Страница 12 из 17
Вслед за Локком, идею возможности развития индивидуального чувственного восприятия продолжил Давид Юм (1711–1776). Процесс формирования личности он рассматривал как «связку или пучок <…> различных восприятий, следующих друг за другом»[67]. Первичное восприятие, внешний опыт – это впечатления и ощущения. Вторичное восприятие – это внутренний опыт, страсти и желания. Чувственное восприятие, сенсорный опыт, или «впечатления» – это первая стадия развития сознания. Но восприятие, по Юму, отличается от ощущения наличием работы ума. Из восприятия рождаются «идеи», становящиеся основой наших «рассуждений». Таким образом, для последователей этой идеи, представителей английской эмпирической школы, восприятие понималось как фундаментальная основа человеческой системы познания в целом. При этом делались исключения, предполагающие, что восприятие может и ввести в заблуждение, и породить иллюзии рассудка.
В целом можно сказать, что рационализм эмпиризма рассматривал мышление как единственный источник познания, хотя и признавал при этом наличие в нем априорных форм и врождённых идей. В итоге так и не удалось преодолеть проблему «чувственно-рационального» и обосновать тождественность мышления бытию. Так, вопрос о средствах получения знания и месте восприятия в этом процессе стал философской проблемой. Например, в трудах академика В. А. Лекторского, в программе курса «Теория познания», целый раздел отведен проблеме восприятия как источнику знания и виду познания.
Спустя сто лет философскую традицию эмпиризма, где процесс восприятия рассматривался как некий процесс освоения мира, развивали И. Кант, И. Фихте, Г. Ф. Гегель. Эта проблема рассматривалась сквозь призму априорных категорий, осуществляющихся внутри сознания, имея в виду, что природа зрительного восприятия была результатом влияния «научений» на главенство рационального мышления. По Канту, получение знания проходит несколько инстанций. Информация, полученная посредством чувств, переходит к рассудку, а созревает и сформировывается в разуме как «высшей инстанции» обработки зрительной информации. Рассудок выполняет промежуточную работу, упорядочивает и структурирует зрительную информацию. Он оперирует конечным и определённым, тогда как разум – бесконечным. Большое значение в процессе восприятия имеют теоретические принципы, априорные предпосылки, обладающие всеобщим характером. Они предшествуют опыту, не зависят от него, поэтому имеют определяющее значение в рассудочном мышлении. В качестве априорных форм познания Кант усматривает различные формы созерцания, делающие возможным сам опыт. Сознание у Канта разделяется на эмпирическое и трансцендентальное. Так статус объективного сознания получает трансцендентальное, организующие и направляющее эмпирический опыт восприятие. Эта теория получила наибольшее применение в различных философско-психологических исследованиях этого феномена.
Впервые истолкования категорий рационального и иррационального и противостояние «разумного – неразумного» получили разработку у Гегеля. В этом противостоянии усматривалась диалектика рассудка и разума, рациональное относилось к области рассудка, а иррациональным называлось следствие работы разума. Гегель рассуждал: «Науки, доходя до той же грани, дальше которой они не могут двигаться с помощью рассудка, <…> прерывают последовательное развитие своих определений и заимствуют то, в чём они нуждаются, <…> извне, из области представления, мнения, восприятия или каких-нибудь других источников»[68]. Таким образом, немецкий философ положил предел возможности рационального познания, указав на значимость восприятия и представления. Из этого следовало, что научное творчество, да и человеческое творчество вообще, есть не продукт рассудка, но часть той разумности, которая вступает в форму иррационального[69].
С этих пор в западной философии понятие иррационального лишается своей отрицательной категории, начинает пониматься как интуитивное и как неосознаваемый предел для разума. Косвенно это было признание того, что не все знания приобретаются разумом, но, с другой стороны, это уже было признание иррационального как вида знания. Иррациональное рассматривается как новое, до-понятийное, не принявшее логически определённой формы знание. Оно присутствует в познавательной деятельности как необходимый творческий компонент. Исследование истории развития зрительно- образного восприятия в рамках классической парадигмы указывает на образование особенного стиля зрения (глядения), имеющего основанием законы прямой перспективы. Более 500 лет потребовалось западной цивилизации, чтобы приучить и глаз, и руку к абстрактному (логическому) видению мира. Понимание этой системы требует долгого обучения, так как ни глаз, ни рука ребенка, а тем более взрослого человека, не подчиняются этому закону.
В традиции классической рациональности и новоевропейской научности зрительное восприятие не должно сопровождаться ни духовным усилием, ни пробуждением прошедшего опыта, рассматриваемыми как атавизмы примитивной древности. Под восприятием принято было понимать механический процесс, отвергающий всякое участие психического и в ещё большей степени – мистического и бессознательного. Эти моменты старались полностью исключить из познания как иллюзорные или патологические элементы.
Русский философ И. В. Киреевский по этому поводу писал: «Западный мир основал красоту свою на обмане воображения, на заведомо ложной мечте или на крайнем напряжении одностороннего чувства, рождающегося из умышленного раздвоения ума. Ибо западный мир не осознавал, что мечтательность есть сердечная ложь и что внутренняя целостность бытия необходима не только для истины разума, но и для полноты изящного наслаждения»[70]. Так было до того момента, пока современная философия не стала уделять феномену восприятия особое внимание. Был поставлен вопрос о зрительно-образном восприятии в качестве способа извлечения знания в результате его непосредственного контакта с бытием. Если обратиться к истории нашего вопроса, то выяснится, что промежуточными между английской эмпирической школой и немецкой классической философией в отношении изучения восприятия были разработки экспериментальной психологии.
В 1866 году между Л. Фейербахом и известным ученым И. Мюллером возникла дискуссия: результатом восприятия является знак или образ? Поставленный вопрос неожиданно реанимировал проблему зрительного образа, поднятую ещё в раннем Средневековье. Но тогдашняя европейская наука, прошедшая все стадии секуляризации и утвердившаяся на рационалистических началах, онтологическое содержание образной символики пыталась осмыслить как визуальный знак. Дискуссия ведётся в физиологически-психологической плоскости. Немецкий философ Л. Фейербах критикует «физиологический идеализм» И. Мюллера, утверждавшего, что индивид воспринимает только себя. Его ученик, автор основополагающих работ по физиологии зрения, продолжив его исследования, пришёл к выводу о том, что «наши ощущения… суть только знаки внешних объектов, а отнюдь не воспроизведения их с той или другой степенью сходства»[71].
Основание зрительного восприятия, как обнаружил Г. Гельмгольц, лежит в области «сознательных умозаключений», но при этом сенсорная информация обеспечивает лишь малую долю воспринимаемой информации. Поэтому Гельмгольц говорил: «Ощущения органов чувств являются для нашего сознания сообщениями и от нашего интеллекта зависит, как будет понято их значение»[72]. Его выводы оказались близки многим современным теориям, рассматривающим мышление как один из основных компонентов восприятия.
67
Юм Д. Собрание сочинений: в 2 т. Т. 1. М., 1965. С. 367.
68
Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. М., 1974. Т. 1. С. 415.
69
Автономова Н. С. Рассудок, разум, рациональность. М., 1988. С. 46–51.
70
Киреевский И. В. Разум на пути к истине. М.: Правило веры, 2002. С. 205.
71
Гельмгольц Г. Популярные речи. СПб., 1896. Ч. 1. С. 96.
72
Рок И. Введение в зрительное восприятие. М.: Педагогика, 1980. Кн. 1. С. 32.