилкой о фаянсовую миску. Вся его любовная страсть мигом обратилась в аппетит.
Утолив голод, Гренгуар заметил, что на столе осталось всего одно яблоко. Молодому человеку стало очень стыдно. Эсмеральда даже не притронулась к еде. Она сидела напротив, погруженная в свои раздумья, и, казалось, не замечала своего гостя.
– Хочешь есть, Эсмеральда? – смущенно спросил Гренгуар.
Цыганка отрицательно покачала головой и перевела взгляд на сводчатый потолок своей комнатки. Ее мысли витали далеко, и голос Гренгуара не мог отвлечь Эсмеральду. Козочка принялась тихонько дергать свою хозяйку за рукав.
– Что тебе, Джали? – спросила цыганка.
– Она, наверное, хочет есть, – ответил Гренгуар, обрадовавшись предлогу завязать разговор.
Эсмеральда раскрошила кусок хлеба, и козочка стала есть прямо у нее с ладони. Гренгуар решил ковать железо, пока горячо.
– Ты совсем не хочешь, чтобы я стал твои мужем? – осторожно осведомился он.
Девушка пристально поглядела на него и усмехнулась.
– Нет.
– А любовником?
– Нет.
– А другом? – настаивал Гренгуар.
– Может быть.
– Ты знаешь, что такое дружба?
– Да, – ответила цыганка. – Это значит быть братом и сестрой. Дружат души, которые соприкасаются, не сливаясь, как два пальца одной руки.
– А любовь?
– О, любовь! – промолвила Эсмеральда, и голос ее дрогнул, а глаза заблестели. – Любовь – это когда двое едины.
Лицо уличной танцовщицы просияло поразительной красотой. Гренгуар был потрясен.
– Каким надо быть, чтобы тебе понравиться? – с робкой улыбкой спросил поэт.