Бесчувственные

– Мисс Гойл? – вновь позвал Коннор. В ответ раздалась тишина.

Робот вновь сделал взмах. На долю минуты он почувствовал легкое чувство восхищения над филигранностью, с которой была создана эта катана, но через мгновение восхищение пропало. На окне болталась половина шифоновой, тонкой занавески. Вторая половина мертвым грузом лежала на полу.

– Анна, – уже не так уверенно позвал андроид. Он с опасливым видом убрал меч на подставку, не отводя взгляда от разрезанной занавески.

Решив сделать то, зачем пришел, Коннор последовал дальше вглубь дома, отметив для себя, что сделает непричастный вид в случае, если Гойл заметит изменения в гостиной. В маленькой красной кухне, идущей следом за гостиной, никого не было. Как и в ванной комнате. Одна из дверей была приоткрыта, и Коннор аккуратно отодвинул ее внутрь. Перед ним предстала чистая, без единой морщинки и складки, бежевая кровать. Рядом стояла тумбочка с часами, напольное широкое, высокое зеркало расположилось напротив входа. У стены напротив кровати громоздился резной темный шкаф.

– Гойл? – дом был пуст, и это встревожило андроида. Он звал хозяйку, совершенно забыв о субординации.

Оставалась лишь одна дверь, ведущая в подвал. Прядь волос выбилась из прически, галстук слегка расслабился, но Коннору было не до этого. Он медленно спускался вниз по темному коридору. Когда же перед ним предстала сидящая на стуле девушка с закрытыми глазами и три монитора перед ней, детектив испытал рефлексивное облегчение.

Диагностика представляла собой набор смысловых картинок и ситуаций, которые приходилось наблюдать, реже – участвовать. Шейные датчики, считывая информацию со спинного мозга, передавали данные памяти в компьютер, а тот в свою очередь на основе их создавал изображения. Датчики на запястьях фиксировали изменения пульса, температуры, возбуждения нервных окончаний и прочие психофизиологические факторы. Картины могли быть разными: депрессивными, радостными, суицидальными, счастливыми и т.д. Иногда компьютер и вовсе не изменял полученную информацию, использовав яркие отрывки памяти, отложенные в корковой зоне по тем или иным причинам. Однажды я, за поиском в интернете какой-то информации, наткнулась на видео, на котором девушка читала прозу. Какая-то мелкая деталь отпечатала эту информацию как особо важную, и компьютер, быстро зафиксировав наличие в памяти не связанные с работой информацию, тут же использовал ее для проверки отклонений. Всплывшая картина не вызвала во мне эмоциональных возбуждений. Я лишь вновь отметила странные формы бровей у девушки, что и стало причиной запоминания этого фрагмента.

В этот раз картинки менялись с бешеной скоростью. Компьютер не мог подобрать или выбрать наиболее эффективный участок памяти, анализируя все, что мне попадалось на протяжении 9 дней. В какой-то момент картинки замедлили ход. Я очутилась в полицейском участке.

Холл был наполнен шумом. Пройдя вглубь, я тут же поняла его причину. Трое или четверо полицейских, в числе которых был капитан Фаулер и седой Андерсон, с энтузиазмом и комичностью пинали на полу сгорбившегося человека. Мужчина на полу поднял голову, и я узнала в нем Гэвина Рида. Что ж, это было бы приятно лицезреть в реальности, но эмоций у меня не вызывало. Я обернулась и направилась к дверям.

Выход вел не на улицу, как было у реального полицейского департамента, а в семейный гипермаркет, который мне пришлось посетить сегодня после спортзала. Снующие мимо люди, образующие просто невероятный поток, не имели лиц – они были расплывчатыми. Среди толпы выделялся старик. Его поношенная, грязная, не по размеру одежда давно была непригодна. Старческое, отчужденное лицо осыпало множество морщинок и покраснений, блеклые уставшие глаза смотрели в пол. На его седой, всклокоченной шевелюре вздымалась мятая, дырявая шапка. На шее висела табличка «Я голоден. Помогите». Я знала, почему компьютер использовал этот фрагмент целиком, не изменяя его. Отходя от кассы, я сунула старику пятьдесят долларов, которые остались после покупки продуктов. И это был не жест сочувствия или жалости, хоть глаза старика и наполнились слезами. Съем жилья, хим.чистка, покупка продуктов оплачивалось подразделением отдельно, не затрагивая заработную плату (да-да, она есть!). Каждую неделю верхушка присылала определенную плату за проживание, которую солдат самостоятельно распределяет по своим нуждам. С прошлой недели у меня оставался лишний полтинник, в то время как на этой неделе уже прислали деньги. Мне некуда тратить лишнее, в то время как другому они могли быть нужны. Оттого купюра оказалась в грязной, дрожащей руке бездомного.

Я вновь не испытала эмоций и просто отвернулась к ближайшим стеклянным дверям. Открыв их, я вновь оказалась в своем новом воспоминании. В этот раз все было по-другому.

На меня смотрел Коннор. Его укоризненный взгляд придавливал меня к месту, не позволяя даже пошевелить рукой. Внутри я была уверена, что стоит двинуть хотя бы мизинцем, и невидимая небесная сила поразит меня молнией.

– Я же просил не стрелять. Он нужен был мне живым!

Не получив от меня ответа, андроид опустился, чтобы помочь старому лейтенанту подняться. Старик кряхтел и чертыхался, стаскивая с себя труп девианта, который был застрелен мною совсем недавно. Лишь когда Коннор отвел свой яростный взгляд, я ощутила ту самую прохладу и влажность в воздухе у обвалившегося здания.

– Он нужен был живым! Какой теперь смысл от его пустой оболочки?

Хэнк что-то бормотал, но его рассерженный громкий голос словно поглощала стена воды, стоявшая между мной и этим миром. Андроид вновь вернул на меня свой раздраженный взгляд. Я в ту же секунду отвернулась.

Воспоминание изменилось. Я все так же стояла посреди заброшенного дома, но голосов и пререкательств не было слышно. Затих даже ветер, уносящий с собой запах речной свежести. Я опустила свой суровый взгляд в землю, и отшатнулась назад.

Прямо у моих ног на куче цементного хлама лежал андроид. Его белоснежная рубашка пропиталась голубой кровью, глаза смотрели сквозь меня куда-то в бездну. Из разрезанной шеи струйками вытекал тириум. Безжизненные руки были расставлены в стороны.

Внутри разгоралась битва, но я не подала вида. Хотя какой от этого толк? Процессор не обмануть каменным лицом. Даже сейчас, представ передо мной абсолютно мертвым, Коннор оставался прекрасным, словно гордая птица, расправившая крылья перед полетом. Черная прядка вяло шевелилась на беззвучном ветре, ворот рубашки двигался в такт с ней. Я отвернулась. Это было уже слишком.

В шее и руках вновь ощутилась боль, и я постепенно почувствовала как возвращаюсь в реальный мир. Глаза попытались сфокусироваться на размытом изображении, но все что я смогла увидеть – чей-то темный высокий силуэт, стоявший напротив.

Как и любой солдат, я держала крохотный пистолет на передней правой ножке стула. Как я могла забыть о нем во время чистки?.. такого со мной еще никогда не было.

Пистолет взмылся вверх. Силуэт, видимо, ощутив движение, развернулся и тут же отдернулся назад. Когда пелена с глаз все же спала, я проморгалась и с удивлением произнесла.

– Коннор?

Андроид смотрел ровно на меня, игнорируя нацеленное на него дуло черного пистолета.

– Я… – Коннор явно не находил слов для своего внезапного появления, но мой вид, видимо, требовал объяснений, – ваш дом был открыт, и я вошел внутрь. Я не хотел вас пугать.

– Я никогда не забываю закрывать дверь.

– Видимо, это был первый раз.

Я забыла закрыть дверь? Забыла начистить свой скрытый пистолет? Как такое вообще возможно? Со мной такого не происходило уже лет семь: мозг бережно хранил всю важную для меня информацию. С каких пор оружейный арсенал и собственная безопасность перестали быть важными?

– Прошу прощения, но вы все еще целитесь мне в лицо.

Мягкий голос Коннора вырвал меня из раздумий, и я, ойкнув, опустила дуло. Пистолет отправился обратно в кобуру на ножке стула.

– А тебе что, страшно?

– Нет, – андроид пожал плечами, вздернув свой пиджак вверх, – не прошло бы и дня, чтобы на меня не было нацелено оружие.