Пограничье

   — Почти для всех, — мягко исправила его супруга и погладила мужнино плечо.

   — Да, — Пауль Эро кивнул. — Думаю, эта тайна и стала отправной точкой. Сложно, наверное, держать что-то в секрете от любимого человека, — бросил короткий обожающий взгляд на рыжие завитки на затылке Соньи и едва удержался от того, чтобы прикоснуться к ним губами. — Полагаю, и Вацлав не смог. Или смог?

   Сыщик снова посмотрел на камин, и все вдруг поняли, что смотрит он вовсе не на огонь, а на стоявшего у огня человека.

   — Это не Вацлав? — неуверенно произнесла, скорее, спросила Ангелина Фасолаки.

   — Точно не он, — решительно рубанул капитан Ботан. — Что я, Носка не узнаю при встрече, что ли...

   — Почему Носок-то? — спросила Сонья и зачем-то вцепилась двумя руками в Павликовскую ладонь.

   — Потому что Бадлон, — не отрывая взгляда от пламени, ответил ей айвэ Инар. — Бадлон — это такой мужской свитер из тонкой шерсти с высоким горлом. Его еще иначе называют...

   — Гольф, — прошептала Ангелина Фасолаки и вдруг заплакала.

   — Гольф, — ухмыльнулся айвэ Инар и посмотрел на женщину пустым черным взглядом.

   — Я ничего не понимаю, — раздалось oт рояля.

   — И не удивительно, — согласился темный маг. — Для того, чтобы что-то понять, нужен мозг, а не горошина.

   — Подождите! — профессор Фасолаки вскочила на ноги и, глотая слезы, заговорила быстрым срывающимся шепотом, стараясь убедить всех присутствующих и себя в первую очередь:

   — Но это же точно не Вац! Не спорю, за те десять лет, что мы с ним не виделись, он мог измениться, но не настолько же. Волосы, цвет глаз, лицо, фигура — ну, ничего же общего! А то, как...

   — А то, как выглядит его аура, вы давным-давно забыли, — перебил ее Пауль. — Потому что безликим демонам Пограничья она ни к чему.

   — Послушай, — проскрипел генерал Штормовский, еще не остывший после оскорбления, которым наградил его жену темный маг. — Тебя же просили, поменьше драматизма... Клянусь Пресветлой, тебе надо было не в сыщики, а в актеры идти...

   — О! — Пауль недобро улыбнулся. — В актеры я всегда успею. Тем более, что вашими стараниями, думаю, в отставке мне не откажут.

   Сыщик проигнорировал возмущенное сопение своего уже фактически бывшего начальника и наклонился к жене.

   — Сонюш, она у тебя, как я и просил?

   — Да, — растерянно улыбнулась на ласковое прозвище и достала из ридикюля маленькую стеклянную колбу с жидкостью цвета свежего гречишного меда.

   — Это что? — в голосе Александра Волчка послышалась заинтересованность и он, забыв о показном равнодушии, подался вперед.

   — Алесанкентич, не поверите! — Эро убаюкивал драгоценную скляночку у груди. — Это то самое, с чем мы с вами сталкивались, когда на маленькую Таис покушались... Мы неправильно расставили акценты. Это не было покушением, как мы решили, это был, так сказать, эксперимент. Испытание, — Пауль пожевал нижнюю губу и добавил:

   — Проба пера, в некотором роде.

   — Я тебя сейчас ударю, — прошептала Сонья с улыбкой на губах.

   — Ах, да. Я забыл. Без лишнего драматизма. Эта вещь, полагаю, была изобретена еще покойным Арнульвом, а его также уже почивший брат ее немного усовершенствовал. И мы имеем ни что иное, как... — набрал в грудь воздуха, но, плюнув на театральный эффект, выдохнул:

   — ...овеществленный страх. Жуткая вещь, я вам скажу. Один мой знакомый химик, талант и в чем-то даже гений, уверяет, что достаточно пары капель для того, чтобы вытащить наружу все самые ужасные кошмары и скрытые страхи человека. Кто-то пытался инициировать в Таис тьму. И я догадываюсь, кто.

   Пауль глянул в сторону Вельзевула Аззариэлевича и с удивлением отметил, что лицо того не прочертили болезненные морщины, как с ним случалось всегда, стоило только кому-нибудь при нем заговорить о Катерине Виног.

   — Полагаю, в борьбе между бабушкой и королевой победила королева, — произнес тот и устало покачал головой. — Она неисправима.

   — Как бы там ни было, — вернулся к рассказу Пауль, — это было первым испытанием. Довольно удачным, несмотря на то, что успехом оно не увенчалось, и ее высочество Таис так и осталась светлой. Едем дальше.

   Пауль передал колбу светлому магу и достал из кармана то, что волки называют слезой Койольшауки.

   — Само вещество напрямую связано с легендой о кровавой богине Койольшауки и о ее слезах, которыми она обильно оросила Волчью долину. Правда, в легенде ни слова не говорится о том, что во время последнего посещения своих преданных слуг богиня обронила в зарослях желтых крокусов свои драгоценные сережки. Легендарные колокольчики Койольшауки.

   Сыщик обвел восторженным взглядом всех присутствующих, которые смотрели на него, не скрывая недоумения и в чем-то даже восторга, затем поднял вверх указательный палец правой руки и нараспев произнес:

   — В руке моей пучок сонной травы.

   Я бегу по молочной реке к тебе, о богиня!

   Мои ноги быстры, словно ветер,

   Мое сердце открыто для жизни!

   Не лиши меня радости мысли…

   Не звони в колокольчики смерти, о богиня!

   Койольшауки, я твоя безымянная тень…

   И немедленно кусочек янтаря в его руке задрожал, трансформируясь в маленькую элегантную сережку, зазвеневшую мелодичным звоном, который отозвался эхом из нагрудного кармана айвэ Инара.

   Темный маг издал странный звук, больше всего похожий на тот, с которым обычно лопается мыльный пузырь, а после этого вдруг начал... облезать. Словно краска со старого деревянного забора. Лицо айвэ забугрилось, покрылось трещинами и стало отваливаться рассохшейся маской, открывая оторопевшим зрителям того, кто скрывался под личиной первого советника Темной королевы.

   — Жалко, — пробормотал человек у камина. — Хороший был образ...

   — Говорила же, — Ангелина Фасолаки тихонько рассмеялась. — Он не может быть Вацлавом.

   — Дядя? — пискнул одновременно с ней Гавриил Пяткин, забыв на секунду о декольте Дунаи и вообще, обо всем забыв.

   — Гамлет Лирикович? — ужаснулась Сонья.

   — Ух, — сыщик выдохнул и покачал головой, — мне даже полегчало, а то ж все не верилось, что с таким монстром можно справиться при помощи пресс-папье. Да и тело, которого, по словам ивских экспертов, не было. Ясно, что не было... Полагаю, в Призрачном замке некоторое время орудовал фантом... Я прав?

   Пауль посмотрел на бывшего дворецкого и немедленно исправился:

   — Нет, молчите. Я сам. А то меня тут намедни обвиняли в том, что в моей речи вопросов больше, чем ответов. Я дам ответ, но сперва, пожалуй, пусть еще раз зазвонят колокольчики.

   — Не стоит, — Гамлет Лирикович лениво улыбнулся. — Я уже понял, что ты въедливый и дотошный, как клещ. Кто бы мог подумать, что… Впрочем, это такая ерунда…

   Стряхнул с руки невидимые капли воды и вместе с ними избавился от чужого лица. Дворецкий исчез так же внезапно, как и появился, уступив место высокому брюнету с широким разворотом плеч. Мужчина повел из стороны в сторону шеей, словно разминая затекшие мышцы, и вдруг улыбнулся светло и радостно, глядя на замершую с открытым ртом Ангелину Фасолаки.

   — Привет, Ангелочек! — шепнул он и виновато пожал плечами.

   Директор Ясневский хмурым взглядом выразил свое неодобрение такому панибратскому обращению к своей супруге и, почти зеркально повторив недавний жест светлого мага, опустил на талию в жемчужном платье руку. Длинные пальцы шевельнулись, поглаживая и успокаивая, и привлекли внимание сыщика к ярко-синему перстню на пальце директора. Пауль Эро нахмурился, покосился подозрительно в сторону Александра Волчка, но затем махнул рукой и вернулся к любимому делу: распутыванию зловещих событий и пугающих случайностей, неотвратимо ведущих к истине.

   — Зачем? — на лице капитана Ботана растерянность боролась с неверием и отвращением. — Я не понимаю, Вац.

   — Я, наверное, смогу объяснить, — начал было говорить сыщик, но замолчал, почувствовав, как мелко вибрирует его рука, которую он, не удержавшись, опустил на Сонькино плечо.