Дотянуться до тебя

Сколько я так просидела не знаю; скидываю медали в спортивную сумку и, закинув широкую лямку на плечо, выхожу из раздевалки.

— Надо же, думал ты решила там ночевать.

Замираю, безошибочно определяя личность говорившего. И от этого ничерта не лучше. Хочется отвесить себе хороший подзатыльник, протереть глаза и прочистить уши. Потому что не может обладатель этого голоса быть тут. Никогда не приходил.

— Тебя Юми притащила?

— Ага. — мелкий паршивец кивает, пряча руки в передние карманы джинс.

— Понятно.

— Аяно… — зовёт тихо и неуверенно. Совсем не в его духе. — Это… прости меня.

И гадать не нужно за что он просит прощение. Но это даже смешно. Смешно до горько привкуса и жжения в глотке.

— Не нужно, Нацухи. Мне уже давно все равно.

Комментарий к Глава 20

Уже точно последняя глава в этом году. Очень боялась не успеть дописать до начала сессии, но все обошлось.

Осталось совсем ничего до завершения фика. Одна-две главы.

Всех с Наступающим!

========== Глава 21 ==========

Комментарий к Глава 21

Вот и предпоследняя глава. Постараюсь не затягивать с последней главой или эпилогом(тут уж как получится).

Только закрыла сессию и взяла отпуск, как ударили морозы. У вас тоже морозит под -40 или только нам так везёт??

Жизнь любит ставить нас на колени. Показывать кто ты и где твоё место. Сегодня ты на вершине, а завтра будешь валяться в сточной канаве из которой ты выполз много лет назад. Сегодня ты победил, а завтра проиграешь себе и своим принципам. И это нормально. Это, в какой-то степени, даже правильно. Иначе и быть не может.

Когда я захожу домой, то сразу обращаю внимание на звук телевизора с кухни. Значит, оба родителя сейчас там. Отлично. Нацухи тенью следует за мной и не проронил не единого слова после того, как мы покинули спорткомплекс. Забавный ребёнок. Столько силы и решимости было в его глазах до того, как он произнёс фразу, выбившую почву из-под его же ног. Стягиваю кроссовки и на ходу расстёгиваю молнию на спортивной сумке. Медленно, как истинная королева, вальяжной походкой захожу на кухню. Мама опять что-то стряпает стоя за плитой, а отец, как обычно, листает какую-то книгу. Буквально заставляю себя сделать непроницаемую для эмоций маску и титанические усилия понадобились для того, чтобы не скривиться, увидев выжидающий взгляд отца. Ждёшь? Ну так получи! Сжимаю в кулак атласные ленты и выдёргиваю медали из сумки, как кролик морковку; те с громких звоном «брякаются» на кухонный стол. Отец откладывает книгу и по взгляду понятно: считает. Шесть. Шесть золотых.

— Надеюсь, тебя это устроит. — поворачиваюсь спиной и едва нахожу в себе силы не сорваться на бег. Не унижусь. Не перед ним.

— Ты можешь и лучше. — доносится уже в спину. Ненавижу. Всей душой его ненавижу.

— Как это: лучше? — останавливаюсь, и кажется, что ядом, которым наполнен вопрос, можно убить всю префектуру. — Привести всё золото национальных?

— Почему нет?

— Потому что я не машина, а живой человек. Представь себе я тоже чувствую: голод, усталость, боль.

— Надо же, никогда не замечал. — фыркает и, даже не посмотрев в мою сторону, возвращается к книге. Тоже фыркаю, а внутри словно кислоту разлили. Все адски пылает, жжёт и, как будто, гноится. Слезы, совсем не нужные сейчас, раздражают глаза. И в голове набатом бьется лишь одна мысль: «Лишь бы добраться до комнаты.».

Не знаю, откуда во мне нашлись силы и воля, но до своей комнаты умудряюсь дойти нормально. Не срываюсь на бег или жалобный вой. И стоит двери за моей спиной закрыться, а защёлке принять горизонтальное положение, как что-то внутри обрывается. Так привычно и, почти, нормально, что сил чему-то удивляться почти не осталось. Скидываю одежду на пол и тут же падаю на кровать. Усталость наваливается почти мгновенно, голова кружится и даже лёжа появляется ощущение, будто я нахожусь в кружащем вокруг своей оси вертолёте. Так плохо, что умереть хочется. Но вместо этого просто набираю в лёгкие побольше воздуха и закрываю глаза. Под веками вспыхивают пульсирующие алые круги. Но сейчас, даже это не способно заставить меня остаться в сознание.

Просыпаюсь ближе к полудню от звонка мобильного телефона. Как обычно пытаюсь нашарить его около себя на простыни, но очень скоро понимаю, что звук приглушённый и идёт откуда-то с пола. И ведь точно, вчера я так и не вытащила его из сумки. С трудом отрываю, словно налитую свинцом, голову от подушки и поэтому почти сползаю на пол. К этому времени телефон уже замолкает, но в противовес этому почти сразу же проходит сообщение. Ещё одно. И ещё. Наконец-то дотягиваюсь до телефона и заставляю принять более менее приличный вид свою растекшуюся по полу тушку. Упираюсь спиной в каркас кровати и снимаю мобильный с блокировки. Над иконкой с вызовами горит, почти призывно, количество пропущенных звонков: «25». А дополнением идут за полсотни непрочитанных сообщений. Тяжело вздыхаю и решаю посмотреть, кто так активно названивает мне последние двенадцать часов минимум. Десять пропущенных от Юми, по два от Тобио и Кея, ещё два почему-то от Нацухи и оставшиеся девять от тренера. До проверки сообщений дойти не успеваю: телефон вновь разрывается от звонка. Звонит Андо-сан. Тяжело вздыхаю и нажав на приём, чисто интуитивно, убираю телефон подальше от уха.

— О Ками-сама, я наконец-то смог до тебя дозвониться! — сообщает мужчина на повышенных тонах и громко выдохнув начинает говорить менее громко. — Где тебя носило?

— Дома я была. — прочищаю горло, но даже после этого голос хрипит. Чувствую себя жалкой и разбитой. И страшно представить, какой мой голос, искажённый динамиком и сетью.

— Как себе чувствуешь? — голос вмиг понижается и становится до ужаса ледяным. Андо-сан всегда так делает, скорее всего неосознанно, когда, действительно, волнуется. — Апатия, усталость, сонливость, раздражительность? Есть симптомы?

Прислушиваюсь к своему организму и понимаю:

— Всего понемногу.

— Значит так: два дня отдыха от тренировок. Сегодня, завтра и послезавтра!

Закатываю глаза и киваю, как будто собеседник меня видит. Да собственно плевать; куда там идти против паровоза.

— Так, зачем звонили то?

— Ах да. — мужчина вздыхает и прочищает горло. — Со мной вчера связался агент из молодёжной сборной. — слушаю его с замиранием сердца. Кажется, уже знаю, что он скажет и сердце, словно ошалелое начинает колотиться в груди. — Тебя приняли в молодёжную сборную. Твои вчерашние результаты стали для комиссии весомым поводом для того, чтобы не ждать окончание национальных.

— Вы серьёзно? — шепчу, едва размыкая губы. В лёгких едва хватает воздуха на редкие вдохи, а сил на один единственный выдох полной грудью нет совсем.

— Разумеется. — почти физически чувствую, как он одобрительно хлопает по плечу. — И ещё. Какой-то умник снял и выложил в сеть видео, где ты обогнала Имай. Информация неофициальная, но теперь ты первая в списке на зачисление в сборную. Имай, разумеется, вторая.

Молчу, потому что от переизбытка информации и эндорфинов голова начинает болеть ещё сильнее, а сердце, того гляди, проломит ребра и побежит куда-то вдаль. Чертовски больно и хорошо одновременно.

— Нитами?

— Да…

— Отдыхай, как выйдешь, поговорим.

По ушам режут частые гудки. Телефон выпадет из ослабевших пальцев и теряется где-то в ворсе ковра. Едва нахожу в себе силы подняться на ноги и шатаясь, направляюсь к двери. Поворачиваю защёлку и стоит открыть дверь, как сразу же натыкаюсь на полный искреннего удивления взгляд. Отец. Просто стоит напротив и смотрит, как будто увидел меня впервые в жизни. Воспоминания о его вчерашней выходке все ещё свежи и сил уже нет даже на то, чтобы не кривиться при виде его лица. Я истощена. Готова признаться себе самой, что: «да» не потянула. «Да» тяжело. И «да» мне нужна поддержка, если не семьи, то кого-то из тех, кто близок со мной. Потому что брать одну медаль за другой и не оглядываться назад просто. Просто, если таких медалей две или три, но теперь, когда я замахнулась на шесть, сдаёт не организм, нет. Сдают нервы. Наружу пробирается страх. Страх, который до этого я не испытывала.