Дотянуться до тебя

— Сказал-таки? — усмехаюсь и обойдя отца, ставлю локти на плечи Нацухи. Он смешно фыркает и поднимает голову, силясь разглядеть моё лицо.

— Что происходит? — отец хмурится и взглядом пытается прожечь в нас дыру. Он ведь и не догадывался, что мы будем так хорошо ладить, повзрослев.

— Твой сын решил жениться! — испуганно вскрикивает мать, поднимая разбитую рамку с пола.

— Как ни странно, но твоя дочь, тоже, решила выходить замуж.

— Вы сговорились что-ли? — мать садится на диван и смотрит на нас с укором. Но мы с Нацухи почти синхронно усмехается и отрицательно качаем головой.

Этот день, проведённый с ненавистными мне родителями, обещает быть долгим.

Возвращаюсь домой почти в десять вечера. Скидываю ненавистную за этот день пару кроссовок и плетусь на кухню. Настроение просто сесть и напиться. Первая встреча с родителями закончилась ничем; по факту, прошла впустую. Отец и мать все так же продолжали смотреть на меня с немым укором, но в слух уже не решались ничего сказать; поняли-таки, что я уже не тот ребёнок, которого запросто можно заткнуть.

Тобио заходит на кухню, когда я осушаю уже третью банку пива. Приподнимает брови, но ничего не говорит: просто встаёт мне за спину и кладёт свои ладони мне на плечи. Чуть сжимает; знак молчаливой поддержки. И от этого жеста глаза начинает немилостиво щипать, хотя последний раз я по-настоящему плакала в старшей школе.

— Оно того стоило? — спрашивает, когда приступ слабости уже прошёл. Давно допитая банка стоит на столе и парень не глядя выбрасывает её в мусорное ведро.

— Нет. — усмехаюсь, и от этого действия, кожу лица начинает тянуть. Слезы давно высохли, оставив после себя лишь мерзкий привкус на языке и исчерченную высохшими дорожками кожу.

— Я всегда рядом. — кладёт голову мне на макушку и обнимает за плечи. — Даже если нас разделяют тысячи километров.

— Я знаю. Спасибо.

Идея устроить двойную свадьбу принадлежала Юми. Собственно, по-другому бы и не получилось; после Нового года у нас с Тобио начинается череда сборов, чемпионатов и ожесточённых тренировок. Не за горами мои третьи Олимпийские игры и его вторые. Тренерский штаб и так рвёт и мечет, мол, нашли когда разводить свои «амурные дела», но мы уже все давно решили и тянуть ещё больше нет смыла. Мы встречаемся уже почти девять лет и живём вместе пять. Так какой смысл тянуть с этим? Мы уже давно не дети, чтобы прятаться ото всех.

Юми решила устроить празднество с размахом: приглашены почти все возможные родственники со всех участвующих сторон: наши с Нацухи, Юми и Тобио. В общем счёте далеко за сотню человек; и это несмотря на то, что я хотела сделать все тихо и без особого привлечения внимания. И если с большей частей своей родни, да и родни Тобио и, даже, Юми, я в хороших отношениях, или хотя бы в «приемлемых», то с собственными родителями, как говорится: «на ножах». И как при таких обстоятельствах можно было пригласить почти всех родственников, даже не представляю. И что самое, наверное, забавное, Тобио впервые познакомится с моими родителями, что само по себе пугает. Ибо моего отца он, наверное, ненавидит больше меня.

Юми уже несколько месяцев трещит о том, в какой цветовой гамме будет украшен зал, какого цвета и фасона должны быть костюмы у Тобио и Нацухи, и какого цвета должны быть наши платья. У этой девушки расписано даже расположение всех гостей за праздничным столом. Меланхолично слушаю её лепет в перерывах между тренировками и для себя помечаю лишь самое важное: сколько, кто, когда. Потихоньку вытягиваю из всей этой шелухи нужную мне информацию, лишенную красочных описаний и бесполезных комментариев. Юми, сколько себя помню, всегда была такой: простой, наивной и слишком доброй. И даже страшно подумать, что в свои двадцать пять она уже замдиректора ведущей парфюмерной компании. Нацухи же, с присущей ему везучестью и умением заводить «полезные» знакомства, во время учёбы познакомился с отпрысками влиятельных людей, а чуть позже и с их родителями; и кое-кто, разглядев в нем то ли большой потенциал, то ли высокие амбиции, уже на втором курсе пристроил ещё совсем зеленого мальчишку в только-только открывшуюся нотариальную контору. И вот, спустя почти четыре с половиной года та самая маленькая контора стала одной из крупнейшей в Токио, а Нацухи из простого консультанта превратился в одного из тех, кто дёргает за ниточки, сидя в дорогом кожаном кресле в не менее дорогом дизайнерском костюме. Немилосердная Судьба оказалась на редкость благосклонна к нам всем.

В огромном банкетном зале одного из лучших отелей Токио было так много знакомых и малознакомых лиц, что становилось не по себе. Одно дело, когда все эти люди твои соперники и потенциальные претенденты на медаль, а совсем другое, когда добрая половина этого людского сборища: твои кровные или же будущие родственники. Улыбаюсь этому сборищу так же приторно, как журналистам на очередном интервью и надеюсь, что вся эта мишура скоро закончится. На безымянном пальце уже блестит золотое кольцо, а обязательная часть почти подошла к концу. Остался только вальс. Вальс и мы с Тобио с чистой душой можем куда-нибудь спрятаться подальше от любопытных глаз; мы и так постоянно находимся в центре внимания, так пусть хотя бы в «наш» день мы избежим этого злого рока.

— Дамы и Господа, пожалуйста освободите место на танцполе для наших молодых! — задорно вещает ведущий и под одобрительные крики едва ли трезвой толпы, народ и правда расходится, образуя почти ровный круг. Тобио протягивает мне облаченную в белую перчатку ладонь и почти вытягивает меня на середину. Нацухи проделывает тоже самое с Юми. Что уж говорить, Юми заставила нас троих танцевать синхронно; этот показушный бред мы репетировали почти полтора месяца. Да, может быть это выглядит эффектно и красиво, но наших потраченных нервов он явно не стоил.

— Помнишь, я говорила, что поступки важнее слов? — говорю, когда мы уже стоим на балконе вдали от всей этой суматохи и с высоты птичьего полёта наблюдаем за движением внизу.

— Я слышу это от тебя чаще, чем просьбу помыть посуду. — усмехается и тут же уворачивается от тычка локтём под ребро. На секунду замираем в нелепой позе, а потом, почти синхронно прыскаем. Надо же, а я ведь и не замечала этого.

— Не знаю, говорила я тебе это или нет, но думаю, что сейчас подходящий повод сказать.* — улыбаюсь, без какой-либо задней мысли. Улыбаюсь, потому что просто хочу. — Я люблю тебя, Тобио.

— И я тебя, тоже, люблю.

Возможно, мы впервые сказали это так прямо, без сложных завуалированных предложений и понятных только нам фраз. Плевать. Какая разница, если наши чувства это не три слова, которые многие бросают на ветер, а нити судьбы, связавшие нас ещё в школьные годы и прошедшие с нами сквозь время. Наше «люблю» — это не просто слова, это совокупность всего, что мы прошли за эти годы: взлеты и падения, груз поражения и радость победы, боль от утраты и радость новой жизни. Мы прошли всё это и не сломались. И это значит намного больше, чем сказанные в пустоту слова.

Вместе и навсегда.

Комментарий к Эпилог. 18/20/25

* Отсылка к тому, что японцы очень редко говорят(или вообще не говорят): «я тебя люблю». Люди, прожившие с десяток лет в браке, могут и вовсе никогда не говорить эти слова друг другу. Причин несколько, и описывать их здесь я не буду.

Вот и всё.

Возможно, чуть позже я всё-таки усядусь за эту работу основательно и немного перепишу её. А пока хочу сказать спасибо тем, кто читал эту работу до самого конца. Знаю — я фиговый автор в том плане, что почти никогда не отвечаю на отзывы(да-да, я просто не умею это делать); надеюсь поймёте и простите.

Не могу обещать, но может быть, допишу пару работ по этому же фэндому, которые хранятся в черновиках. Направленность и рейтинг, разумеется, другие, но мало ли, может быть… А может замучу очередной миди или макси… Кто же мою буйную головешку разберёт.