Страница 7 из 14
Так, в монографии «Япония: язык и культура» (Алпатов 2008:130) академик В. М. Алпатов ссылается на международный состав авторов, пишущих о японском этикете: «Впрочем, склонность японцев к церемониалу еще в середине XIX в. удивляла, а иногда возмущала первых западных наблюдателей. Американцы той эпохи сочли японцев “самым вежливым народом на Земле”, но видели в этом признак лживости [Gudykunst 1993:3], а И. А. Гончаров видел в “приседаниях” японцев признак “азиатчины” и отсталости. Но и сейчас японцы кажутся американцам, в том числе из-за языкового этикета, формалистами и конформистами [Akasu, Asao 1993:99]. Японцы, учитывая это, могут сокращать использование форм вежливости и поклонов в деловом обращении с иностранцами [Свинина 2007]».
Как указывает там же В. М. Алпатов, и отечественные, и зарубежные авторы говорят о японском этикете как о внешней форме, без указания на глубину его содержания. Однако на японский этикет следует смотреть как на естественное выражение и один из главных отличительных признаков ритуальной коммуникации, при которой изначально ищется общая платформа для взаимодействия, а основы общения закладываются на максимально продолжительный срок. «Церемониал» японцев есть то, что Дж. Кэри определяет как «основную метафору» ритуального общения.
В конце 80-х годов XX века немецкий философ и социолог Юрген Хабермас ввел понятие «коммуникативной компетентности». Для него это представление о том, что все люди обладают некоторыми способностями, благодаря которым они определенным образом выстраивают языковую коммуникацию. Говорящие используют язык «в качестве посредника для достижения полного взаимопонимания», а диалог имеет рациональную природу, поскольку «языковое взаимопонимание вводится… в качестве механизма координации действий» (Хабермас 2008:18–19).
Теория Хабермаса дает яркий материал для сопоставления европейского и японского понимания коммуникации. Практически все, что говорит Хабермас, оценивая коммуникативную компетентность европейца, является в японской культуре признаком коммуникативной незрелости, а иногда – асоциального поведения. В первую очередь диалогическое взаимодействие характеризуется в его терминологии «притязанием на значимость»; при этом участники диалога «взаимно выдвигают притязания на значимость, которые могут быть приняты и оспорены» (Хабермас 2008:23). Их задачей является побудить партнера к рационально мотивированному высказыванию своей точки зрения. «Притязание на значимость» распадается на три другие составляющие: «истинность высказываний», «правильность легитимно регулируемых действий и их нормативного контекста», «правдивость изъявления субъективных переживаний» (Хабермас 2008:23).
В японской культуре коммуникаций «притязанию на значимость» противостоит самоумаление говорящего, рациональному высказыванию – принципиальная недосказанность, неконкретность, оставляющая возможность для отступления от неудобного собеседнику мнения без потери лица для обоих; истинности – контекстуальность, правдивости – социально приемлемое мнение (татэмаэ). Единственным совпадением в данном случае являются легитимность и нормативность.
Разные представления о «значимом» в коммуникации, разные принципы коммуникации порождают множество болезненных ситуаций культурного конфликта, одну из которых описал информант:
Я немного говорил на японском, но я не использовал их коммуникационный стиль. Японская культура – это «хоннэ» и «татэмаэ»[7]. Например, сказать «нет» – это грубо в японской культуре, поэтому человек говорит тебе: «Я подумаю об этом», – но на деле это значит «нет», только ты этого не понимаешь. Я часто думал, что их «татэмаэ» было «хоннэ», и я был очень сбит с толку и расстроен.
Когда я учил японский на курсах, преподаватель нам такого не объяснял. Так что, начав общаться, я был в шоке – это продолжалось не меньше полугода. Потом, поняв эту разницу, я начал делать другую глупость – просить, чтобы они мне говорили, это у них «хоннэ» или «татэмаэ». Я тогда не осознавал, что это иная культура, иной путь коммуникации.
Коммуникативная компетентность является также и зависимой (или независимой) иерархически. Так, в переговорном процессе группа европейцев может быть более или менее равна в правах на коммуникацию с партнерской стороной. В течение разговора коллеги разного менеджерского уровня могут свободно высказать свое мнение по вопросам, относящимся к их ведению. В то же самое время в группе японцев есть, как правило, человек с некоей иерархической монополией на коммуникацию. Именно он отвечает, делает комментарии к услышанному или предлагает формат дальнейшего развития отношений. Другие члены группы, даже если обсуждаемый вопрос им близко знаком (входит в рамки их должностных обязанностей и т. п.), воздержатся от вступления в разговор по собственной инициативе.
В самой Японии вопросы межкультурной коммуникации и коммуникативной компетентности долго и успешно игнорировали, но за последние три-четыре года тема все же перешла в популярную область. Японские исследователи нового поколения хотя бы в теории пытаются повысить коммуникативную компетентность японцев, так или иначе вынужденных жить в глобализующемся мире. Вероятно, в преддверии Олимпиады 2020 года одновременно появилось множество книжных наименований по этой теме. Так, популяризируя Э. Холла и его описание культур с «высоким контекстом» и «низким контекстом»[8], один из авторов предлагает при этом удобную и не ранящую самолюбие японцев концепцию коммуникации с иностранцами: «Если представить, что контекст, как и гора, имеет вершину, то спуск с нее к подножию станет целым путешествием. Но взбираться снизу наверх потребует в десятки раз больших усилий, чем спускаться сверху вниз. <…> Если всходить на гору контекста такое трудное дело, то, по моему мнению, куда более реально, да и легче нам, японцам, спуститься с горы, соотнося себя с уровнем контекста иностранного партнера» (石川幸子 2017:75–76).
Межкультурная коммуникация в бизнесе
Исторически торговля всегда являлась одним из основных каналов культурной диффузии, опосредуя знакомство с «чужими» культурами через материальные феномены и внешние признаки. Как составная часть коммерческого груза невольным экспортным товаром становились стиль жизни, мода и обычаи (не только чай или пряности, но и способ употребления). В современном обществе эстафету средневековой торговли принял бизнес, который, осваивая чужие территории как рынки, наиболее активно взаимодействует с местной культурной средой. Для своего комфортного пребывания и успешного развития деятельности в принимающей стране бизнес обязан учитывать местные реалии и искать способы достижения культурного взаимопонимания. Бизнес-коммуникации, с одной стороны, сами являются частью определенной национальной культуры, а с другой – при выходе компании на глобальный уровень вбирают в свой контекст межкультурную коммуникацию.
Феномен «межкультурной коммуникации» в последние годы всесторонне исследуется. Именно в этой сфере во многом сохраняется представление о коммуникации как о разделении опыта, желании и намерении осознать ценности противоположной стороны, попытке создать единое, культурно приемлемое для обеих сторон пространство взаимодействия.
Как известно, основу исследований в области межкультурной коммуникации заложило создание правительством США Института службы за границей, занимающегося вопросами специальной подготовки американских экспертов из Корпуса мира. В ней принципиальное внимание было уделено выработке практических умений и навыков межкультурного общения. Пусть первичные задачи этого исследования были сугубо прагматические, подчиненные интересам распространения влияния США, но из них развилась важная для глобализующегося мира дисциплина.
7
Хоннэ – истинные мысли или намерения; татэмаэ – социально приемлемое выражение мыслей или намерений.
8
В культурах низкого контекста большее значение придается словам, приветствуется рациональный подход; в культурах высокого контекста главное значение имеют ситуация общения, предшествующий опыт, разделенные эмоции.