Мне не жаль...

— Я уезжаю на рассвете, не хотелось бы тревожить ваш сон. — Обойдя стол, Александр подошёл к жене и бережно взял её за руку, поднося к губам.

— Что ж, — Мария грустно улыбнулась. — Тогда нам стоит проститься, не так ли?

— Я буду писать вам так часто, как смогу, — пообещал Александр.

— А я буду ждать ваших писем.

Мария выскользнула за дверь и с трудом подавила желание прислониться к ней, пытаясь успокоить сердце. Она непременно должна получить это письмо, чего бы ей это не стоило! Подозвав скучавшую неподалёку Дашкову, принцесса непререкаемым тоном заявила:

— Останься здесь и жди. Его высочество обещал написать мне письмо и передать через одного из своих адъютантов. Я же хочу, чтобы ты привела его ко мне, чтобы сразу же передать мой ответ. Поняла меня? Если придётся разбудить — буди.

— А как же моё дежурство? — Дашкова была крайне удивлена и польщена — никогда ещё принцесса не делала её поверенной своих отношений с его высочеством. Обычно этой чести удостаивалась Натали, но, с приближением свадьбы, она всё реже бывала во дворце, и Дашкова всерьёз была намерена занять место главной фрейлины.

— Сейчас оно — здесь, — отрезала Мария и неспешно удалилась к себе.

Конечно же, затея была крайне рискованна: она лишь догадывалась о способе, который изберёт Александр, чтобы передать письмо. А что, если оно и вовсе не предназначалось женщине? А вдруг это государственные дела, в которые она влезает безо всякого на то дозволения? Эти мысли тревожили, заставляя сердце биться чаще, окутывая нервным волнением, от которого слегка подрагивали пальцы и вспыхнули на щеках яркие пятна. Сон не шёл совершенно, и Мария только и делала, что расхаживала по покоям, из будуара в гостиную, в кабинет и обратно. И когда, спустя час, вернулась Дашкова, Мария была на грани, искусав губы до крови.

— Ваше высочество, — несмело начала фрейлина, но принцесса тут же её перебила.

— Письмо у тебя?

— Да, конечно, но мне стоило немалых трудов уговорить Воронцова отдать его мне. — Дашкова протянула запечатанный конверт Марии. — Оно предназначалось Орлову, ваше высочество. Быть может, Александр Николаевич хотел сделать вам сюрприз?

— Орлову?.. — будто не слыша, пробормотала принцесса, разглядывая конверт. — Спасибо. Ты можешь идти.

Оказавшись в тишине свой одинокой спальни, Мария не дрогнувшей рукой сломала печать и присела на край кровати, вытаскивая два листа, сложенные вдвое и исписанные знакомым летящим почерком.

«Я ещё не успел покинуть дворец, а уже тоскую вдали от тебя, как пережить полтора месяца в разлуке? При мысли о том, что после мы опять скоро расстанемся, что ты уедешь от меня в Италию и невесть когда вернёшься, меня охватывает такое отчаяние, что словами не передать… Моя Наташа, я…»

Мария прочитала до конца и застыла, глядя невидящим взглядом в ровные строки. Казалось, что больнее быть не может, но нет, сейчас сердце сжалось, отказываясь биться, а в голове стало так пусто, словно все мысли разом кончились, оставив после себя только тупую, тянущую тоску. В эту ночь принцесса ещё не раз перечитывала письмо, наполненное любовью и нежностью, предназначавшееся не ей. К утру Мария поднялась с кровати, чувствуя себя постаревшей на пять лет. Сухим, лихорадочно блестящим взглядом смотрела она в своё отражение и не узнавала себя. Меж бровей залегла горькая складка, но в голове было удивительно ясно. Все мысли сосредоточились на одном: расставить последние точки, бросить в лицо лгунье обвинения и после ждать возвращения мужа. Натали, вне всякого сомнения, расскажет обо всём Александру. Как будет вести себя раскрытий обманщик, Мария даже представить не могла, но заранее знала, что простит. Всё ему простит.

Спокойно, равнодушно даже, ждала принцесса появления соперницы, но с каждой минутой, приближавшей встречу, хрупкое душевное равновесие начинало трещать по швам, по телу пробегала нервная дрожь, а письмо, которое она держала в руках, прожигало кожу. Тихо открылась дверь, и за спиной раздалось спокойное:

— Вы хотели меня видеть, ваше высочество.

Мария, стоявшая у окна, медленно обернулась, чувствуя, как рассыпаются последние крохи самообладания, и ненависть затапливает каждую клеточку.

— Да, — звенящим от напряжения голосом проговорила принцесса, и протянула письмо. — Это предназначалось тебе, я полагаю.

Натали бросила быстрый взгляд на конверт, дрожащий в руке Марии, и невольно отступила на шаг, узнав печать Александра. Под коленями разлилась слабость, подбородок задрожал, и Натали опустила глаза, не в силах встречаться взглядом с принцессой.

— Бери, что же ты медлишь! — настойчиво сказала Мария. — Полагаю, это не первое письмо, что ты получила от моего мужа. Он умеет быть красноречив. Если пожелает.

— Ваше высочество, — с трудом проговорила Натали, кусая губы, — я не знаю, что сказать. Я… у меня…

— Ты омерзительна! — скривилась Мария, презрительно разглядывая бывшую подругу. — Ты смеялась надо мной, над моей любовью, моими мечтами. Ты заняла моё место рядом с Александром, зная, как сильно я его люблю!

— Я тоже люблю его! — вырвалось у Натали, и принцесса, не успев подумать о том, что делает, занесла руку. Раздался звон пощечины, и Мария, сама испугавшись того, куда завела её злость, отступила на шаг, глядя, как по щеке Натали расползается розовое пятно.

— Ненавижу тебя! — вдруг закричала она, и слёзы, так долго сдерживаемые, потоком хлынули из глаз. — Ты змея! Подлая, мерзкая, гадкая!

— Ваше высочество! — Натали протянула было руки, но Мария брезгливо отшатнулась, скривившись.

— Убирайся! Не желаю видеть тебя подле себя! Не желаю вообще тебя видеть! Убирайся отсюда! — голос сорвался на высокие ноты и резко оборвался всхлипом. Натали с ужасом смотрела на принцессу, оказавшись рядом, едва она, обессиленная, начала оседать на пол. Подхватив под руки, она усадила Марию в кресло, с тревогой вглядываясь в посеревшее лицо.

— Я позову Вилье, — начала было Натали, но Мария слабо качнула головой и прошептала:

— Убирайся отсюда. Навсегда.

Оказавшись за дверьми покоев принцессы, Натали первым делом позвала фрейлин, прогуливавшихся неподалёку по коридору, и велела немедленно идти к Марии и за лекарем. Сама же, не чувствуя ног под собой, поспешила в свою комнату. Во рту горчило, но в голове царила головокружительная лёгкость. Будто огромный камень с грохотом свалился с души, погребая под собой прошлое: привязанности, обязательства, вина — всё истончилось, поблекло, исчезло. И осталась только она — обнажённая душа, одинокая, пылающая болезненной любовью и страстью к тому, кто уже разрушил её жизнь.

Приказав собрать вещи и отвезти их в городской дом Репниных, Натали направилась к императрице, понимая, что, как бы ни хотелось, молча покинуть дворец она не имеет права.

— Итак, Мари всё узнала, — констатировала Александра Фёдоровна, когда Натали поведала о том, что принцесса требует её немедленной отставки. — Этого следовало ожидать. И что теперь, Натали?

— Я выйду замуж за графа Орлова, как и было оговорено. — Натали подняла глаза к потолку, пытаясь сдержать слёзы.

— Похвально, что ты не отказываешься от своего слова, — спокойно сказала императрица. — Я рада, что в тебе ещё осталось чувство собственного достоинства.

Натали молчала, не находя слов. Её охватило безразличие, схожее с оцепенением. Быть может, потом будет плохо, больно, страшно, но сейчас ей было всё равно.

— Что ж, — видя, что княжна не спешит отвечать, вновь заговорила её величество. — Я искренне желаю тебе счастья, Натали. Быть может, ты сможешь вновь найти себя.

— Спасибо, ваше величество, — проговорила Натали. В горле пересохло, и губы слушались с трудом. Усталость, вызванная нечеловеческим напряжением, навалилась разом, придавливая к земле.

— Для всего двора ты попросила отставку, чтобы лучше подготовиться к свадьбе, — продолжила Александра Фёдоровна. — Скандал никому не нужен, хотя ты должна понимать, что совершенно избежать слухов едва ли получится.