Я не продаюсь

Он осторожно берёт меня за подбородок, заставляя поднять голову и посмотреть в глаза. Ласково проводит большим пальцем по щеке, стирая слезинку.

– Я хотел защитить тебя, – признаётся тихо. – Сделать так, чтобы ты больше никогда не плакала и забыла о проблемах

И я невольно усмехаюсь, чувствуя, как нервно дёргаются уголки губ. Такое романтичное признание, но я чувствую лишь горечь от его слов.

– Хорошая идея, – выдыхаю, с трудом разлепив губы. – Только методы у тебя странные.

А внутри так… пусто, словно в выжженной дотла пустыне. Лишь сердце тяжело бьётся о рёбра. И нужно бы вырваться, отойти, но на это у меня не осталось на это сил.

– Я всё исправлю, только дай мне шанс, – просит он тихо, сжимая меня ещё сильнее.

Так, словно хочет впечатать, вплавить меня в своё тело, чтобы я уже точно никуда не делась.

А мне вдруг вспоминается давний спор с мамой. Я тогда, кажется, даже голос сорвала, доказывая, что не всё можно простить и не всем можно дать второй шанс. Но она упрямо твердила: «Простить можно всё, кроме смерти». Подразумевая убийство.

И вот прошли года, а моё мнение не изменилось. И ни прощать Генри, ни давать ему шанса я не собираюсь. Только ему об этом знать совсем не обязательно.

– Хорошо. – Киваю, отводя взгляд, чтобы он не выдал моих глаз. – Но для начала я хочу обратно свою магию. И свой дом.

Да, именно так. И спланировать побег так будет проще. Главное, не торопиться. Надеюсь, Сьюзи согласится помочь мне. И угрозы эти очень кстати, пусть думает на того, кто ему угрожал. А к тому времени, как он всё поймёт, я уже буду далеко. Правда, в таком случае о поместье придётся забыть. Но, кажется, это тот случай, когда без жертв не обойтись. И если уж выбирать между родным домом и свободой, то я предпочту второе.

– Хорошо.

Что?

Я поворачиваю голову и несколько секунд просто смотрю на него, пытаюсь отыскать в лице намёк на шутку. Не мог же он всерьёз на это согласиться? Или у меня начались слуховые галлюцинации?

– Я сделаю всё, как ты просишь. Но взамен у меня есть одно условие.

Усмехаюсь невольно.

Условие. Ну, конечно. Куда без него?

– Какое? – спрашивая тихо.

Пусть говорит, после всего, что он предлагал, мне уже почти всё равно. Потому что падать дальше, кажется, уже некуда.

– Я хочу, чтобы ты сходила на пять… нет, семь свиданий со мной. А потом выбрала, хочешь ли жить со мной вместе или отдельно, в своём поместье вместе с нашим ребёнком.

– С ребёнком? – хмурюсь я, а сердце замирает, пропуская удар. – Но ты же говорил, что это не важно.

– Я говорил, что женился бы на тебе в любом случае. И это правда. Но ребёнка я хочу. Девочку похожую на тебя. Чтобы дарить ей свою любовь и, надеюсь, получать её взамен.

Во рту вдруг становится сухо, и я быстро сглатываю. Знаю, что мы уже это проходили, но согласиться также тяжело, как в первый раз. Впрочем, если я всё равно собираюсь сбегать, то почему бы и не сказать «да»?

Но слова не идут, застревают в горле, и я просто киваю.

– О чём ты сейчас думаешь? – неожиданно спрашивает Генри.

– Что? Ни о чём.

– Неправда, – возражает он. – Ты сейчас улыбалась так, словно замыслила что-то жутко коварное.

– Коварное – это больше по твоей части, – возражаю, стараясь выдавить улыбку. – Потому что из нас двоих чудовище только ты.

Говорю, а у самой от страха путаются мысли и пальцы немеют.

И как только догадался? Неужели у меня всё «написано» на лице? Этого ещё не хватало. Тогда сбежать будет очень сложно.

– Возможно, – усмехается он в ответ. – В таком случае ты – Красавица, Мила. Моя любовь и моя надежда на спасение.

– Нет. – Я качаю головой, стараясь не морщиться от приторной сладости его слов. – Мы не в сказке, Генри. И спасти себя можешь только ты сам.

Никогда не верила в сказки, а в эту – тем более. И что это за привычка перекладывать свои проблемы на чужие плечи? Да и настоящие уродства или, точнее, демоны – они внутри, прячутся где-то в тёмных уголках души. И что-то мне подсказывает, что у Генри их не меньше сотни. Но взрастил он их сам, а, значит, и победить должен тоже сам.

– Ладно, раз мы всё выяснили, пошли обратно. Я всё ещё ужасно голоден.

Он неожиданно подхватывает меня на руки, и я удивлённо вздыхаю.

Неужели и его ранение было ложью?

– Нет, – говорит он тихо, и я понимаю, что произнесла вопрос вслух. – Лекарство помогло. Хоть мне всё ещё немного больно, но ради тебя я готов потерпеть. Говорят, боль очищает.

А у меня от его слов мурашки бегут по коже.

Откуда только он этого набрался?

И всё же при упоминании о руке, я чувствую лёгкий укол совести и кладу руку на его шею, чтобы нести ему было легче. Медленно вздыхаю, скользя взглядом по разноцветному ковру из цветов и изумрудной глади озера. Хорошее всё-таки место, жалко только, что компания у меня такая ужасная.

Когда мы возвращаемся обратно к покрывалу, он аккуратно опускает меня и садится с другого края, словно желая показать, что приставаний больше не будет. Я облегчённо выдыхаю и опять смотрю на разложенные им продукты, но есть совершенно не хочется. И всё же я тянусь за яблоком.

– А когда… – В горле пересохло, так что собственный голос кажется жутко хриплым и незнакомым. И я быстро сглатываю. – Когда ты вернёшь мне магию?

И дом, конечно. Для моего плана важны оба пункта. Надеюсь, он понял, что я хочу жить отдельно?

Он замирает и хмуро глядит на меня из-под бровей.