Страница 15 из 18
И не то, чтобы Роман был совершенно, что называется, сухой. Нет, он мог, конечно, поддержать приятелей по действительно важным поводам, но без усердия в этом плане, и даже с каким-то сожалением. Свою меру он понял в первый же раз и больше её не перебирал. Конечно, такое особенное отношение к спиртному, совершенно не свойственное для его социально-возрастной группы местных сверстников, не могло остаться без внимания. Не курящий и не испытывающий потребности в шатании пьяным по подъездам подмосковных пятиэтажек подросток какое-то время был объектом едких насмешек и забористого стёба, особенно со стороны подвыпивших, размалёванных и не по годам распущенных сверстниц. Однако время шло, и Роман не проводил его даром, наращивая и развивая не только природные и достаточно высокие интеллектуальные способности, но и физическую форму. А это с каждым годом всё больше и больше бросалось в глаза, чем само по себе снижало количество издёвок, которые заменились частично завистливыми высказываниями друзей и мечтательными, как бы невзначай брошенными, фразами подруг. В общем, из «маменькиного сынка» Роман потихонечку превращался скорее в «какого симпатичного хорошего мальчика». И хотя Роман этого сам и не слышал, но девочки про него так и говорили – «завидный жених».
Уже к моменту окончания школы, когда добрая половина одноклассников представляла из себя жалкое пропито-прокуренное и потрепанное жизнью сборище девиантных социальных элементов с аттестатами, похожими на справки, Роман, напротив, выделялся высоким ростом, крепким телосложением и широким лбом над приятным лицом, который демонстрировал наличие определенного интеллекта у его хозяина. Да, может быть, и не хватило ему чуть-чуть до медали, но здесь сложно судить молодого человека за недостаток усердия в учёбе. Ведь всем мальчишкам свойственно преобладание игровой мотивации над образовательной. Порой, хочется разменять домашнюю работу на то, чтобы просто погонять с друзьями в хоккей или футбол по хорошей погоде. А начиная со старших классов, список мальчишеских интересов Романа претерпел ещё и возрастные изменения. Пришла любовь. Первая и, как потом окажется, важная любовь в его жизни. Всё это создавало давление на процесс обучения, сказываясь на оценках, в которых стали появляться и неудовлетворительные.
И тут дело даже не в безответственности, наверное. Кто знает, где этот баланс между интеллектуальным, физическим и социально-эмоциональным развитием у мальчишек? Ведь у каждого он по-разному определяется. Здесь, дело в другом. Была в характере нашего героя ещё одна, малопримечательная на первый взгляд, но очень важная особенность. Может, это какое природой заложенное качество, а может, что-то приобретённое, кто знает. Однако эта черта как раз в то время и начала давать о себе знать. Романа по жизни словно несло по течению. Ему будто бы нравился этот предсказуемый поток жизни-реки, и молодой человек, за определёнными исключениями, совершенно не противился или не пытался как-то повлиять на развитие событий. В любом случае, своими волевыми качествами, тем самым мужским внутренним мускулинумом Роман пользоваться пока не умел. А может, и знать не знал, что это за состояние такое и как им распоряжаться. За высокой и крепко сбитой юношеской фигурой, умным и располагающим к себе с первого взгляда лицом и сравнительно не плохими успехами в школе скрывалась какая-то безынициативность, склоняя баланс морально-волевых качеств парня изрядно в сторону моральных.
Мешало ли это обстоятельство своему хозяину тогда? Да конечно же, нет. Полагаем, что Роман даже и не задумывался, что с момента выпуска из школы, начинается его взрослая жизнь. Та жизнь, где мужчина, по идее, должен самостоятельно принимать решения, воплощать их в жизнь и нести за них ответственность. Однако ответственность – это же большой груз, тяжелый камень, и тягать его за собой по течению жизни-реки может быть сложно. Поэтому камни в воду, река обходит валуны своим течением, не трогая их. Вода же не злится и не протестует, что ей предложено течь по извилистому и испещренному препятствиями рельефу. Она спокойно и молчаливо принимает любую предложенную ей форму русла или сосуда, куда ее запихнули. Вы слова плохого от воды не услышите за узкую бутылку или крутой порожистый перепад. Роман плыл по реке. Он был частью этой реки, волной на ее поверхности, и, скорее, на подсознательном уровне, принимал предопределённый характер направления своего течения.
Но время неумолимо подводило юношу к тому Рубикону, где от него требовалось принять собственное решение о том, в каком направлении дальше плыть. И это подошедшее время озвучило как-то раз свой вопрос устами мамы.
– Сынок, ты уже решил, куда пойдешь учиться после школы? – задала она вопрос, рассматривая новенький аттестат сына на кухне и отхлёбывая чаю.
– Мамуль, слушай, думаю пока. Не решил ещё, – ответил Рома, немного испугавшись от плановой, но вместе с тем, всё же, внезапной постановки такого вопроса. – Димка предлагает в Москву поступать, в высшую школу милиции.
– Ну, Диме, должно быть, нравится эта идея, – глядя спокойно в глаза сына продолжила мама. – Но мне-то важно твоё желание услышать. Ты-то сам куда хочешь поступать?
– Мам, давай не сейчас, а? – брякнул в ответ Роман и стал спешно куда-то собираться. – Есть ещё время подумать. А сейчас мне в школу надо, мы с классом в поход планируем пойти.
И молодой человек выскочил из квартиры пулей, так громко и быстро открыв входную дверь, что чуть было не пришиб стоящую на лестничной клетке соседку.
– Извините, тёть Тань, – бросил ей Роман, скача вниз по лестнице через две ступени.
Не то чтобы ему так срочно надо было лететь в школу. Скорее, ему нужно было время прийти в себя и осознать, что в его жизни что-то системно поменялось. И мама ждёт от него его же личного решения. Нет, Роман и не планировал возлагать на маму обязанность определить для верзилы-сынули траекторию дальнейшего движения. Он, безусловно, отдавал себе отчёт, что решить он должен самостоятельно. Но он не мог это сделать. Не мог. Он просто не умел принимать такие решения. Ведь для того, чтобы, как говорится, определиться по жизни, надобно от чего-то оттолкнуться. А от чего? Какими-то особыми, по его мнению, предрасположенностями к тому или иному направлению обучения Роман не обладал. Да, приходил в школу пару раз психолог, они сдавали тесты на профориентацию, и тест Романа показал предрасположенность к гуманитарным наукам, а именно к географии. И что? Что это могло бы значить для него в реальной жизни? Роман не знал никого в городе, кто бы мог зарабатывать себе на хлеб географией, за исключением, разве что, Бориса Сергеевича, учителя по этому предмету, который, правда, вынужден был совмещать преподавание с другими дисциплинами, беря на себя нагрузку и по географии, и по истории, и экологический факультативный кружок. Но Борис Сергеевич отнюдь не выглядел успешным человеком. Он и счастливым-то не выглядел, холостяцки деля в свои сорок восемь лет квартиру с собственной старшей сестрой и её семьёй, от чего психика географа была настолько подвижной, что срывы на учеников во время урока были для педагога-гуманитария обычной практикой. Бывало, что и ключами кидался.
В общем, с получением аттестата об окончании средней школы, перед Романом встал вопрос о будущей профессии. Поэтому, при полном отсутствии внутренних убеждений и желаний, ведь, по большому счёту, Роману было не столь принципиально куда поступать, он сосредоточился на поиске внешних маяков. Знаков, так сказать. Лучший друг хочет поступать на юридический факультет, в школу милиции, в Москву. Ага, юридический, милиция, Москва. Ну, что ж, юрфак – это, пожалуй, не плохо. А вот милиция – вряд ли.
Москва… А вот тут вопрос. Осознание ответственности перед мамой, здоровье которой годы подкашивали всё сильнее, не могло просто так раствориться в пространстве и ни на что не влиять. Жить в общаге в Москве, вдали от матери, или ещё хуже – мотаться каждый день на учёбу на лунных электричках, бегая по битком забитым сонными людьми вагонам от контролёров, такие перспективы не радовали Романа никоим образом. Плюс, любовь. Молодое и острое чувство влюблённости между Романом и его девушкой, которое всецело завладело юными сердцами, также не позволяло даже подумать о разлуке. Она хотела остаться учиться в городе. А из высших учебных учреждений в нём был только один институт, выдающий, как филиал большого московского института, красивые и достойные дипломы с круглой столичной печатью. Факультета на нём было только два: финансовый и юридический. Она хотела поступать на финансы, так как считала, что у девочек там больше шансов.