Бесчувственные. Игры разума

В кармане бежевого плаща раздался писк. Очухавшись от раздумий, я вылила практически нетронутый кофе в образовавшуюся на тротуаре лужу и выкинула бесполезный предмет в урну. Телефон настойчиво продолжал оповещать о сообщении, и когда пальцы наконец открыли его ‒ я едва не осела на пол.

«Мы рядом.»

Голос Эмильды Рейн словно в тумане зашептал в голове. Затуманенное опьяняющими ночными прикосновениями Коннора и очередным разочарованием относительно работы сознание напрочь выкинуло из памяти запланированную встречу. Я почувствовала, как внутри образуется животный страх. Подразделение ранее воспринималось мной, как нечто святое, неприкосновенное, то, за что я готова была отдать жизнь не раздумывая. Теперь это был еще один хищник на пути к далеко не долгожданной свободе.

Стоя у дороги, как вкопанная, я нетерпеливо мотала головой из стороны в сторону. Сумка сбросила килограмм после того, как все копии документов последних семи лет были переданы на стол Перкинсу. Давать положительный ответ сразу я не стала, но «удочку» все же закинула. Федералы были щепетильными людьми. Даже если ты десять лет проработал в личной охране президента, тебя так просто в штаб не возьмут. Сканированию подлежит не только опыт работы, но и почти все древо семьи. К счастью, криминального в нем ничего не было. Если только федералы не станут проверять далекие времена рабовладельчества.

На горизонте показалась черная лакированная машина. Она как будто нарочно медленно двигалась вдоль грязно-белой дороги, нагнетая и без того накатывающие волны страха. Внедорожник был крупным, слишком заметным среди проезжающих мимо седанов и хэчбеков, но его выдало отнюдь не это. За рулем сидел боец. Его нагрудная эмблема ярко бросалась в глаза, хотя на деле вряд ли бы кто-то смог ее заметить из-за крупного руля и слегка затемненного стекла. Я же видела ее так четко, как будто бы она маячила прямо перед глазами.

Крупный внедорожник свернул на парковочную зону, полностью освобожденную от других машин. Мелкие ручьи стекали вниз к канализации, но я совершенно забыла о промокших ногах, когда боец, припарковав автомобиль, вышел на улицу и деловито открыл передо мной дверь в салон. Я не раз была вынуждена колесить в подобных машинах. Эмильда Рейн предпочитала в сопровождении женщин-солдат, и никто не знал, с чем было связано такое тяготение к «слабому» полу. Салон всегда отделялся от места водителя черной стеной со стеклянным звуконепроницаемым стеклом, длинные сиденья были поставлены друг напротив друга. Такие автомобили чаще всего применялись для встреч с заказчиками и иными важными лицами. Нахмурившись от этой мысли, я невольно предположила о своем статусе в этом автомобиле. Не заказчик, не работник. Жертва? Эмильда могла убить меня в считанные секунды, вряд ли мои потухшие рефлексы смогут спасти жизнь. Интуиция старалась отговорить меня от этой затеи, но ноги нерешительно несли вперед, вороша блестящие лужи каблуками.

Солдат учтиво отошел в сторону. Я его знала. Коротко-остриженная рыжая женщина с конопушками на лице, голубыми небесными глазами. В них могли плескаться женственное тепло и уют, но на деле царит холод и мрак. Она была выше меня порядком на двадцать сантиметров, обе кобуры на ногах заполонили кольт и ПБ. Из-за черного пояса выглядывала телескопическая дубинка.

Здороваться с триста-сорок-восьмым бессмысленно. Она не ответит, и я буду чувствовать себя глупой. И потому, обреченно шмыгнув носом, я взобралась в темную машину. Дверь захлопнулась ‒ боец направился к месту водителя.

‒ Доброе утро, Энтони.

О, этот неприятный, вызывающий дикий страх, голос. Мягкий тон расслабленной женщины должен вызывать ответное благоговение, однако внутри напротив: все съеживалось перед наступлением очередного психологического насилия. Женщина с пепельными короткими волосами сидела напротив, ее черное пальто было небрежно накинуто на плечи, из-под тяжелого ворота на черном платье-футляр выгладывала красная эмблема со звездами и катанами. Галочка в тон знака подразделения обнимала своими крыльями круг. Снова этот раздирающий пронзительный взгляд ярких зеленых глаз. Эта женщина могла запросто податься в модельное агенство с такими идеальными формами и резко очерченными скулами, однако вместо этого она предпочла убивать и руководить таким же отрядом убийц.

‒ Судя по всему, оно у тебя не слишком доброе, ‒ тут же заключил номер один, осмотрев мои промокшие ноги. Я все сильнее прижимала к себе сумку, надеясь на нее, словно на спасителя.

‒ Давайте опустим эти разговоры про погоду и прочий бред, ‒ нерешительно, но с ноткой язвительности отметила я. ‒ У меня нет настроения любезничать.

‒ Я приехала сюда в четыре часа только ради тебя, так что прояви немного уважения.

Я глубоко вздохнула. В это же мгновение автомобиль едва заметно тронулся с места. Внедорожник был идеального исполнения, и ощутить гул двигателя было практически не возможным. Это не старая колымага Хэнка Андерсона, что чертыхалась каждый раз от одного единственного прикосновения руки к коробке передач. Воспоминание о частых покатушках в компании молчаливого андроида и заплывшего от алкоголя лейтенанта на его скрипучей машине добавили к страху еще и разочарование. Лучше трястись в покоцанной жизнью машине в компании «анонимных идиотов», чем ехать с комфортом рядом с этой женщиной.

‒ Куда мы едем? ‒ Я тут же встрепенулась, с испугом вглядываясь в окно.

‒ На Роял-бич. Надеюсь, ты не против. Если эта беседа пройдет как надо, то меня ждет еще один человек.

Такое откровение вызвало во мне новую порцию тревоги. Оставалось ждать и гадать, что же именно Первый подразумевает под «как надо». Будет очень жаль, если мое существование оборвется здесь и сейчас. Коннору придется в одиночку управлять с домом…

Отдернув себя от бредовых мыслей, я постаралась расслабиться. Салон автомобиля был очень комфортным. Тепло пропитывало взмокшие ноги, бархатное кресло приятно скрипело под откинувшейся спиной. Эмильда тщательно наблюдала за моими попытками не выдавать внутреннее смятение, но она видела меня насквозь. Все равно что прятаться под прозрачным зонтом ‒ тебя не только увидят, но и засмеют за скудоумность.

‒ Должна признаться, ‒ машина вырулила на дорогу, и Рейн постаралась снять мое напряжение дружелюбным голосом. ‒ Я была удивлена твоему возвращению в Детройт. Город не спокоен, люди покидают это место. Слышала, Зендер-стрит не исключение. Соседей у тебя осталось не много.

‒ Хватит следить за мной, ‒ я постаралась шикнуть. Напряженные связки вместо агрессии выдали жалобный писк слепого котенка. ‒ Я стараюсь жить, как все. Почему бы вам не оставить меня в покое?

Благодушное утонченное лицо Рейн сменилось на холод. Женщина выпрямила плечи и угрожающе подалась вперед, выводя свои проницательные глаза на луч солнца. Черные зрачки блестели стальным блеском, в них я распознала блеск ледяного лезвия Коннора-катаны, когда той «не нравились» мои движения во время чистки. Пока Эмильда едва накренялась вниз, я со всей силой вжималась в темную спинку сиденья.

‒ Ты единственная пробудившаяся на этой планете, остальные предпочли либо отбыть на тот свет, либо вернуться в отряд, ‒ сурово произнес руководитель. ‒ Глупо было рассчитывать, что мы дадим тебе бесконтрольно перемещаться по стране. К тому же, ты должна радоваться. Мы все еще поддерживаем твою анонимность и не даем опасным личностям приблизиться к тебе хоть на милю.

‒ Не надо выставлять меня виноватой. Вы это делаете не для меня, а для собственной безопасности, ‒ таким же строгим тоном отозвалась я. Рефлексы корили меня за эту уже ставшую неприятной встречу, однако интуиция защищала меня мыслями о том, что вряд ли бы кто-то оставил меня в покое, получив по телефону отказ. ‒ Я же так много знаю. И много умею.

‒ Верно, ‒ сощурив глаза, Рейн откинулась обратно на спинку, спрятав глаза от золотого солнечного света. ‒ Думаю, ФБР заберут тебя с руками и ногами.

Методы запугивания так и остались в числе любимых психологических приемов Эмильды Рейн. Я убрала сумку на соседнее место и скрестила руки на груди. Плащ приятно шуршал в монотонной тишине, автомобиль все стремился вперед. Стоило взять с собой хотя бы нож для самообороны.