Мне не жаль...

— Я буду ждать, — выдохнула она, стараясь не улыбаться так широко и счастливо. В этот момент за ними неотрывно следили две пары глаз, и хотя их обладатели не подозревали об этом, схожесть мыслей неприятно бы их удивила. Принцесса равнодушно отвернулась, уверяя себя, что ей просто кажется, ведь не может её Александр так открыто прожигать взглядом её подругу. А граф думал о том, что смотреть в лучащиеся счастьем глаза оказалось мучительно больно. И это чувство пугало своей новизной и необъятностью.

========== Глава девятая ==========

Безрассудство, свойственное любви, часто заставляет терять голову, но Натали и Александр старались держать себя в руках настолько, насколько это вообще может быть возможно, когда страсть лишает разума, заставляя сердце трепетать при одном только звуке голоса, а тело — вспыхивать жаром, стоит приблизиться хотя бы на несколько шагов. Страх разоблачения постепенно отступал, а огонь бушевал в груди, сжигая все доводы благоразумия.

Пост погрузил Зимний дворец в тишину, хотя по вечерам в гостиных собиралось общество, предаваясь привычным развлечениям, но без танцев, излишне громкого смеха и азартных игр: в карты играли, но не на деньги. Принцесса Мария впала в уныние, совсем ей несвойственное. Она то приглядывалась к Натали, пытаясь отыскать следы любовной тоски на её лице, то принималась придирчиво смотреть на мужа, замирая от страха, что увидит в его взгляде то, что заставило кровоточить сердце на последнем балу. Но всё было ровно, спокойно, и Натали по-прежнему улыбалась отрешённой улыбкой, не ловя глазами Александра, и он, заходя к жене, никоим образом не выделял её среди остальных. И всё же на душе было тяжело, тревога подтачивала сердце, а беспричинные слёзы доводили до отчаяния.

— Вам необходимо показаться врачу, — заметила императрица в один из вечеров, наблюдая, как Мария вот уже несколько минут смотрит невидящим взглядом в одну точку, прикусив губу. На лбу принцессы выступили бисеринки пота, а лицо сравнялось белизной с фарфором чайного сервиза на столе.

— Вы думаете? — вымученно улыбнулась Мария. Её глаза, и без того огромные, казалось, заняли пол лица, и вдруг, коротко вздохнув, она обмякла, уронив голову на грудь.

— О, Господи! Мари! Срочно соли! — всполошилась императрица. И пока Дашкова протягивала флакончик, фон Круг выскочила в коридор с приказом немедля привести мсье Вилье.

К утру дворец облетела счастливая весть — принцесса Мария в положении. Праздник решено было перенести на Рождество, а пока Александр, с сияющей улыбкой, сидел у её постели и не выпускал её ладонь, то и дело приникая к ней губами.

— Вы даже не представляете, насколько осчастливили меня, — говорил он снова и снова, и сам не знал, чему рад больше: появлению будущего наследника или же тому, что беременность Марии наконец позволяла считать свой долг перед ней временно выполненным и можно было перестать разрывать сердце той, кого любит больше жизни. Александру сложно было представить себя отцом, и будущий ребёнок представлялся чем-то неведомым, абстрактным словом «наследник». А Натали была рядом, настоящая, живая, любимая. И только это сейчас было важно, и он имел в себе силы признать это, хотя внутри всё переворачивалось из-за собственного эгоизма и холодности к семье, которая могла бы стать для него всем, но так и осталась красивой картинкой для окружающих, не затронув сердца. И Александр понимал, что не может ничего изменить. И не хочет.

Первый месяц после счастливой новости проходил для принцессы тяжело, и как бы ни отгораживался Александр от чувств к жене, не мог не сидеть рядом с ней, пока не заснёт, не мог не утешать, видя её слёзы, не мог не переживать, когда она за весь день не могла съесть и кусочка. И Натали всегда была рядом, искренне беспокоясь за принцессу, утешая, поддерживая и вместе мечтая о том времени, когда малыш появится на свет.

— Если это будет сын, — счастливо вздохнула одним январским утром Мария, когда прошёл очередной приступ дурноты, — я бы хотела назвать его Константин. Это сильное имя. Красивое.

— Очень красивое имя, — улыбнулась Натали, подумав, что своего сына непременно назвала бы Александром. Питьё Агафьи помогало, но мысли о будущем после вести о беременности всё чаще тревожили, заставляя задуматься. Что ждало её впереди? Сколько ещё продлится её счастье? Изменится ли Александр к ней с рождением наследника? Страх выпивал досуха, заставляя лежать без сна ночами. А что, если она забеременеет? Что будет тогда с ней? С ребёнком? Что скажут брат и родители?

Они были вместе полгода, но за эти полгода всё, что досталось — считанные встречи наедине, миллион взглядов и мириады вздохов. И с каждым днём эта оторванность только сильнее разжигала пламя страсти.

— Натали. — Александр нагнал её в коридоре, с книгой, которую Натали собиралась вернуть на место — в дворцовую библиотеку. — Я хотел спросить, как принцесса. — Он оглянулся и, убедившись, что в коридоре они одни, схватил её за руку, увлекая в распахнутую дверь просторного салона. Здесь горело лишь несколько свечей — остальные зажигались, если была необходимость. Полоса света легла на пол и тут же погасла, когда Александр толкнул Натали к двери, захлопывая её. Она хотела было что-то сказать, но его губы, горячие, ищущие, заставили мигом забыть обо всём, кроме желания прижаться к нему всем телом, запуская руки в его волосы. Звуки поцелуев, тяжёлое дыхание, шорох одежды — комната ожила, задышала, наполнилась страстью. Александр обнимал её крепко, лихорадочно скользя по спине, плечам, рукам, словно хотел обнять всю и сразу. И Натали отвечала с не меньшим жаром, отчаянно желая коснуться его, жалея, что наглухо застёгнутый мундир не позволяет этого сделать.

— Саша, — прошептала она, задыхаясь, — подожди. Остановись. Кто-то может зайти, и мы…

— Не зайдут, — полустоном-полувыдохом откликнулся Александр, безостановочно целуя её грудь, выступающую из скромного декольте.

— Может, дверь можно хотя бы закрыть?.. — Натали чувствовала, что теряет себя, теряет разум, поддаваясь сокрушительному напору его страсти, но последние остатки благоразумия заставили упереть руки в его грудь, решительно отодвигая и заставляя посмотреть на себя. И он смотрел, так смотрел, что ради одного взгляда она готова была отправиться в самое пекло, забыв обо всём. Голубые глаза потемнели и в полумраке салона казались чёрными, а с губ срывалось тяжёлое, прерывистое дыхание.

— Наташа, — умоляюще протянул он, вновь потянувшись к её губам, и она вновь поддалась, отвечая, но стоило его губам вновь пуститься в путь по шее, как Натали решительно оттолкнула его, тяжело дыша.

— Ты знаешь, что сейчас мы можем перейти все грани дозволенного, — срывающимся голосом проговорила она. — Один неверный шаг — и мы оба рухнем в бездну, из которой уже не выберемся.

— Я давно уже там. — Александр притянул её к себе одной рукой, а второй оперся о дверь, словно пытаясь создать ещё одну преграду для того, кто мог бы сюда заглянуть. Но слова Натали оказали своё воздействие, опуская с небес на землю, постепенно гася пламя страсти. Он глубоко вздохнул, коснулся её лба своим и хрипло прошептал: — Что ты со мной делаешь?..

— Просто люблю, — ответила Натали, с облегчением улыбнувшись. В голове билась отчаянная мысль, что она почти поддалась, почти позволила то, что безвозвратно сокрушило бы самоё её, то в ней, что Натали считала нерушимым, неприкосновенным. Одно дело — любить его, отдавать себя за закрытыми дверьми, зная, что ни одни глаза не увидят, ни одни уши не услышат. И совсем другое — салон, за дверьми которого постоянно кто-то проходит, где любой обитатель дворца может стать невольным свидетелем их страсти…

— Ты — невероятная, — улыбнулся в ответ Александр, коротко целуя и отступая на шаг. — Ты даже не представляешь, какую силу имеешь передо мной.

— Я не хочу этой силы, — просто ответила Натали. — Всё, что я хочу — любить тебя. — Она быстро подняла с пола книгу, которая упала, стоило им переступить порог.