Sputnik

— …потому что я тебя никогда не забуду.

========== 5. ==========

В ту ночь он впервые заснул при ней. Уставший и, насколько это могло быть возможно, счастливый. Солдат задремал на коленях Наташи, крепко держа ее ладонь в своей.

Она гладила его по волосам, запустив в них свободную руку, накручивала на пальцы тонкие пряди на затылке, шепотом рассказывая что-то отвлеченное. Наташа спела бы ему колыбельную, если бы умела, но ее готовили как спецагента, а не как певицу. И все равно приглушённый звук ее голоса действовал на Солдата умиротворяюще. Он внимательно слушал каждое ее слово, не выпуская мягкую женскую ладошку с мозолью от спускового крючка на указательном пальце, пока не провалился в неглубокий тревожный сон.

Благодаря опытам, сделавшим его тем, кем он являлся, Солдат нуждался в сне гораздо меньше, чем обычный человек. Это было весьма удобно на длительных заданиях — он был значительно выносливее и без этой потребности справлялся со всеми миссиями за намного более короткие сроки. По возвращении в штаб его обследовали и, если тело суперсолдата выдавало сигналы переутомления, просто выключали принудительно командами или препаратами. Непродолжительный отдых, перезагрузка, и все по-новой. «Доброе утро, Солдат.»

Но не в этот раз.

Он открыл глаза с чётким осознанием, что впервые за очень долгое время выспался. Солнце готовилось вот-вот начать подниматься из-за горизонта, и в комнате ещё был полумрак, но и тело, и разум его будто перезагрузились. В хорошем смысле.

Кровать для него, не привыкшего к удобству, вдруг показалась слишком большой и какой-то неправильно мягкой. Была бы ещё и холодной, если бы не Наташа, уснувшая сидя, прислонившись спиной к стене и склонив голову на бок. Она не отодвинулась в сторону, не легла так, как ей было бы удобно, чтобы не разбудить его. Знала наверняка, что утром будет болеть спина и предательски заноет шея, и все равно…

Наталья.

Ее слова, прикосновения — все это надломило его программу, пустило глубокую трещину в каменном барьере. И каждый жест, каждый поцелуй, каждая минута, проведённая рядом, вбивали в неё новые и новые клинья, разрушая до основания.

Наташа на вид хрустальная, но на самом деле стальная как его бионическая рука. У неё внутри стержень несокрушимый, воля и стремление бойца, а ладони мягкие и прикосновения нежные. Она сбила с Зимнего Солдата непроницаемую маску, но не той силой, которой ее на него надели, не физической. Той внутренней, что заставила его вспомнить. Если не прошлое, то эмоции, которые испытывал человек, пока не стал наполовину машиной.

Он был потерян, пока она не нашла его. Солдата без имени, без дома, без семьи. Все, что у него было, — туманная пелена в голове, сквозь которую продирался его несущийся поезд. Бешеный, летящий на всех парах вперёд, но уже без него. Он никогда не остановится, никогда не сойдёт с рельс. И тот человек со светлыми волосами останется там, в последний раз посмотрев и прокричав что-то на другом языке, так и не дав ответов на его вопросы.

Небо понемногу светлело, часы показывали начало восьмого. Солдат знал, что, находясь за пределами своей камеры, уже сильно рисковал. Но если не вернётся до рассвета, их могут обнаружить. И тогда конец всему. Конец его миру, сосредоточившемуся в этой крошечной необжитой квартирке, конец его жизни, отныне принадлежавшей девушке с волосами цветом как осень в России.

Осторожно поднявшись на металлическом локте, Солдат подхватил Наташу под спину второй рукой и бережно уложил на подушку. Укрыл мягким пледом, чтобы она не замёрзла, и, поддавшись внезапному внутреннему порыву, наклонился над ней, невесомо касаясь тёплой щеки.

Губы спящей Наташи дрогнули в улыбке. Она повернулась набок, обхватывая подушку обеими руками, и шумно вздохнула. До звонка ее будильника чуть больше получаса, есть время ещё немного поспать.

Солдат смотрел на неё несколько секунд, после чего все же пересилил себя и отвёл взгляд. Собрал разбросанную по полу одежду, спешно натянул на голое тело и выскользнул в окно призрачной тенью.

***

За четыре дня с того момента он видел Наташу в штабе десять раз. Шесть раз чувствовал приятный аромат рыжих волос, когда она оказывалась рядом. Дважды коснулся её руки, проходя мимо по коридору. Вроде как случайно — задел, не заметив. Раз восемь поймал взгляд ярко-зелёных глаз, устремленный на него. У него была секунда, доля секунды, после чего она должна была отвернуться, чтобы не привлечь внимание руководства.

И ни разу так и не остался с ней наедине, даже чтобы просто поговорить, пока на четвёртый день под конец общей тренировки она, изловчившись захватить его в удушающий со спины всего на секунду, не прошептала над самым ухом:

— Твоя раздевалка. Когда все разойдутся.

И тут же была отброшена на несколько метров в сторону. Но, к счастью, успев перегруппироваться, приземлилась на ноги. Довольная, словно так и было задумано.

В раздевалке Солдат намеренно задержался дольше, чем обычно. С особой тщательностью сложил тренировочную одежду, с армейской аккуратностью оформил все в стопку. Развернул и свернул заново несколько раз, дожидаясь Наташу и уже сомневаясь, что правильно понял ее слова, но дверь за его спиной наконец скрипнула. Солдат обернулся.

Романова проскочила в узкий проем беззвучно, опасливо озираясь по сторонам. Она выглядела взволнованной, но ровно до того момента, пока не поймала взгляд изучавших ее голубых глаз. Губы девушки растянулись в улыбке.

— Что такое? — с ноткой беспокойства в ровном голосе спросил Солдат.

Наташа улыбнулась ещё шире.

— У меня есть кое-что для тебя. Точнее, кое-что твоё.

Достав из-за спины сжатую в кулак руку, вытянула ее перед собой. Помедлив несколько секунд, раскрыла ладонь, наблюдая за реакцией Солдата по его лицу.

Звякнула длинная цепочка. В руке Наташи лежал небольшой американский военный жетон образца Второй Мировой.

Солдат растерянно нахмурился, между его бровей залегла сосредоточенная складка. Поднял взгляд на Романову, потом снова посмотрел на жетон. Осторожно взял его с недоверием, повернул к себе стороной с гравировкой.

James B. Barnes

32557038

DOB 10/03/1917

Trenton, NJ

— Джеймс Барнс, — задумчиво прочитал он совсем тихо, но вдруг его глаза буквально засветились, брови изогнулись в удивлении. — Сержант Джеймс Бьюкенен Барнс, сто седьмой пехотный!

Наташа с восхищением смотрела, как прояснялось его лицо, и не могла сдержать счастливую улыбку. Он был все ещё озадачен, растерянно вертел в руках свой жетон. Хмурясь, снова и снова читал написанное на нем, словно не мог поверить глазам.

— Сержант Джеймс Барнс, номер три два пять пять семь ноль три восемь, родился в тысяча девятьсот семнадцатом, получил назначение в сто седьмой в сорок третьем году в Нью-Джерси, — повторил он, поднимая взгляд на Наташу.

— Ты вспомнил, — просияла она.

Солдат обхватил руками ее талию, опуская тяжелую голову на ее плечо. Полупрозрачные глаза плотно прикрыты, пушистые ресницы щекотали тонкую кожу на сгибе шеи. Улыбаясь, она обвила его шею, довольная тем, что наконец не видела на его лице боли.

Он сжал жетон в ладони. Уткнувшись в ее ключицу с глубоким вздохом, крепко прижал девушку к себе. Возможно, даже чуть крепче, чем нужно.

У Наташи на секунду перехватило дыхание.

— Джеймс… — прошептала она, чтобы попросить его ослабить хватку, но он поднял ее над полом бионической рукой и поймал ее губы, заключая в поцелуй.

Прикосновения были исполнены непривычного трепета и казались тягучими как мёд. Наташа провела по его руке из плоти, чувствуя каждую вену под тканью кофты. Выудила жетон за цепочку, наматывая на запястье, и положила его раскрытую ладонь на своё бедро, обхватывая Барнса ногами за пояс.

— Наталья…

Ручка двери за ее спиной тихо щелкнула, и девушка вздрогнула, отстраняясь. Тут же соскочив на пол, обернулась на дверь. Затаила дыхание, переводя взволнованный взгляд на Барнса.