Страница 15 из 30
– Обещаю во всем так поступать, как честному, послушному, храброму и отважному воину подлежит, в чем да поможет мне Господь Бог Всемогущий!
21 мая Александр II отправился поездом в сторону театра военных действий, его сопровождали два сына – цесаревич Александр и флигель-адъютант Сергей Романов в звании гвардии капитана. Первое время он находился при отце, сопровождая государя в его передвижениях и совещаниях, а в день своих именин, 5 июля, Сергей вступил в Ращукский отряд цесаревича Александра. В течение лета и начала осени продолжались незначительные столкновения с неприятелем, разведки боем, но в основном подготовительные занятия. Зато здесь, перед лицом неприятеля, старший брат увидел в младшем родственную душу, они сходились во взглядах, в настроениях, в неприятии того, что обоим казалось падением нравов, разложением общества. «Как я счастлив, что за все это время я имел случай короче сойтись с Сашей – это большое счастье», – радостно записал Сергей в своем дневнике.
В октябре состоялось первое настоящее боевое крещение. В наступлении на Плевну Сергей возглавил рекогносцировку, разведку боем, его отряд попал под сильный артиллерийский огонь. Полковник Степанов рапортовал: «Во все время Великий князь выказывал удивительное хладнокровие и как бы презрение к опасности. При переправе через реку Сергей Александрович восторгался солдатами: невзирая на свист гранат, они шли как у себя дома, балагурили, подпевали, посылали остроты вдогонку снарядам. С другой стороны, и солдаты любовались юным князем: при полете снарядов он не только не нагибался инстинктивно, напротив – подымал голову и следил за полетом снаряда, выказывая полное хладнокровие и мужество». Сам же Сергей Александрович откровенно писал в своем дневнике: «Чувство это не очень приятное, когда гранаты летят везде, сыплются кругом вокруг нас и лопаются невдалеке. Мне все казалось очень страшным, я думаю, что я не был слишком взволнован, я себя чувствовал довольно спокойно… Турецкий огонь был удивительно меток, и снаряды ложились вокруг нас. Осколки свистали около ушей и завывали так заунывно – точно ветер осенью в трубе». Ему было страшно, но он не выказывал волнения и выглядел спокойно. Это честное признание отважного воина. Лишь тот, кто не бывал в сражениях, хвастается, будто это не страшно.
В другой группе, проводившей рекогносцировку параллельно отряду Сергея Александровича, пулей в голову оказался убит наповал его двоюродный брат Сергей Максимилианович Лейхтенбергский.
За храбрость, проявленную в бою, Сергей Александрович был удостоен высокой воинской награды – «Господи помилуй! Папа мне собственноручно сегодня надел крест Святого Георгия 4-й степени… Этого я вовсе не ожидал – я не знал, что и говорить. Но многое я прочувствовал в эту минуту – меня так и обхватило. Я бросился обнимать Папа, у него на глазах и в голосе были слезы. Я не достоин такой награды, и она на меня возлагает много, много обязательств, которых мне дай Бог исполнить!»
Война продолжалась, и капитан Романов желал в ней и дальше участвовать, дабы оправдать награду, по его мнению, пока еще не вполне заслуженную. 29 ноября турки капитулировали в Плевне, и, сопровождая отца, он прибыл в бывшую ставку командующего турецкими войсками Осман-паши. Торжественные мероприятия, вручение наград героям, звуки военной музыки, благодарственный молебен… А на следующий день – снова война, новые вражеские атаки, тяжелый бой под Мечкой.
3 декабря Александр II отправился в Россию, приказав Сергею сопровождать его, и 10 декабря они прибыли в Петербург. В объятия матери вернулся уже совсем не тот хрупкий и застенчивый юноша, которого полгода назад она провожала в действующую армию. Сергей отрастил усы и бороду, в нем появилась мужественность настоящего боевого офицера, прошедшего через горнило войны. Тот, кто на себе испытал это, знает, каким странным видится мир, в который ты вернулся с театра военных действий. Жизнь здесь кажется нереальной, будто сон, а настоящая осталась там, где грохочут орудия, рвутся снаряды, стреляют ружья, сверкают штыки.
И вот теперь нужно снова вникать в эту придворную жизнь с бесконечным количеством всевозможных церемоний, приемов, встреч, расписанных на много дней вперед. Сергей откровенно не любил светское общество, его мучила необходимость участвовать в светской жизни, что-то говорить, изображать, притворяться. Все отмечали его отвлеченный взгляд, немногословность, а нередко тоску в светлых глазах, затуманенных какой-то далекой мыслью. И свет стал отвечать ему взаимной неприязнью. Он носил корсет – о нем говорили, что он позер и кривляка. Немногословен – боится сказать что-то лишнее и чем-то выдать себя. А что же он скрывает? Наверняка что-то постыдное. Так начинала зарождаться чудовищная сплетня, которую и по сей день охотно повторяют многие, особенно люди либерального направления мысли.
В одном из своих писем Сергей Александрович сокрушался: «Отчего я все чувствую так глубоко? Отчего я не таков, как все, не весел, как все? Я до глупости углубляюсь во все и вижу иначе – мне самому совестно, что я до того старообразен и не могу быть как вся „золотая молодежь“ весел и беспечен». Потрясающее признание! Человек укоряет себя за то, что стремится во все проникнуть глубоко, что он не умеет быть поверхностным и беспечным. Его чрезмерно ранимая душа до сих пор хранила воспоминание о кончине старшего брата, а теперь еще и страдала от семейных неурядиц – ни для кого уже не оставалось секретом, что у отца другая женщина, с которой он проводит больше времени, нежели с матерью. Любовная связь государя Александра II с Екатериной Долгорукой началась еще в 1865 году, у них рождались дети, один из которых скончался в младенчестве, а трое, Георгий, Ольга и Екатерина, жили вместе со своей матерью в Зимнем дворце. Императрица Мария Александровна вынуждена была мириться с положением оскорбленной жены. Сергей сильно переживал за нее, напрягая свое сердце, чтобы оно не выливало гнев на отца. На войне он восторгался отцом. Вернувшись в мирную жизнь, приходилось снова постоянно бороться с мыслью о семейном разладе. Может ли сын искренне радоваться за отца, видя, как тот сильно и страстно любит не его мать, а чужую женщину?
К неприятностям, связанным с неладами в семье, добавлялась постоянная тревога за жизнь отца. На русского императора началась настоящая террористическая охота. 2 апреля 1879 года народоволец Соловьев стрелял в государя неподалеку от Зимнего дворца. 19 ноября того же года – попытка взорвать царский поезд. Даже в Зимнем дворце не было спасения. 5 февраля 1880 года царская семья собралась в Малом Фельдмаршальском зале на званый обед в честь брата императрицы – принца Александра Гессенского. Когда все собрались, двумя этажами ниже императорской столовой прогремел мощный взрыв. Террористы предполагали, что этажи рухнут и все собравшиеся погибнут. Но просчитались, силу динамита, заложенного в трехпудовый заряд, приняло на себя караульное помещение, в котором находились солдаты. Из них одиннадцать человек погибли, более пятидесяти оказались покалечены.
Каждый новый день мог принести непоправимое несчастье. Вот почему так отозвался в душе Сергея новый роман Достоевского. Он даже отправил экземпляр «Бесов» своему двоюродному брату Константину, находящемуся в дальнем плаванье, чтобы тот поспешил прочесть и поделиться с ним своими впечатлениями.
Читать Сергей Александрович любил, читал много и жадно, боготворил Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Данте, Шекспира, Гете, высоко ценил Майкова, Апухтина, Фета, Гончарова. Старался познакомиться с полюбившимися авторами, встречался с Фетом и Гончаровым. «Севастопольские рассказы» и «Война и мир» Толстого вызвали восторг, а «Анна Каренина» – недоумение, все следующие сочинения графа – раздражение и неприятие.
С Достоевским он познакомился 21 марта 1878 года, и потом не раз вместе с братом Павлом принимал писателя, устраивал в его честь обеды. «Свидание с Великими князьями произвело на Федора Михайловича самое благоприятное впечатление: он нашел, что они обладают добрым и недюжинным умом и умеют в споре отстаивать не только свои, иногда еще незрелые убеждения, но умеют с уважением относиться и к противоположным мнениям своих собеседников», – написала об этих встречах жена писателя Анна Григорьевна. Вот так, великий Достоевский отметил добрый и недюжинный ум, а светские недоброжелатели любили поглумиться, доказывая, что Сергей Александрович глуп. Когда в момент гибели взрывом ему оторвет голову, кто-то из этих остряков пошутит, что он впервые в жизни раскинул мозгами.