Страница 13 из 30
Азарт, пристрастие к азартным играм, можно сказать, в крови у китайцев. Это продолжается и в настоящее время. На рубеже прошлого и нынешнего столетий мне доводилось слышать в Сычуани, где люди на каждом шагу играли в азартные игры, что цюань го да ма – «вся страна (весь Китай) играет в мацзян». Одним из примеров может служить пристрастие жены Мао Цзэдуна Цзян Цин, а также Дэн Сяопина и его партнеров к карточной игре. Возможно, здесь китайцы издавна традиционно нашли лазейку, куда человек на время может уйти от ужасающе жестокой действительности и жесточайшей конкуренции внутри Китая в борьбе за существование, за выживание, что развивает и углубляет эгоизм и толкает на погружение в азартные игры.
Это традиционное явление в Китае. Проституция была запрещена нынешними властями Китая практически сразу же после создания КНР, в конце 1949 года. Однако до тех пор она была, собственно говоря, обычным, привычным явлением, способом выживать.
В настоящее время в современном кинофильме в КНР можно увидеть кадры публичного дома в Южном Китае, где богатые посетители выбирают себе «объекты» из взвода девиц в шортах и военной форме, похожей на форму советской Красной армии, марширующих перед ними под мелодию песни «Вперед, заре навстречу». Кстати здесь проявляется и желание таким образом мстить тем, кто «незаконно отнял китайские земли».
И это дожило до сегодняшнего дня, конечно, приобретя новые формы. Это существовало всегда в старом Китае. Мао Цзэдун и его сторонники в известной степени сохраняли или допускали существование всего этого в различных формах. В КПК даже был термин хуан лянь фу жэнь – «желтолицая жена» Речь шла о той женщине, с которой номенклатурный работник КПК жил в деревне, на «опорной базе», до захвата власти над городами. Затем у него в городе появлялась городская жена. Режим, существующий в КНР, разлучал семьи на десятилетия. Мужей посылали в командировки на годы, поэтому создавались новые семьи.
В последние десятилетия появилось более двухсот миллионов минь бин – рабочих из крестьян. Это были мужчины из деревни, которые шли на заработки в города, отсылали деньги домой, а в городе у них появлялись новые семьи. Это тоже традиция Китая в ее новой форме.
Главным образом девочек. И это практически всегда существовало в истории Китая. В каком-то виде продолжает существовать и сегодня. Сказалась на этом и политика «одного ребенка на семью». Из-за этой политики возникали и упомянутые убийства, и случаи, когда женщины уезжали в деревню, там тайно рожали детей. Таких женщин именовали «партизанками». Попутно отметим, что в китайской кинематографии рассказывают и о покупке семьями в деревнях женщин из городов с целью производства наследника – мальчика.
Все перечисленные явления разделяли американцев и китайцев. Можно сказать, разделяли китайцев и остальное человечество или его значительную часть.
Такого рода практика была ожидаемой в стране идолопоклонства, и купцы прибывали совершать сделки по покупке чая, не будучи заинтересованы в душах (не проявляя интереса к тому, что творилось в душе) (С. 31–32).
Купцы были в большей степени поражены (оскорблены) склонностью китайцев к азартным играм (С. 32).
«Этот порок превалирует среди людей любого ранга в обществе», – объяснял Вуд. «Дети играют в азартные игры. Люди играют ради приобретения (покупки)». <…> «Ничто иное не снижало мнение о китайцах в такой большой степени» – такова в глазах купцов была эта склонность к азартным играм (С. 32).
Довольно странно, что эти купцы, которые по большей части были пуританами (святошами), не выражали никакой серьезной озабоченности в отношении потенциально еще более взрывчатых вещей – полигамии и убийства новорожденных детей. Писали, что китайские женщины топили в реке не менее трети новорожденных девочек… (С. 32).
Точно так же мягко оценивались «цветочные лодки» и употребление опиума в Китае. Об этом купцы упоминали, однако они оставляли на долю (предоставляли) протестантских миссионеров дело осуждения, возможность распекать китайцев за эти их пороки. Громадная вовлеченность купцов в контрабандную торговлю опиумом объясняет сдержанность при обращении к этой теме. Однако провал купцов в деле осуждения пороков китайцев в целом проистекает из недостатка у них воображения в деле обсуждения всех сторон (граней) китайской культуры (С. 33).
Восприятие пороков китайцев американскими купцами заставляет думать о том, почему именно такой была их реакция на то, с чем они столкнулись в Китае.
Вероятно, что, прибыв в Китай, они увидели и осознали, что речь идет о фактически еще одной вселенной: так много было этих китайцев, и такой громадной предстала эта часть человечества. У китайцев и в Китае были свои правила. Очевидно, что с ними приходилось считаться. Этого требовали материальные интересы. Интересы торговли, выгоды.
В то же время купцы-янки более всего были поражены тем, что в Китае невероятно распространены азартные игры. С точки зрения этих чрезвычайно предприимчивых американцев, азарт, то есть риск в торговле должен был быть максимально исключен. Он должен быть исключен в деловой жизни и активности. Так обстояло в основном дело в Америке. Не то в Китае. Оказалось, что американцам пришлось торговать с азартными партнерами. Это разрушало представления о возможности честной, упорядоченной торговли, то есть торговли по определенным правилам, которые соблюдались обеими сторонами. Обман – вот то, что оказалось присуще самой природе тех китайцев, с которыми столкнулись американцы. Обман оказался неотъемлемой составной частью предпринимательской деятельности, в частности торговли.
Полигамия и убийство новорожденных детей в меньшей степени, если не вообще, касались торговых операций американцев с китайцами. Очевидно, что американцы с самого начала связей с китайцами стремились отделять торговые, экономические связи от всего остального, присущего взаимоотношениям двух этих наций.
Это касается и проституции в Китае. Здесь особых противоречий у американцев и китайцев не наблюдалось.
Важно иметь в виду и то, что американцы были вовлечены в торговлю опиумом. Поэтому материальная заинтересованность преобладала при определении американцами, торговцами из США своего поведения в Китае тогда, когда речь шла о материальных отношениях с китайцами.
Наконец, важно обратить внимание на то, что сложившаяся ситуация и отношение американцев к порокам китайцев имели своим следствием недостаток изучения американцами всех сторон китайской культуры.
А именно понятие культуры в самом широком и глубоком смысле и определяет известную и вполне определенную несовместимость американцев и китайцев. Культурная несовместимость, присутствие при этом определенной предвзятости – это как раз то, что появилось с первого момента встречи американцев и китайцев и что до сих пор продолжает играть свою роль в их современных взаимоотношениях.
Тот факт, что англичане легко одержали победу над китайцами в 1840 году, не мог явиться большой неожиданностью для упомянутых купцов (С. 33).
Давным-давно, еще в начале XIX века, купцы (Фаннинг, Делано, Эпплтон, Холбрук и Дулитл) предсказывали, что коалиция (европейцев) европейских наций, возможно, опрокинет (добьется падения, краха) Небесную империю. Около 1830 года Вуд настаивал, что любой военно-морской флот Запада (флот любой отдельно взятой страны) сможет сделать это сам, в одиночестве. Семь других купцов, однако, доказывали, что Китай сможет восполнить свои недостатки (отсутствие у него навыков и способностей) в военном искусстве и в индивидуальной храбрости другими путями (С. 33).
Все-таки необходимо снова и снова возвращаться к вопросу об Опиумной войне, или об англо-китайской войне 1840–1842 годов.