Страница 11 из 181
— Эй, брат, сегодня что?
— Вторник.
— А дата?
— Пятнадцатое.
— Чего?
— Июля.
— Год, чувак?!
— 1969.
— Спасибо! Не бойся, я не шизик.
(х/ф «Люди в черном 3»)
– А темень-то какая, – недовольно проворчала пожилая женщина, войдя в комнату и закрывая за собой дверь.
Подошла к столу, поставила на него небольшой узелок и потянулась к лампе прибавить света.
– Не надо, бабушка!
Знахарка обернулась и уставилась в угол, где сидела я, скрываясь в тени.
– Напугала, скорбная! Закуталась, что в покров траурный, и не заметишь сразу-то. Сама же позвала и прячешься, – обиженно прозвучало из уст старушки. – Что случилось, рассказывай… – И запнулась, увидев на кровати пострадавшего. Всплеснула руками, запричитала: – Ох ты ж, это кто так касатика разукрасил? Да как же это, да живой ли он?
Подошла к виконту, взяла его за руку, приложила ухо к широкой мужской груди, притихла.
– Его избили сильно и ребро, кажется, сломали. Головные боли и еще… что-то с глазами, – немного нервничая, выдала все «жалобы» постояльца и свои подозрения.
– С глазами? – недоверчиво переспросила знахарка и попыталась приподнять опухшее веко несчастного. Тот дернулся. – Не вижу сейчас ничего, днем надо смотреть, а на побои тряпицу, смоченную в настое на травках, прикладывать. Синяки сойдут быстро. Ты кто ж, жена ему будешь? Да выходи уже из угла своего, поможешь грудь ему перевязать! Есть чем?
– Вы только не бойтесь, бабушка, – несмело сделала шаг из своего укрытия и, оставаясь в капюшоне, медленно подняла голову.
– Чего бояться-то! Уродлива, что ль? Так этим ведьму не напу… Ах, вон оно что… – протянула пораженно женщина. Молчала долго, щурилась, вглядываясь в пустоту накидки. Опустила взгляд ниже и, будто даже побледнев, нахмурилась. – Откуда это у тебя? – Протянула руку, указывая пальцем на мою грудь.
– Вы видите?! – Я вскинулась, окрыленная робкой надеждой, и почувствовала, будто дышать легче стало. Но, покосившись на милорда, тихо молвила: – Все расскажу. Давайте сначала закончим с моим братом.
Старая сварливо и недоверчиво проворчала:
– С братом, значит? Так больше я ничем помочь не могу пока. С утра приду, снадобье принесу. Поить будешь и примочки менять, чем чаще, тем лучше – быстрее спадет опухоль. Не спишь, касатик? Слышал?
– Мне с тобой поговорить надо, – подал голос больной. – Наедине, – добавил он с нажимом.
– Поговорим конечно, – покладисто отозвалась бабулька и, взяв из стопки белья на столе чистую простыню, оторвала от неё широкую полосу.
В четыре руки мы споро перетянули грудную клетку его милости. Несчастный шипел сквозь зубы и тихо мычал, когда приходилось его приподнимать и укладывать обратно.
– Выйди-ка, дева, – обернулась знахарка, накрывая виконта одеялом.
Безропотно открыла дверь и осторожно огляделась на предмет посторонних в коридоре. Вышла и неспешно двинулась к лестнице на первый этаж. Если спускаться по самой стеночке – ступени не скрипят. Обеденный зал был уже пуст. Как и вчера, одна лишь лампа освещала столешницу барной стойки, за которой трактирщик натирал тряпицей пивные кружки.
– Добрый вечер, – поздоровалась тихо.
Мужчина вздрогнул, чуть не выпустив посудину из рук.
– Я с вами, госпожа, заикой сделаюсь. Что, ведьма помогла?
– Да, спасибо. А я к вам с новой просьбой.
– Слушаю.
– Мне нужно отправить письмо. Я могу у вас попросить бумагу, конверт и… писчие принадлежности?
– Да это завсегда пожалуйста! – Бородач неторопливо приблизился к высокому узкому стеллажу в углу за стойкой, выдвинул один из ящичков и протянул мне чернильницу-непроливайку, короткое белое перо с металлическим наконечником, тонкую стопку листков и большой серого цвета конверт.
Я растерянно посмотрела на трактирщика и отступила на шаг, почти растворяясь во мраке темного помещения. Взять все это из его рук – значит, выйти на свет! Проверять дядьку на крепость здоровья желания не было.
Хозяин заведения, не поняв моего маневра, удивленно вскинул брови.
Сверху заскрипели ступеньки под ногами спускающейся знахарки.
– Как Селма, Доран? – насмешливо спросила женщина и понимающе хмыкнула, оценив своим зорким глазом мою непростую ситуацию.
– Что ей будет, как кобыла носится уже, – проворчал трактирщик, все так же держа навесу принадлежности для письма.
– Пойдем-ка, девонька, проводишь старуху, – с этими словами она подошла к хозяину, сграбастала заказ странной постоялицы из его рук и направилась к выходу.
Я встрепенулась и поспешила за догадливой и находчивой бабулькой.
Стояла, вдыхала полной грудью свежий ночной воздух. Все пространство полнилось звуками до боли знакомыми и родными: перекликались за садовой оградой лягушки; звонко трещал в кустах у крыльца сверчок; мотылёк бился о стекло, стремясь к теплу и тусклому свету, льющемуся из окна. Громко всхрапнула лошадь в конюшне. Пахло лесом, влажными травами и немного дымком. Оказывается, где-то рядом речка. Шум быстрой воды ласкал слух, сопровождая ночные шорохи и трели особым аккомпанементом.
– Так что ж случилось с тобой, дитятко? – участливо спросила знахарка тихим голосом, отвлекая меня от любования природой.