Страница 3 из 181
– Позволь мне самому судить о степени твоего поступка, девонька, – тоном мягким, ласковым парировал дедок.
– Спасибо, – выдавила из себя, все еще чувствуя жуткую неловкость.
– Ты беги, внучка, на работу, и так сильно опоздала из-за меня.
– А вы?.. – встрепенулась, вспомнив о том, куда торопилась, но и оставлять старика одного было тревожно.
– Со мной все будет хорошо, не переживай. Позагораю вот тут немного, да и поковыляю потихоньку, мне недалече. – Блеснул серыми влажными глазами из-под опущенных ресниц. – Оберег не снимай! В безвыходной ситуации просто зажми в ладошке. Все, беги, а то без тебя начнется...
И я, не придав значения странной последней фразе старика, сумбурно простившись, побежала-понеслась, предвкушая выговор от начальства, и оттого уши мои, чувствовала, начали приобретать красный цвет позора. Третий день работаю, и такой прокол! Оправдание вроде «дедушке помогла до лавочки дойти» звучало по-ералашевски наивно и неправдоподобно для барышни двадцати двух лет с высшим образованием. Но сильнее терзала меня собственная невежественная оплошность: приняв такой подарок от незнакомца, даже не узнала, как его зовут!
Моему опозданию маленький коллектив из четырех человек филиала большого банка посмеялся, обозвав матерью Терезой, а администратор – больше для вида – погрозила пальчиком. Не успела я с облегчением выдохнуть и погрузиться в рабочий процесс, как на весь зал громко и страшно прозвучало:
– Всем на пол, это ограбление!
Девчонки менеджеры и один единственный на этот час клиент, до конца не соображая, что происходит, с грохотом добросовестно попадали, как горох, на светлое кафельное покрытие.
Вооруженный охранник успел только схватиться за кобуру… и все. Метнувшийся в его сторону верзила с кулаком, что моя голова, уложил несчастного одним быстрым, сильным и точным ударом в челюсть.
Администратор истошно закричала.
Молодчики в количестве пяти человек в черных шапочках-масках с прорезями для глаз и рта рассердились, заторопились и приступили к отнюдь не благородному делу.
Одна я стояла оглушенная, растерянная и ничего не понимающая. Как сомнамбула заторможенно переводила взгляд с одного участника дерзкого налета на другого, пока на мою персону не обратили внимание.
– Что стоишь, корова? Упала быстро! – рявкнул один из них, сверкнув свирепо серо-голубыми глазами и навел на меня оружие, отобранное у нашего бессознательного после апперкота секьюрити.
Под дулом ИЖа медленно стала опускаться под стол. И после того, как тот самый верзила за шкварник выволок управляющего из кабинета и потащил его в хранилище, до вашей покорной слуги дошел весь кошмар и реальность происходящего.
Сидела, согнув ноги в коленях, прижавшись спиной к тумбе с ящичками для канцелярии, и наблюдала, как стремительно развиваются события. Собранность и хладнокровие налетчиков восхищали и одновременно приводили в ужас. Они организованно рассредоточились по всему помещению, контролируя каждое движение заложников и успевая при этом вытряхивать личные карманы и сумочки сотрудников на предмет содержимого. Телефоны у скулящих сослуживиц и посетителя отобрали сразу. Затем в большой пакет полетели бумажники и барсетки. Настойчиво «попросили» кассира снять с себя бриллиантовые серёжки – женщина от волнения и страха чуть мочки ушей себе не порвала!
– Две минуты! – крикнул, глядя на наручные часы, видимо, главарь, не участвовавший во всем этом беспределе.
– Ну-ка, что ты там прячешь?
Я не сразу поняла, что это именно ко мне обратился вооруженный молодчик. Подняла на него взгляд и, заикаясь, прошептала:
– Н-ничего.
И только тогда осознала, что судорожно сжимаю в кулачке подарок старика. Перед глазами появилось дуло огнестрела.
– Три минуты!
– Цацку сама снимешь или помочь?!
Находясь в каком-то пришибленном состоянии, сначала часто закивала, потом отрицательно замотала головой, ещё сильнее сцепив пальцы на обереге. «Не отдам. Мой!»
– Четыре минуты! Уходим! – прозвучал приказ.
Стоявший надо мной грабитель нервно оглянулся на своих отступающих к выходу подельников и, просвистев сквозь зубы ругательство, замахнулся пистолетом для удара.
Страх за собственную жизнь мертвой хваткой сжал сердце. Зажмурилась в ожидании страшной боли и мысленно взвыла: «Божечка, пронеси!»