Бесчувственные. Игры разума

‒ У вас назначено на половину десятого, ‒ небрежно бросила регистратор.

Я медленно покосилась в сторону часов над стойкой. Половина одиннадцатого. Наверное, Коннор все же сегодня получит порцию недовольства.

‒ Я знаю, ‒ скрыв свое негодование, так же небрежно кинула я.

‒ Направо по коридору. Седьмой этаж.

Больше девушка не поднимала взгляда, и я спешно понеслась вперед к лифтам. Вид живого человека за стойкой поднял ворох замешательства не спроста. Такие должности уже несколько лет занимались машинами, как одна из ниш обслуживающего персонала. Теперь андроиды требовали оплаты, и многие уже нашедшие себе работу ее получали. Места подобного рода в большинстве своем оставались открытыми, заставляя людей садиться в кресло секретаря или регистратора. Мир только начинал привыкать к новым изменениям, которые, к сожалению, могли привести в замешательство даже воспитанного и натренированного бойца специального подразделения.

Уже на седьмом этаже я смогла встретить хоть какое-то оживление. Люди сновали по коридорам, перебегали по офисным кабинетам, негромко переговаривались. Мужчина в черном костюме и федеральным значком поверх нагрудного кармана пиджака торопливо постукивал ладонью по стенке кофейного автомата. Он то и дело поглядывал на часы, и на мгновение я взмолилась, лишь бы это был не тот, с кем мне предстояло провести собеседование: судя по ему лопающемуся терпению, он вряд ли бы смог принять меня сегодня.

‒ Вот так встреча, ‒ голос за спиной вывел меня из ступора, и я резко обернулась. Перкинс невысоко подбрасывал телефон в руке, буравя меня совершенно бесчувственным, но недовольным взором. ‒ Полагаю, это вас я дожидаюсь с самого утра?

Боевой дух упал еще сильнее. Все таки лучше бы мне было к тому нетерпеливому парню у автомата с напитками.

Федерал был не самой приятной личностью. Это я осознала еще в башне Стрэтфорд, когда мужчина с грубыми замечаниями обратился к тогда еще наставнику Хэнку Андерсону. Он одним недовольным кивком головы приказал следовать за ним, и только когда федерал был уже у какого-то кабинета, я вдруг встрепенулась и быстро прошла следом.

Посторонние встревоженные взгляды не остались незамеченными. Кто-то старательно не смотрел в сторону человека в темно-сером костюме с торопливой походкой, кто-то кидал непристойно враждебные взгляды. Федерал не блистал дружелюбностью, судя по всему, мир в ответ был настроен против него.

Обычное собеседование в конференц-зале было словно пыткой. После Эмильды и разговоров с Коннором тет-а-тет подобные уединенные встречи с неприятными личностями для меня были сплошным пустяком, однако комфортно чувствовать себя было невозможно. Агент сухо оповестил о том, как к нему «ворвались с наглой просьбой пообщаться с бывалым солдатом». Даже напомнил о прошедшем в пустую часе рабочего времени. Я не так сильно нуждалась в работе финансово, точнее, вообще не нуждалась. Но это неприятное собеседование было лишь мелкой кочкой на пути возвращения себя в этот мир как специалиста. И вряд ли какой-то там Перкинс сможет заставить меня встать со стула и молча покинуть административный центр.

‒ Я впервые вижу солдата, который был снят со своего места. Не доводилось встречать, ‒

Детектив сидел напротив, по-деловому сцепив пальцы на столе. Он не был крупным, не был таким уж опасным на вид. Дискомфорт вызывали только темные глаза, наполненные хитростью и продуманностью. Так смотрят хищники. Так смотрят шакалы. ‒ Похоже, этот город поглотил и вас.

‒ Ничто не бывает вечным, ‒ сухо отозвалась я. С учетом моего прошлого и характера этого человека нельзя было надеяться на спокойный, без проверок на вшивость, разговор.

‒ Я просмотрел ваши, с позволения сказать, «достижения». Впечатляет. Уверен, что видел только то, что позволило правительство, а значит, список и вправду достойный.

‒ Я выполняла свою работу.

Перкинс одобрительно кивнул головой. Что еще можно было ожидать от трудоголика на побегушках государства. С такими людьми нужно держать язык за зубами, это я уже по себе знала. Бешеный мотив точно так же не давал мне сидеть на месте без работы. Есть ли мотив у этого зализанного агента?

‒ Буду краток. Детройт ‒ город запущенный. Вся эта история вынуждает нас создать дополнительный отдел с группой быстрого реагирования, которую, к сожалению, некем восполнить. Продукт генной инженерии будет как раз кстати.

Перкинс смотрел на меня, не отрываясь. Ни единой эмоции, ни единого чувства в лице зрелого мужчины. Человек, из которого бы получилась идеальная машина. Я чувствовала, как внутри оседает желание попасть под теплое крылышко федералов. Вновь брать оружие и уничтожать других по приказу свыше было последним, на что согласилось бы чувство совести. Но был ли выбор?

Покидать администрацию было неприятно. Ноги больше не торопили меня по тротуару, девушка на регистрационной стойке не вызывала интереса. Перкинс дал ясно понять, что рассчитывать на более или менее мирную работу не придется. Мест было много, но для меня они находились исключительно в силовой структуре. Вести отряд таких же подневольных убийц вперед, расшибать чужие головы и уничтожать жизни. С таким же успехом я могла бы лечь на стальной стол подразделения, единственным отличием было бы только отсутствие чувств к машине в моем новом доме. На деле руки бы так же плескались в красной или голубой крови, уничтожая израненную душу окончательно.

Картонный стакан с кофе уже успел остыть. Стоя перед кофейным аппаратом с разочарованным видом, я точно так же, как тот парень, постукивала по холодному металлическому корпусу. Волосы, убранные за уши, местами распушились из-за торопливости, край рубашки выбился из-за пояса красных укороченных брюк. Автомат уже давно наполнил стакан напитком, но я все так же стояла перед аппаратом и не могла заставить себя протянуть руку. Снующие вокруг официально разодетые люди не смотрели в мою сторону, каждый был погружен в суматоху дел и проблем перед возведением нового федерального отдела. Хэнк верно подметил в участке. Федералы никогда не тратят время. Это был своеобразный отличительный знак агентов ФБР, как у бойцов их страсть и любовь к катане. Мир для них был маленьким и незначительным, а люди его населяющие ‒ еще меньше. Перед ними всегда стояла четко поставленная задача, они и вправду были похоже на машин. Многих ждали дома жены и мужья, дети, престарелые родители. Перкинса наверняка дома ждал пес. Это единственное существо, которое смогло бы выдержать столь холодного человека.

Улицы менялись так быстро, что я не заметила, как забрела в парк. Ноги вымокли от ледяных ручьев, края брюк покрылись темными влажными пятнами. Мимо проходящие люди и андроиды не обращали на это внимание. Девианты не нуждались в увеличенном тепле при такой температуре, и потому машины спокойно перемещались по улицам в толстовках, рубашках, пиджаках. Бредущая молодая девушка в лакированных туфлях по мокрым дорожкам парка ни у кого не вызывала удивление. Были «живые», что с легкостью находили во мне бьющееся сердце и красную кровь. Андроиды отличались повышенной внимательностью, и потому единственная выдающая человека мелочь уходила от внимания людей, но не от внимания машин: это стакан остывшего кофе. Андроиды ведь кофе не употребляют…

Остановившись на другом конце парка, ведущем на квартальную дорогу, я отрешенно осмотрела свои ноги. Кожа протестующе сигналила о неприятном чувстве влаги, черт дернул меня бездумно шагать по улицам в поднадоевшем за последний месяц самокопании! Заболеть человеку подобного уровня было сложно, но возможно. Стойкие клетки могли в любой момент воспалиться, но ведь они были живыми, и потому организм не мог заменить их на другие, новые. Однако у меня был сильный иммунитет. Спасибо тем долгим часам проведения в холодной камере подразделения, нацеленной на увеличение зоны температурного комфорта.

Нащупав неприятную мысль, я нахмурилась еще сильнее. Организация подарила так много организму, но забрала абсолютно все у души. И самое паршивое было то, что решение вступить было добровольным. Никого и не обвинишь в испорченной жизни и покалеченном рассудке, только себя.