Мне не жаль...

Александр сверкнул глазами и кивнул на неё.

— Помнишь, как я учил тебя изображать влюблённых?

— Эту книгу просто необходимо поднять, — хитро улыбнулась Натали, легко роняя её и приседая. Александр опустился на одно колено, и их руки соприкоснулись, и именно в этот момент дверь широко распахнулась, и на пороге появился Николай Павлович. Он замер, скрипнув зубами, пока застигнутые врасплох влюблённые поднимались. Натали осторожно забрала книгу у Александра и присела.

— Ваше величество.

— Кажется, наши встречи в подобных ситуациях входят в традицию, — холодно процедил император, наблюдая, как заливается краской лицо княжны.

— Отец, — начал было Александр, но Николай Павлович так красноречиво посмотрел на сына, что тот замолк на полуслове.

— Вы можете идти, княжна, — не глядя в её сторону, сказал его величество, и Натали юркнула за дверь, прикрыв её, прижимая книгу к груди. При мысли о том, свидетелем чего мог бы стать император, приди он на несколько минут раньше, в глазах темнело, а сердце всё ещё колотилось так сильно, словно хотело выскочить из груди.

— Это не то, что ты подумал, — быстро проговорил Александр, стоило закрыться двери за Натали.

— Ну, конечно, — саркастично бросил Николай Павлович. — Вы зашли сюда, чтобы почитать, я полагаю?

— Именно, — кивнул цесаревич, и сам отлично понимая, насколько смешно выглядят его попытки оправдаться.

— А полумрак, я думаю, отлично способствует совместному чтению? — Император склонил голову набок, потом вздохнул, укоризненно покачав головой. — Как же легко вы теряете голову, уму непостижимо!

Александр молчал, понимая, что любые возражения здесь бессмысленны. Опустив голову, он уставился на носки своих туфель, отстранённо подумав, что они слегка запылились.

— Я с тобой разговариваю, между прочим! — прогремел Николай Павлович, который переходил на «ты» только в моменты крайнего раздражения или волнения. — Ты хотя бы понимаешь, чем может обернуться для принцессы новость, которую разнесут по дворцу в считанные минуты? Ты хочешь послужить виновником тому, что она не выносит твоего ребёнка?! Мальчишка!

— Между нами ничего не было, — сквозь зубы проговорил Александр, злясь уже на сам факт того, что приходится говорить это отцу.

— Возможно, что сейчас и не было, — покладисто согласился император, постепенно остывая. — Но могло бы быть, не отрицай! Только слепой не заметил бы этих, — он помахал в воздухе рукой, подбирая слово, — амуров, парящих над вашими головами.

— Впредь я буду более осторожен, — нехотя проговорил Александр, чувствуя, как пылают его уши. Словно в детстве, когда отец отчитывал за невыученный урок, после того, как к нему приходил жаловаться учитель. Но сейчас последствия могли быть куда более разрушительны, чем запрет на уроки фехтования или езду верхом.

— Вы уже обещали это, — с укоризной напомнил император, гнев которого совершенно утих. — И как долго прикажешь мне быть ангелом-хранителем вашей тайны? Заметьте, я ничего не говорю о ваших встречах в, — тут он хмыкнул, — спальне. Но за её пределами будьте так любезны умерить свой пыл!

— Поверьте, этот урок я усвоил, — дёрнул уголком губ Александр. — Я могу идти?

— Ступайте, — бросил Николай Павлович, но тут же остановил его: — Это моё последнее предупреждение, прошу помнить об этом.

Коротко кивнув, цесаревич вышел, а император закатил глаза к потолку: как же сложна роль родителя, и как сложна роль императора! И как ему удаётся сочетать в себе безграничное терпение и милосердие? Вздохнув, он заложил руки за спину и медленно покинул салон.

Гуляния по поводу беременности принцессы Марии волной прокатились по всему Петербургу, стоило отгреметь звону благовеста по случаю Рождества. Простой народ радовался вместе со знатью, в Потешном городке, построенном по этому случаю, веселились толпы народа, поглощая печатные пряники и леденцы, пироги и ватрушки, запивая всё водкой, сбитнем и медовухой. Скоморохи потешали детей и девушек, цыгане привели медведя, а баяны и гитары не умолкали ни на минуту.

И каждый во дворце отчаянно хотел посетить народные гуляния, ведь даже император с императрицей не обошли их стороной, выехав из дворца, чтобы раздать памятные монеты. Но принцесса могла лишь мечтать об этом, ведь с каждым днём её состояние лишь ухудшалось, её мутило, казалось, от всех запахов в мире, она побледнела, осунулась и целыми днями лежала, держа в руках соли.

— Вы не должны сидеть со мной, когда весь двор на гуляниях, — в который раз повторила Мария слабым дрожащим голосом.

— Именно это мы и должны делать, — предостерегающе посмотрела на встрепенувшихся фрейлин Натали. И тут же обратила свой взор на принцессу, потянулась к ней, убирая прядь волос, прилипшую ко лбу. — Скоро недомогание пройдёт, и вы сможете вновь наслаждаться всеми прелестями этой жизни, Мари.

— Но медведя на площади уже не будет, — тоскливо прошептала Дашкова, невольно обратив свой взгляд к окну.

Натали укоризненно склонила голову, но промолчала. Хотела ли она посетить гуляния? Ответ был очевиден: без Александра — нет. Но после случая с императором она даже поднимать глаза на него боялась в присутствии других людей, не то, чтобы подойти и заговорить, предложив поехать на площадь. А ведь ещё полтора года назад она, быть может, так и сделала бы, не видя ничего зазорного в том, чтобы проехать вместе с другом. А теперь… Она невольно покосилась на принцессу, прикрывшую глаза и, кажется, задремавшую. Отчего в её сердце, ранее протестующем против любого рода лжи, так легко теперь уживались предательство и обман? Вкус любви слишком горчил, когда Натали проводила время с Марией, и был опьяняюще сладок с её мужем. Господи, да за что же ей это?! Натали прикрыла глаза, вознеся короткую, но пламенную молитву с просьбой помочь, разрешить всё, рассудить и подарить смирение с судьбой.

Открывшая в это время глаза Мария внимательно следила за смятением на лице княжны, силясь угадать его причину. Сейчас она особенно нуждалась в верной подруге, но пока подозрение разъедало душу, ни о каком спокойствии не могло идти и речи.

— А знаете, Натали, — медленно проговорила она, — я хочу написать письмо к Александру.

— Конечно, — улыбнулась Натали, выныривая из безрадостных мыслей. И снова эгоистичное чувство радости озарило сердце: он будет читать письмо, написанное её рукой, и думать о ней… Натали вмиг ужаснулась этой мысли, испуганно посмотрела на Марию, словно она смогла прочесть потаённое, то, что ядом выжигало всё светлое в душе. Но принцесса в этот миг обернулась к фон Круг, прося принести письменные приборы. Несколько строк написанные летящим почерком быстро заполнили листок, Натали присыпала их и вопросительно посмотрела на принцессу.

— Его высочество сейчас в Сенате, — вздохнула Мария. — Отнесите ему письмо, Натали, пусть он прочтёт его, когда вернётся. Пусть навестит меня, ведь, видит Бог, я так в нём нуждаюсь!

Без Александра дворец пустел, становясь унылым и тусклым, и Натали не уставала удивляться этой перемене в бездушном камне. А может, у него тоже была душа, он впитывал в себя любовь, хранил секреты и тайны, радовался и огорчался? С задумчивой улыбкой княжна дошла до знакомых дверей, и сердце привычно встрепенулось. Она вошла в кабинет, невольно бросив взгляд на двери, ведущие в спальню, и положила письмо на стол, вспоминая, как когда-то, в совершенно другой жизни, уже оставляла цесаревичу записки от принцессы. И именно они запустили тот разрушительный механизм, который толкнул Натали в объятия Александра… Глубоко вздохнув, она собралась было выходить, но в дверях столкнулась с графом Орловым.

— Княжна. — Дмитрий склонил голову, не спеша посторониться. — Не ждал вас увидеть здесь, ведь его высочество…

— В Сенате, я знаю, — ответила Натали. — Я принесла письмо от принцессы Марии.

— Как самочувствие её высочества? — Орлов не понимал, к чему удерживает княжну, но хотел продлить мгновения рядом с ней, насладиться её голосом и тем, как досадливо она прикусывает губу, отводя взгляд.