Воришка

— Да. Но с ней сейчас Софи, не переживай.

— Я не переживаю, я сплю. Здорово, что мне снитесь вы, а не змеи. Очень мило с вашей стороны.

— Так и будешь настаивать, что спишь?

— Или умер. Только это плохо, Юлиусу влетит. Или меня уже принесли в жертву?.. А вас здесь быть не может, потому что вы не искали меня на мельнице, а я как раз там.

— Сначала не искал. Мне почему-то показалось, что ты мог пойти к зеркальным камням, и я поехал туда. Проехал довольно долго, до самого города, но на дороге тебя не было, а далеко ты уйти не мог. И я продолжил поиски, спрашивал у местных, даже заходил на постоялый двор, где мы встретились с Руфусом. Кстати, хозяйка передает привет. А потом… Ты спишь?

— Наверняка. Но я вас слушаю, продолжайте.

— А потом, уже ночью, твой медальон нагрелся и засветился. Когда я вынул его из кармана, он упал на пол, потом встал на ребро и начертил пятиугольник, увенчанный чем-то вроде большого креста.

— Погодите, — перебил эльф. — Мой медальон у вас?

— Разумеется, вот.

Галахад положил медальон на его ладонь и продолжал:

— Я подумал, что нелишним будет проверить все мельницы, которых, кстати, вокруг удивительно много. Так что я вполне могу быть здесь — и я действительно здесь.

— То есть вы взяли с собой мой медальон и пошли меня искать, — медленно повторил эльф.

— Именно.

— Зачем?

— Соскучился по твоим глупым вопросам и жаждал услышать их снова, а ты как думал?

Эльф сжал медальон, пытаясь осознать, что всё это действительно происходит.

— Я действительно собирался избавить вас от своего присутствия, — извиняющимся тоном сказал он, — но потом кое-что произошло…

Галахад настороженно взглянул на него:

— Что?

— Где флейта? Юлиус оставил мне свою флейту… Ведь оставил? Или мне приснилось?

— Не приснилось.

— Вы же его не убили? — с тревогой спросил эльф.

— Нет, не убил. Может, откроешь уже глаза? — Подумав немного, Галахад добавил: — Обещаю, я не исчезну.

— Ну, если обещаете… — Эльф открыл глаза, повернулся и поморщился: — Ох, ну и вид у вас.

— Думаешь, у тебя лучше?

— Не думаю, но мне же осталось жить десять дней… Даже, наверное, девять.

— Я начинаю подозревать, что в какой-то момент ты стукнулся головой. Какие еще десять дней?

— Девять, — поправил эльф. — И головой я не стукался, если не считать того раза, когда Магнус толкнул меня на жернов… Рассказать по порядку?

— Будь так любезен.

— Вы обещали Эжени, что не будете ругаться, — напомнил эльф и стал рассказывать.

Галахад становился всё мрачнее и мрачнее.

— Ладно, можете ругаться, я не скажу Эжени, — пообещал эльф, закончив.

— Кларенс — неблагодарная скотина, — пробормотал Галахад. — Насчет Юлиуса ты, может, и прав, но чем это теперь обернется?.. Он может тебя выдать. И Магнус с остальными… Ох, я даже не уверен, что нам можно вернуться домой.

— Возвращайтесь без меня, — поспешно сказал эльф и тут же возмущенно вскрикнул, потому что Галахад перевернул его на живот и шлепнул. — Полегче, я тут всё-таки умираю!

— Чтобы я больше не слышал таких глупостей, — сказал Галахад. — Без тебя я не вернусь. Кстати, ты же не задумал сбежать снова?

— По-вашему, я могу говорить откровенно в таком положении?

— По-моему, ты не умеешь делать выводы. Мне обязательно нужно сказать вслух, что мы с Эжени тебя любим и не хотим, чтобы ты уходил?

Эльф поспешно перевернулся и приподнялся на локте:

— Говорите, я вас слушаю.

Галахад неопределенно хмыкнул и покачал головой:

— Ладно, никто меня за язык не тянул. Мы тебя любим и не хотим, чтобы ты уходил. И если ты еще хоть раз такое учинишь, я тебя придушу.

— Здорово, мне теперь с вами до глубокой старости жить, — сокрушенно сказал эльф.

Галахад опять посерьезнел и ничего не ответил.

— Как думаете, они могут что-то сделать Эжени? — спросил эльф.

Галахад покачал головой.

— Если ты не ошибся насчет Юлиуса, у нас в запасе есть несколько дней. Можно было бы вернуться домой и забрать Эжени, попросить Софи присмотреть за животными, а потом уехать. Если избегать людных мест и ни с кем не разговаривать, можно будет исчезнуть бесследно. Поселимся где-нибудь у моря…

Эльф слушал, и ему становилось всё тоскливее. Бросить дом, животных, всю жизнь и бежать. А Эжени? Даже если фокус с флейтой сработает, получится ли исцелить ее за такой короткий срок? Магия, которая ушла на исцеление Клариссы, копилась, может быть, годами, а у них в запасе сколько, пара недель?

Он вздохнул и быстро заговорил, не глядя на Галахада, чтобы не сбиться:

— Мы не будем никуда убегать. Эжени этого не выдержит. Выслушайте меня, пожалуйста. Я знаю, что должен сделать. Вы не сможете мне помешать, я всё равно сбегу, даже если вы меня привяжете, но я бы так хотел, я бы очень хотел, чтобы вы помогли мне. Я ведь так хочу быть хоть немного похожим на вас, понимаете? Дайте мне шанс. У нас получится. Вы помните, Руфус хотел отвести меня к камням? Я думаю, он был прав. Это должно сработать. Если бы вы только согласились пойти со мной, вы бы исцелили меня — или оживили, не знаю, что потребуется. А если не пойдете, я пойду один, и потом, когда всё сработает и ваш амулет снова наберет силу, вы хотя бы поможете Эжени. Я не могу постоянно прятаться за вашу спину. Нельзя всю жизнь только брать и брать. Пришло время что-то отдать, иначе не будет никакого равновесия. Я не могу допустить, чтобы она умерла, я должен попытаться. Вы же понимаете, правда?

Эльф умолк. Вышло путано, но он сказал всё, что собирался.

Галахад приготовился возразить. Конечно же, есть какой-то другой способ. Можно выследить и убить оставшихся жрецов — включая Юлиуса. И Кларенса тоже надо убить. И Руперта с Клариссой, получается, тоже. И всех посетителей таверны, которые слышали Кларенса?.. Нет, еще какой-нибудь способ. Должно быть что-то еще. Должно быть. Вот только… Собравшись с духом, Галахад обнял эльфа за плечи и сказал:

— Я понимаю. Я с тобой.

========== Часть сорок вторая ==========

Они двинулись к камням сразу же, не заезжая домой. Вслух это не обсуждали, было и так понятно: Эжени лучше не знать.

По пути купили у лудильщика медный котелок, а у его жены — немного хлеба и сыра. Ночевать решили в лесу: во-первых, чтобы сэкономить время и никуда не сворачивать, во-вторых, из-за флейты.

К этой идее Галахад отнесся настороженно, но эльф его заверил, что от музыки магия не исчезает, а наоборот — накапливается.

— Если увижу хоть одну каплю крови, флейта отправится на дно ущелья, — твердо сказал Галахад.

— Крови не будет. Мне ни разу не становилось плохо от музыки, вы же сами видели…

— Один раз и довольно давно, — уточнил Галахад. — Кроме того, от первого исцеления у тебя только голова закружилась, а дальше было всё хуже…

— Это потому, что магия сама по себе копится медленно, а тратится на исцеление быстро, — уверенно заявил эльф. — И не только на исцеление, кстати. От фокуса с медальоном кровь тоже шла, а магия с тех пор почти не накопилась.

— Откуда ты знаешь?

— Чувствую.

Галахад нахмурился. Если всё так, значит, у камней будет опасно. Они сразу же высосут из эльфа остатки магии, а что будет потом? Почему-то он был уверен, что ничем хорошим это не закончится.

— Ладно, играй.

Первые минуты Галахад напряженно ждал, готовый выхватить у эльфа флейту, если начнется кровотечение. Но крови не было, а сияние, изначально еле заметное, становилось всё ярче.

Опустив флейту и открыв глаза, эльф обнаружил, что Галахад больше не следит за ним, а помешивает что-то в висящем над огнем котелке.

— Что за зелье? — с любопытством спросил эльф. — Ядовитое?

— Поживем — увидим, — философски сказал Галахад, зачерпнув немного зелья большой деревянной ложкой и протянув ее эльфу: — Попробуй.

Эльф отхлебнул и преувеличенно брезгливо отшатнулся:

— Гадость!

— Жаль… Значит, выпьешь через силу.