Страница 7 из 11
Кими переключает каналы и находит мотокросс. Его взгляд сразу же фокусируется на экране. Молодые парни катаются на арене по кругу. Бóльшую часть времени они висят в воздухе, взлетая почти под крышу, затем приземляются и подъезжают по ухабистой прямой к трамплину, чтобы снова начать полёт. Человека со стороны такие гонки ужасают, и я вслух интересуюсь, не превратились ли половые органы гонщиков в фарш. Кими улыбается. Очевидно он наслаждается шансом раскрыть полному профану некоторые секреты этого спорта. Он объясняет, что ракушки[22] в мотокроссе не используются, потому что гонщики по большей части стоят на мотоциклах и практически никогда не садятся.
Кими нравится рассказывать о мотокроссе, потому что именно там все и началось и туда он вложил деньги. У него есть своя команда по мотокроссу «Айс Уан Рэйсинг», которая базируется в Бельгии. Известный бывший мотогонщик Антти Пюрхёнен руководит его командой. Кими питает большую страсть к этому спорту. Он даже построил трассу для мотокросса в своей летней резиденции в Порккала.
Примерно тридцать пять лет назад Кими сел на детский минибайк для мотокросса марки «Италджет» во дворе своего дома в Кархусуо и нажал на газ. Байк рванул со скоростью, которую он не сбрасывает до сих пор. Со своим старшим братом Рами они успели превратить двор у дома в грязное месиво, пока повзрослев не пересели на четырехколёсную технику. Сын Кими Робин скоро будет в том возрасте, в котором его отец месил траву и грязь задним колесом мотоцикла.
Что делает скорость интересной? Что делает её волнующей? Почему кто-то не может спокойно стоять на месте? В их организме есть какой-то вирус? Что порождает ускорение? Такое ускорение нужно во многих сферах жизни: в искусстве, в бизнесе, в десятках видов спорта, где всё зависит от быстрой реакции, интенсивности, безрассудства и бесстрашия. Для человека, привыкшего к такому состоянию, ежедневная рутина будет скучна, как та серая полоска на пыльном полу кухни, на которую случайно попадает солнце. После ускорения все остальное становится безжизненным, как будто сходишь на землю после головокружительной поездки на американских горках. Самый успешный финский прыгун с трамплина Матти Нюкянен был счастлив те самые четыре секунды в воздухе, но на земле часто оказывался растерянным. Повелитель в небе, но червь на земле. Иногда очень сложно найти компромисс между этими крайностями.
Кими размышляет над природой скорости, возможно, впервые в жизни. Он не может описать её конкретными словами, но это не мешает ему отлично гонять. Гоночная траектория для него не проблема, но слова ускользают от него. Это трудно сформулировать, но он все равно говорит.
«Ты не чувствуешь скорости до тех пор, пока не теряешь над ней контроль. Иногда, после летнего перерыва[23], когда я мчусь на полной скорости по прямой, то чувствую, что голова осталась где-то позади. Я как будто мчусь по тоннелю и, когда торможу, чувствую скорость секунды четыре. Затем это ощущение проходит. Обычно после отпуска у меня болит шея, как и всё остальное, и я с трудом держу голову».
Даже описание пугает меня.
«Я никогда не боялся. Если бы я по-настоящему боялся, это стало бы концом карьеры. Мне нравится быть в машине, вождение – это единственная прекрасная вещь в моей работе. В машине можно быть наедине с самим собой».
Я его прекрасно понимаю, хоть путешествовал всю свою жизнь в совершенно обычных машинах.
Болид Формулы-1 – это самое маленькое рабочее место в мире. Ты лежишь в шлеме в сделанной под тебя капсуле из углеволокна со слегка согнутыми коленями, обзор ограничен. Никакого контакта с работодателем, если не считать тим-радио[24], которое связывает тебя с инженером. Все остальные гонщики – соперники, некоторые из них хотят лишить тебя работы уже в следующем повороте. Срок уведомления – одна секунда, годовая зарплата огромна, атмосфера временами накалена до предела, а бонусы неограниченны. Авральная работа ведется на протяжении полутора-двух часов, сами рабочие часы бессчетны, а свободного времени немного. Популярность на все сто, забвение мгновенно.
Я прошу Кими пролить ещё немного света на уникальность его работы. Он делает паузу, чтобы подумать об этом, – неудивительно, что ему нужно время. Есть и другие профессии, уникальность которых сложно объяснить. Да и зачем, с другой стороны? Что бы ты предпочел – прочитать книгу писателя или послушать его рассказ о ней? Послушать рассказ композитора о его произведении или саму музыку? В холодной квартире тебе совсем неинтересно слушать рассказ сантехника о том, как ловко он установит тебе систему отопления. За свою жизнь я читал сотни книг и сотни интервью писателей. О последних я не помню ничего, в то время как многие книги оставили у меня яркие впечатления.
Кими устраивается поудобнее, допивает бутылку «Пенты» и отрыгивает. Он не привык думать о том, что делает, – он просто делает. Многие профессионалы, у которых я брал интервью, повторяли одно слово: инстинкт. Он либо есть, либо его нет. Всё остальное можно получить на практике.
«Я никогда не боялся. Если бы я по-настоящему боялся, это стало бы концом карьеры. Мне нравится быть в машине, вождение – это единственная прекрасная вещь в моей работе. В машине можно быть наедине с самим собой».
«Конкретные решения в процессе вождения появляются как-то автоматически, подсознательно. Если меня кто-то спросит, откуда ты знаешь, где надо тормозить, я не смогу ответить; мысль сама возникает. Если бы мне пришлось думать, что вон там я заторможу, то ни черта бы из этого не вышло. Я бы всегда опаздывал. Каким-то образом просто понимаешь, где надо нажать на тормоз».
Кими смотрит на меня, проверяя, понял ли я его. Я понял. Но я хочу узнать больше. Многие люди смотрят старт гонки, потому что там сконцентрирован этот спорт в чистом виде: на полной скорости к хаосу. Это совершенно непостижимо. Машины разгоняются бок о бок перед поворотом. В Малайзии на трассе «Сепанг» скорость в конце стартовой прямой достигает 230 км/ч. Для сравнения: скорость в первом повороте – 80 км/ч. За несколько секунд пульс гонщика поднимется со 110 ударов в минуту на стартовой решетке до 180. Первый поворот становится самым стрессовым моментом.
«Нужно все время осознавать, где движутся остальные. Мы едем рядом, колесо в колесо. Когда гоняешь вместе годами, уже хорошо знаешь, что сделает тот или другой соперник, потому что уже много раз это видел. Ты можешь ехать бок о бок с кем-то и знать, что он не сделает ничего глупого. Можно доверять. Но есть и те, о ком ты ещё не знаешь. Ты прямо видишь, что с ними надо быть осторожнее. В целом такие игры везде. Нужно знать слабые стороны других. Компьютер в твоей голове перебирает альтернативные варианты, и нужно просто выбрать лучший из них. Или следующий за лучшим».
Голоса семьи эхом раздаются в коридоре, и внезапно опасная работа перестаёт быть подходящей темой для разговора. Робин вбегает в комнату и требует построить башню из подушек, с которой так здорово спрыгивать на пол. Робин приносит с собой будущее, которое представить еще сложнее, чем гоночную траекторию. Ноябрьский свет заливает комнату через панорамное окно. Кими вскакивает с дивана на пол и начинает с сыном собирать подушки. Время останавливается. Кими погружается в игру с головой. Робина смешат гримасы и звуки, издаваемые отцом. Кими взглядом говорит мне, что я могу продолжать задавать вопросы – он может отвечать и с пола.
Меня интересуют малые временные отрывы. Финский лыжник Юха Мието упустил золотую медаль на зимней Олимпиаде 1980 года в Лейк-Плэсиде в лыжной гонке на 15 км, проиграв всего одну сотую секунды. Это мизерное отставание позволило ему войти в историю. Такое ощущение, что в Формуле-1 из часов смогли выжать ещё одну дополнительную единицу времени. На табло отрывы выглядят микроскопическими, но на трассе все совсем иначе.
22
Защита паха. – Прим. пер.
23
Гонки в сезоне Формулы-1 обычно проводятся через 2 недели, однако в конце лета предусмотрен перерыв на 4 недели. – Прим. ред.
24
От англ. team radio, дословно – «командное радио». – Прим. ред.