Страница 17 из 21
– А как вы тут развлекаетесь? – Кай смотрел на вышки ферм, которые тёмными сводами перекрывали часть совсем упавшего в ночь горизонта. – Ну, в смысле, как проводите время?
– Моя знакомая лепит прекрасные вазы, – похвасталась Тави. – Кто-то пытается выращивать цветы в искусственном грунте. Если у мистрис есть специализация, то она работает: лечит, например. Или командует супартами-ремонтниками.
– А ты?
– Нет, – покачала головой Тави. – У меня нет никакой специализации. Руками что-то делать тоже не очень получается. Поэтому я придумываю и запускаю фантазийные брейны. Иногда немного кредитов получаю. Но редко.
– Я тут, – хмыкнув, сказал Кай, – вышел вчера через твой брейн в рой и даже посмотрел немного. Только долго не выдержал. Прости, но это какая-то чушь. В ней нет никакого веселья, танца или музыки, и она не несёт никакой информации. Какие-то клочки переживаний. Разве кому-то интересны чужие переживания?
– Ты удивишься, но такие есть, – огрызнулась Тави. И тут же покаялась: – Правда, их совсем немного. Если бы я создавала по-настоящему классные брейны, то уже давно бы жила на прекрасной Вире. Там никогда не бывает скучно и одиноко, правда?
Та мистрис, которая смогла добиться внимания всех семи островов, рано или поздно переезжала на Виру. Столица собирала всё самое идеальное, безупречное и интересное.
– Там много чего не бывает, – согласился Кай. – Но вот успешных брейнеров – в полном достатке. И без тебя. В твоих брейнах нет сюжета. Истории. А большинство людей мыслят законченными историями. Не переживаниями и эмоциями. Это давным-давно устарело. Кроме того, твои переживания… Они такие… Не обижайся, но ты как-то очень пресно переживаешь. Это есть у всех. Какой-то холодный дождь, ночной Океан, ожившие вазы, разговаривающие между собой о всякой бытовой ерунде…
– Мокроносики, – тихо добавила Тави. – Ещё мокроносики. Их переживания…
– А… Ну да… Хм… Мокроносики… Слушай, а хочешь я помогу тебе? А заодно расплачусь за спасение и заботу?
– Каким образом? – Тави подумала, что он прав. Иначе её брейны не растворялись бы в безвестности среди сотен тысяч себе подобных.
– Просто тебе нужно почувствовать что-то новое, так? Я знаю, что нравится большинству жителей Звезды. Что продаётся. И насколько мне говорили, супарты вот такое не делают…
Его глаза вдруг оказались совсем-совсем близко, и Тави увидела в них звёзды. Они поступили в полное её владение – далёкие, холодные и бесстрастные звёзды стали лично Тавиными. И она увидела своё отражение в этих звёздах, и стала их личной Тави.
Губы Кая пахли яблоком. Свежим и сочным яблоком, и это было невероятно. Тем более он сам недавно сказал, что ненавидит их. Кисло-сладкая свежесть коснулась её губ, осторожно пропитывая своим запахом.
Звёзды в глазах Кая становились всё острее и опаснее. Он приближался к Тави, сокращая расстояние между ними так, что ближе уже невозможно. Она не заметила, когда его тонкие, но неожиданно сильные пальцы прошли сквозь её волосы и сжали затылок. Тави попыталась отстраниться, но ладони, обхватившие её виски, не давали шанса для отступления. Дыхание становилось всё короче и чаще, и в какой-то момент у Тави мелькнула мысль, что человек, которого она спасла по глупой, гибельной для неё доброте, собирается задушить её таким странным, извращённым способом.
Она задыхалась, в панике даже не пытаясь понять, зачем ему это нужно. И на грани отчаянной попытки глотнуть воздуха почувствовала, как чужое участившееся сердцебиение подхватывает её и выносит из глубины на поверхность. Тави, перестав сопротивляться, впустила в себя живительный аромат яблок, и когда он заполнил всю пустоту, стала лёгкой и прозрачной как воздушный шар.
Тави хотела что-то сказать своему одновременно губителю и спасителю, но прохладные, мягкие губы закрыли подступившие слова, и неожиданное прикосновение языка опять перекрыло дыхание. Только Тави знала уже, что нужно просто слиться с биением пульса Кая, позволить вынести себя на поверхность. И когда она совершенно доверилась ему, два дыхания слились в одно. Тогда пришло понимание: в этой жизни есть не только глубина Океана и ледяная мудрость, но также – высота неба, бескрайность полёта. замирание сердца не только от тревоги, но и просто от жизни, от внезапного чувства продолжения себя в чём-то большем, чем твоё привычное и надоевшее тело.
Сколько прошло времени? Секунда или несколько часов? Они поднимались и падали, и снова взмывали с каждым вздохом и выдохом. Тави ощущала, что она может существовать в этом ритме вечно, если вторить ему вдвоём. Мир стремительно набирал обороты, вращаясь вокруг Тави и Кая.
А потом содрогнулся.
Он ударил длинным гулом в голову, и Тави даже не поняла, где было следствие, а где причина того, что земля вдруг и в самом деле вывернулась из-под ног. Это они с Каем сдвинули понтон напором неожиданного долгого полёта или резко поехавшая твердь вознесла их на седьмое небо, чтобы через секунду придавить глубиной океанической бездны?
Тряхнуло так, что Тави упала спину и покатилась как продолговатый тюк по мягкому ёжику пластикового покрова. Кай ринулся за ней, но тоже не удержался на пятой точке, сорвался следом, судорожно хватая ускользающий воздух свободной рукой, другой инстинктивно прикрывал заживающую рану на голове.
Перед глазами мелькало то тёмное небо в россыпи стремительно улетающих прочь звёзд, то растопыренная ладонь Кая, то скачущие по бликам воды полукружия дальних ферм. Тави даже не поняла, когда остановилась эта круговерть, потому что она перестала катиться неизвестно куда, но всё вокруг скакало, дёргалось и переворачивалось. А потом затихло и это затянувшееся мельтешение. Она осторожно повернула голову и увидела совсем рядом с собой ухо Кая.
Тави лежала и смотрела, как метёлки свежеокрашенной искусственной травы запутываются в его мягких, уже отросших локонах. Сейчас они отливали светлым каштаном даже в темноте. Он раскинул руки, словно не успел сложить крылья, и улыбался с закрытыми глазами. Как будто только что скинул с себя гнетущий груз, тянущий к земле. Стал лёгким и беззаботным.
– Ты почему улыбаешься? – наконец-то робко спросила Тави. – И что случилось?
– Ты о чём? – он даже не открыл глаза на звук голоса. Словно ожидал этого вопроса. И чего-то ещё, о чём она даже не догадывалась. – О том, как от моего поцелуя земля переворачивается? Ты выглядишь странно… Неужели правда, что в супартах отсутствует алгоритм поцелуя? Нет, ну надо же…
Он довольно хмыкнул.
– Но… Как?! Неужели всё затрясло от…
Тави уже перевернулась на живот, собираясь подняться с набухшего дневным дождём пластика, но так и осталась в том же положении, выкатив от изумления глаза.
– А от чего же ещё? – самодовольно хмыкнул Кай. – Считай, тебе теперь до конца жизни будет о чём вспоминать.
– Ну, – задумалась Тави, – я даже и не знаю…
– Ты наивная, Ти, ты такая наивная, что просто прелесть! – проговорил Кай и зашёлся счастливым смехом.
– Почему? – она улыбалась просто в ответ на смех, не понимая, что его так рассмешило.
– Потому…
Ответ был исчерпывающий, но ей совершенно не понравился.
– Но это же ты захотел… – Тави вспоминала слово, которое он только что произнёс. – Этот тарце… Порце… Порцелуй? Зачем ты это сделал?
Она никогда не слышала, чтобы кто-то прижимался своим ртом ко рту другого существа. И ещё выделывал языком такое… Ни мистрис никогда не поступали так, ни супарты. В этом не было абсолютно никакого смысла. И в то же время, как оказалось, эти странные движения впускали в мир силы, сдвигающие даже целые понтоны.
– Не выдумывай там себе, – вдруг как-то даже зло произнёс Кай. – Ничего личного. Ты – хорошая мистрис, Ти, и ты спасла меня, но…
Тави всё ещё ничего не понимала:
– Что мне не выдумывать?
– Это просто взаимовыгодное соглашение, – он тоже перевернулся на живот и посмотрел ей в глаза. Они находились почти всё так же близко, но звёзды из них исчезли. Обыкновенные глаза. Без потрясений.