Прощай, красавица!

— А ты думаешь почему я здесь больше не пою? — отвечает она и ловит его руку своей, переплетая пальцы.

На пороге мелькает американская форма, и сквозь гул слышится громкий голос Дернира с акцентом. Натали широко улыбается и машет им рукой, а когда они подходят, крепко обнимает каждого и позволяет поцеловать своё запястье.

Жак осматривает её с головы до ног и начинает осыпать комплиментами по-французски, из которых Баки понимает только «манифик». Гейб Джонс улыбается, Фэлсворт садится рядом и тихо говорит, что Стив остался в штабе по своим капитанским делам. Барнс понимающе кивает, закуривая, хоть и не слишком рад этой новости. Официант приносит поднос с шампанским.

— Джеймс, — тихо зовёт Натали, сжимая его руку под столом. — Мужчина во фраке за дальним столиком. На три часа. Джеймс, скажи мне, он смотрит сюда?

Её голос вдруг кажется взволнованным, и Баки поднимает голову, смотря в указанном направлении.

— Да, — отвечает он, не понимая причины её беспокойства. — А чт…

— Он узнал меня.

Баки переводит взгляд на Натали, удивлённо поднимая брови.

— Тебя почти все здесь знают, — говорит он, но девушка сжимает его руку ещё крепче.

— Нет, Джеймс. Это человек из лагеря в Польше. И он узнал меня.

Мужчина по-прежнему смотрит в их сторону немигающим взглядом. Поднимается со своего места, аккуратно застегивает пуговицу на фраке и направляется в сторону уборных.

Натали делает вид, что смотрит на сцену, но лицо её становится всё более бледным.

— Он идёт к телефону, — шепчет она, и голос её едва не дрожит. — Он всё понял и идёт к телефону. Нужно что-то сделать, Джеймс.

Улыбка вдруг вновь появляется на её накрашенных алой помадой губах, и она как ни в чем не бывало поднимается со стула. Просит её простить и, взяв салфетку с края стола, направляется в ту же сторону. Баки встаёт следом и идёт за ней, чувствуя, как сильно колотится сердце, и на всякий случай разминая кулаки. Когда они выходят в коридор, ведущий к уборным, мужчина уже держит в руке трубку висящего на стене телефона. В зале начинают играть музыканты, звучит первая песня, и то, что происходит дальше, неожиданно хорошо ложится на мелодию и выглядит до ужаса синхронно.

Палец мужчины тянется к цифрам на диске, но Баки быстро подходит сзади и крепко зажимает его рот рукой, оттаскивая от телефона. Держит изо всех сил, а Натали накрывает его лицо салфеткой, зажимая нос, и заталкивает в горло бутерброд, незаметно взятый с подноса одного из официантов. Мужчина вырывается, сипит, пытаясь вздохнуть, но воздух кончается слишком быстро, и с каждой секундой он дёргается всё слабее, пока окончательно не обмякает в руках Баки.

Натали убирает салфетку, и они затаскивают его в телефонную кабинку. Прислоняют к стене под видом несчастного случая и быстро выходят так слаженно, словно отрабатывали это каждый день.

— Мне нужно на улицу, — тихо говорит Натали, взяв Баки под руку. Он коротко кивает, накрывая её ладонь своей, и ведёт к двери, но девушка останавливается у одного из официантов. — Там, кажется, человек подавился, — говорит она наиграно обеспокоено и кивает в сторону уборных. — Я, кажется, слышала сильный кашель.

Официант кивает с коротким «благодарю, мэм» и уходит в указанную сторону. Дверь открывается, в лицо бьёт влажная свежесть улицы, а Натали жадно втягивает носом воздух и тянет Баки за угол. Лишь скрывшись от посторонних глаз, она впервые тихо всхлипывает, закусывая губы, закрывает ладонью в шёлковой перчатке рот.

— Господи… — шепчет она, поднимая глаза.

Барнс видит, что она вот-вот заплачет, и притягивает её к себе. Натали снова всхлипывает, но не позволяет слёзам скатиться, чтобы не испортить макияж. Прижимается к груди Баки, обхватывая его спину под пиджаком, и трясётся — то ли от холода, то ли от страха.

— Боже мой, Джеймс, — вновь шепчет она, — я так испугалась… я боялась, что ничего не выйдет. И всё. Конец.

Баки гладит её ладонями по спине, осторожно касаясь губами волос.

— Всё хорошо, Наталья. Всё хорошо. Он мёртв и уже ничего никому не скажет.

Девушка шумно вздыхает, отстраняясь. Часто моргает несколько раз и ищет напуганным взглядом глаза Барнса.

— Я не думала, что ты пойдёшь за мной. Спасибо.

— Я же говорил, что пойду за тобой куда угодно.

Натали улыбается и вновь прижимается к его груди, пальцами хватаясь за ткань рубашки под пиджаком.

— Это звучит как клятва, — говорит она, и Баки по голосу слышит, что она снова улыбается. — Что, и после войны останешься со мной в Лондоне?

— Либо заберу тебя с собой в Америку, — пожимает плечами он, обнимая её покрепче, чтобы не замёрзла.

— Как же ты меня заберёшь?

— Как свою жену.

Натали вдруг замирает на секунду и отстраняется. Смотрит на Баки серьёзно своими невозможными изумрудными глазами, внимательно изучает его лицо так, что сердце солдата пропускает несколько ударов, и вдруг улыбается уголком губ.

— Тебе никогда в жизни не разрешат на мне жениться, — ухмыляется она, касаясь рукой его щеки.

— Посмотрим, — говорит он, подхватывая её на руки, и Натали, словно уже забыв о том, что меньше минуты назад едва не плакала, звонко смеётся, откинув голову назад.

Он заботливо берёт её под руку и заводит обратно внутрь, где Мария допевает уже вторую песню. Они возвращаются за стол, и Баки тут же натыкается на шутки парней, которые, к счастью, не знают, как много всего произошло за последние пять минут.

***

Когда Баки стучит в ставшую уже родной дверь восьмой квартиры, часы показывают половину третьего ночи, и он не уверен, что Натали откроет. Все нормальные люди уже давно спят в это время — тем более, он не предупреждал, что придёт. Но после всего, что произошло за день, он просто физически не мог заставить себя идти к себе и ждать утра.

Дернир и Дум Дум всё время смеются над тем, что он почти не появляется в квартире, что им выделил штаб. Говорят «сержанту не по нраву это захолустье, и он нашёл себе девушку с жилищем поприличнее». Баки каждый раз смеётся и совсем на них не злится. Он знает, что они обожают Натали, а они в курсе, что ему глубоко наплевать, где спать, если она рядом. Но шутить им никто не запретит, тем более, им же лучше — чем меньше людей в той квартире, тем им же проще таскать туда по очереди девчонок.

Замок щёлкает в тот момент, когда Баки уже собирается уходить. Дверь осторожно приоткрывается сантиметров на десять, и из темноты на него смотрят изумрудные глаза девушки.

— Господи, Джеймс… — выдыхает она облегчённо и открывает дверь до конца. — Ты напугал меня.

Барнс усмехается, заходя внутрь, а Натали откладывает на тумбочку не понадобившийся заряженный «Вальтер». Девушка запахивает полы своего шёлкового халата и убирает волосы за ухо. На её губах улыбка, несмотря на усталость в глазах, и Баки понимает, что она не спала.

— Ты всё это время был в штабе? — спрашивает она, обнимая его за шею, и Барнс кивает, обвивая её талию в ответ.

— Мы нашли его, — говорит он тихо, подхватывая девушку на руки. — Нашли шпиона. Филлипс сейчас допрашивает его.

Натали отстраняется, широко улыбаясь и обхватывая его пояс ногами.

— Это же отлично! Он работал один?

— Да, но… это не самое главное, что я хотел тебе сказать.

Баки подходит к столу, на котором у Натали разложены какие-то бумаги, и сдвигает их в сторону. Сажает девушку на край, на вопросительный взгляд жестом отвечая «подожди секунду». Идёт в прихожую, где на вешалке висит его пальто, достаёт из кармана свёрнутый вчетверо лист бумаги и возвращается к ней.

Натали смотрит заинтересованно и как будто бы слегка недоверчиво, склонив голову набок. Баки протягивает ей листок, вдруг чувствуя сильное волнение и лёгкую дрожь. Расправляет плечи и сцепляет руки за спиной, чтобы не выдать себя, пока девушка его разворачивает с тихим шелестом.

Её брови удивлённо изгибаются и ползут наверх, глаза внимательно изучают написанное.

— Я ничего не понимаю, — говорит она, хмурясь. — Это… разрешение на брак?