Одемарк

— Присаживайся на диван. Тебе налить чего-нибудь?

— Спасибо. Да, можешь сделать чай? Чёрный пожалуйста, без сахара.

Давид почти не знал людей, которые на этой космической станции, по-совместительству Академии, тоже пили бы чёрный чай. Не потому что продукт дефицитный, нет. По заказу его могли доставить в течении нескольких дней и за вполне гуманную цену. Просто поменялось время, вкусы. Экзотические напитки вошли в обиход, и теперь они уже не такие уж экзотические, отнюдь. Скорее наоборот, это обычный когда-то чёрный чай теперь мог считаться экзотикой. Спасало только то, что на Земле он всё так же ещё популярен.

Горячая кружка с ароматным напитком уже была в руках. Давид подошёл к Юноне и передал ей чай, предупредив, что “Горячо, не обожгись”. Сам сел рядом.

— А ты разве не будешь? — немного удивилась девушка.

— Нет, не хочу сейчас.

Юнона вдохнула крепкий бархатный аромат. Её веки опустились, спрятав от мира ангельский взор, на лице отобразилась лёгкая невинная улыбка. Она сделала несколько глотков. Довольно выдохнула. Было видно, что она наслаждается чаепитием. Давид смотрел на неё, слова напрочь отсутствовали в его плане действий на ближайшее время. Да и сам план действий, в принципе, был чем-то фантомным и нечётким. Словно очертания далёких галактик. Его полёт мысли вновь прервала Юнона.

— Тогда чего же ты хочешь? — в её голосе не было издёвки. Скорее интонация человека, который действительно хочет чем-то помочь, но не знает чем. Либо знает, но хочет услышать это непосредственно от Давида.

— Если честно, ты была права. Я был бы не прочь поспать.

— Значит я тебе мешаю. Извини, я сейчас уйду.

— Стой! — Давид непроизвольно взял её за руку. Хотя непроизвольного тут мало. Он сознательно это сделал, просто не успел подумать об этом до того, как сделал. Зато понял это после, — я был бы рад, если бы ты осталась. Просто посидела рядом. У меня, как-бы так сказать. Просто давно очень не было…

Он замялся.

— Давид, ах ты шаловливый развратник! — Юнона засмеялась.

— Я не это имел в виду! — Давид поспешил оправдаться. Он был готов оторвать себе голову за то, что не договорил сразу всю фразу целиком. Теперь ему это вышло боком. И всё алкоголь. Давид становится более мягким и эмоциональным под мухой. Совсем не вяжется с образом человека из колонии Одемарка. Хотя, почему не вяжется? Он же, всё таки, человек. Не робот, не машина. И у него есть душа, чувства. А алкоголь. Он просто позволяет чувствам и эмоциям подняться повыше, вынырнуть из глубин сознания. Отчасти поэтому Давид позволял себе выпить с Эдгаром.

— А что же тогда? — она продолжала смеяться, но глаз с Давида уже не сводила. Смотрела ему в глаза.

— Гостей. У меня давно не было гостей. В этой каюте очень давно никто со мной вот так не беседовал. Никто не пил приготовленный мною чай. Для человека с Одемарка это. Знаешь. Я не знаю, — Давид замолчал.

— Я знаю, и ты знаешь. Можешь говорить, не стесняйся. Все мы люди, ну или хотим ими быть, — Юнона положила свою ладонь на его руку. Тёплая. Как лучи полуденного солнца, пробивающиеся сквозь своды купола.

— Просто, когда живёшь сначала среди бескрайних снегов… Да, под куполом тепло, растут растения, сады. Но вокруг — ледяная пустошь ведь. А потом. Когда живешь в бескрайнем космосе, который охлаждён почти до абсолютного нуля, знаешь, иногда хочется почувствовать себя человеком. И простого человеческого тепла, размеренного общения. Просто попить чай с кем-то вместе…

Юнона перестала смеяться. Она смотрела на него, в её глазах была всё та же невинная улыбка. Словно она слушала провинившегося юнца, который пытался оправдать свои действия перед ней. Она поставила кружку с чаем на стол. Взглянула на Давида ещё раз. Затем подвинулась к нему и обняла. Эти объятия не встретили никакого сопротивления с его стороны. Они были тёплыми, человеческими. Простые, дружеские. Спустя несколько секунд, которые Давиду показались длинными, словно ночи на его планете, Юнона убрала свои руки. Она немного подалась назад, вновь посмотрела ему в глаза. Уголки её губ всё так же кривили ту ангельски снисходительную улыбку. Нежные девичьи руки потянулись к его голове, погладили волосы. Давид перестал дышать. Он даже думать перестал. Впервые за всю жизнь он полностью доверился воле случая, а в данном случае это была она. Юнона.

Её ладонь нежно обхватила затылок Давида и медленно потянула его голову ближе к себе. Давид не сопротивлялся, он подался к ней всем телом. Когда между ними почти не осталось пространства, Юнона наклонила его голову, чтобы поцеловать в лоб. Словно разряд пронёсся по телу. Она же положила голову Давида себе на колени, поглаживая его волосы. Так они провели несколько минут, в молчании. Наконец, Юнона нарушила тишину:

— Я знаю, что тебе сейчас действительно нужно. Выспись, и ни о чём не переживай. Я прослежу, чтобы тебя не беспокоили. Ни дурные мысли, ни люди.

— Тоже дурные? — уже в полузабытье прошептал Давид. Юнона улыбнулась.

— Тоже дурные.

***

Звонок коммуникатора выдернул Давида из мира снов. Поначалу было непонятно — вернули его из царства кошмаров в реальность или наоборот, реальность осталась там, во сне, отпустив Давида туда, где остались самые тяжёлые переживания. Очень неприятное чувство пробуждения, когда ты не можешь определиться, где же тебе нравилось больше. Человек так беззащитен в эти мгновения…

Голова гудела. Ныла тупой тягучей болью, словно налита металлом. Юнона? Давид вспомнил о ней. Что он вчера ей наговорил?! Такой эпический провал! Столько стыда за свои действия он не испытывал ещё никогда. Где же она?

Давид осмотрел каюту. Никого не было, все вещи были разложены по своим местам и посуда убрана. Она навела порядок. Какой стыд… Первый раз привёл даму домой чтобы она в итоге уложила его спать как маленького и навела порядок. Просто пиздец, других слов нет.

От мрачных размышлений Давида оторвал второй звонок. Хотя было неизвестно, сколько звонков было еще до пробуждения. Давид взял коммуникатор. 13 пропущенных. Эдгар. Такая настойчивость не в его стиле, он бы ни за что не потревожил товарища с бодуна. Давид принял звонок:

— Слушаю тебя.

— Тебе нужно учиться меньше спать, — голос навигатора был на удивление серьёзен.

— Стараюсь. Ты сам знаешь, сколько длятся сутки у нас дома… — Давид запнулся. Все мысли так туда идут и тянут его за собой.

— Ладно, нет времени. Тебя к Молоту.

— Хорошо, я сейчас, только в порядок себя приведу.

— Какой порядок? Я же сказал нет времени! Живо!

Давид поднялся с дивана. Медлить действительно было нельзя. Нужно хотя бы умыться и хлебнуть воды, во рту словно в пустыне. Он встал и подошёл к ванной комнате. Наспех умылся, вытер лицо. Этот взгляд, человека, который смотрел на Давида из зеркала. Человека, по неким причинам невероятно уставшего, хотя для такого состояния не было видимых причин. К чёрту всё, со здоровьем потом разберёмся. Сначала дела.

Сделав несколько больших глотков необычайно вкусной воды, Давид вышел из каюты. Странно. Он никогда раньше не задумывался над этим. Вкус воды. Она как-бы и безвкусная, но разная вода имеет разный вкус. И можно было поклясться, что на Одемарке вода вкуснее. Намного.

У рабочего кабинета Молота было столпотворение. Давид отметил и курсантов, и офицеров, и руководящий состав. Завидев его, многие сочувственно кивали, даже офицеры. Это оставляло чувство неприятно бегающего по спине холодка, который курсировал вдоль позвоночника от затылка до копчика, вверх и вниз, вверх и вниз, оставляя за собой след из мурашек. Давида передёрнуло.

Пробравшись через людей к кабинету, он на секунду замешкался. Уверен ли он, что хочет туда? Что хочет знать, что так встревожило окружающих? Что за мысли, конечно уверен!

Давид открыл дверь. В кабинете сидел Молот, Эдгар, два офицера из правления и ведущий механик Сержио. Давид отдал честь. Ему кивнули, указали на свободное кресло. Всё совершенно молча. Он закрыл дверь и сел. После вчерашнего его ещё немного мутило, но с креслом пришло какое-то облегчение. Давид позволил себе немного расслабиться, пока Молот общался с Сержио о подготовке боевых машин. Закончил с механиком, Зигфрид обратился к Давиду: