Страница 19 из 343
Отрицательно мотнув головой глушащим тишину мыслям, я открыла глаза. Коннор отражался в серебряной поверхности зеркала. Диод исправно горел голубым цветом. Как и в ту ночь перед походом в заброшенное здание, андроид стоял в дверях с широко расставленными плечами, и совершенно безучастным взглядом всматривался в мои глаза. Пиджака на нем не было. Только белая рубашка с расстегнутой пуговицей на шее, заправленная в черные джинсы.
Я оторвала враждебный взгляд от андроида в отражении, медленно взяла расческу и принялась методично приводить взмокшие волосы в порядок. Тело больше не взывало к прикосновениям тихо подходящего за спиной Коннора, что все еще не спускал глаз с меня в зеркале. Мне было абсолютно наплевать, какие очередные сомнительные мысли витают в его голове. Рука рефлекторно двигала щеткой вдоль копны волос. Кожа не горела, когда андроид остановился за левым плечом, не трепетало нутро от карих глаз и вздрагивающей тонкой пряди волос у мужского виска. Я ожидала, что андроид сейчас примется тактично пояснять свою реакцию на поведение Гэвина, постарается взыграть на холодной логике, может, даже предпримет попытку убедить меня в том, что жизнь моя была еще не потеряна. Но он стоял и смотрел. Молча. Тишину нарушал шорох расчески.
Приведя волосы в порядок, я принялась осматривать свое лицо. Мозг подкидывал мне любые идеи, лишь бы не смотреть на тонущего в приглушенном свете Коннора с его идеальными чертами лица, размеренным дыханием, выглядывающей полоски кожи из-под расстегнутой пуговицы. Боковое зрение все же наблюдало за ним. Оно отмечало идеальность мужского, но заостренного подбородка, что был вздернут вверх. Отмечало спокойный взгляд шоколадных, едва не ставших черными в тусклом свете, глаз. Он был таким же механическим, как и в первый наш совместный день работы. В баре подобная холодность будоражила сознание, тело чувствовало острую потребность проверить стойкость андроида неприличными действиями, но сейчас я вдруг видела перед собой машину ‒ ледяную и инертную.
Левая рука андроида медленно поднялась вверх, выставив ладонь вперед на уровне мужской груди. Это движение привлекло мое внимание, и я настороженно перевела взор с собственного лица на замершую в воздухе кисть.
‒ Я ни в чем не сомневаюсь, ‒ спокойно произнес Коннор. Рука впитала синтетическую кожу.
Она была белой. Холодной на вид. Блестящий пластик усиливал свет лампы, поверхность переливалась блеклыми искрами. Кое-как не глядя уложив расческу на рядом стоящую полку, я повернулась полностью к андроиду. Шепот перекатывающейся круглой щетки перешел в гулкий грохот падения предмета на паркет. Но шум не смущал меня. Я могла лишь смотреть на белую, выставленную руку вперед и чувствовать внутри вновь нарастающий трепет.
Это было не все. Кожа исчезала с шеи, с лица, буквально впитывалась в ледяной белый пластик. Больше не было волос, ресниц, не было родинок. Только истина белой смеси полимера и пластмассы, серые вставки по бокам от лица, мелкая, едва различимая черная надпись над правым глазом. Только истина. Больше ничего.
Завороженный взгляд медленно перемещался от лица андроида к его руке, и, помедлив, я аккуратно приложила кисть к белому пластику. Холодный, гладкий. Он был таким, каким его создали изначально, и это мне нравилось. Я медленно переплетала собственные разгоряченные пальцы с его, сжимала механическую плоть как можно сильнее, но тут же отпускала в страхе причинить вред на вид хрупкому материалу. Конечно, это было глупо. Андроид был сделан из самого прочного сплава различных элементов, и вряд ли ему смогли бы причинить вред сильные, но женские руки.
Забыв, как дышать, я сглотнула комок в горле и, освободив кисть, под пристальным взглядом принялась расстегивать пуговицы на белой рубашке сверху вниз, одну за другой. Кожа чувствовала на себе совершенно спокойный, но туманный механический взгляд, я слышала, как участилось сердцебиение, как нетерпеливо бьется вена на шее. С каждой пуговицей взору представало изумительный белый материал с серыми вставками. Его пластическое тело повторяло контуры человеческой плоти, рельеф выделялся строго в тех местах, где должны были быть мышцы. Последняя пуговица была расстегнута. Нагло выдернутая из-за джинс и сорванная с белых рук рубашка полетела на пол.
Все его тело было идеально сложенным. Ни единого намека на человека, только схожий силуэт и искрящиеся глаза. Диод переливался желтым, но андроид не подавал вида психологической нестабильности. Терпения хватило всего на пару секунд, после которых я осторожно приложила руки к ледяному материалу. Сквозь пластмассовую ткань можно было ощущать удары искусственного двигателя, но оно меня интересовало сейчас в меньшей степени. Тириумовый насос уже однажды представал передо мной в своей натуральности, хоть у меня не было возможности рассмотреть его как можно лучше ‒ тогда по моей глупости едва не была потеряна жизнь, пусть даже если бы она и вернулась в идеально исполненном клоне. Тот Коннор был бы уже другим.
‒ Что ты чувствуешь? ‒ запинаясь, шепотом произнесла я. Его карие глаза ‒ единственное, что сейчас было схоже с человеком ‒ буравили меня безмятежным взглядом. Он не останавливал мои уже наглые руки, что изучали его холод и покрывались мурашками.
‒ Тебя, ‒ таким же шепотом ответил Коннор.
Я знала, как многие люди реагируют на реальный облик андроида. Человек изначально обличал робота, делая их в общей массе одинаковыми, а именно белыми и безликими. Так было проще относиться к тому, кто лежит перед тобой на инженерном столе, или же стоит в очереди на смерть в центре утилизации. Но когда машины принимали свой вид, едва ли не каждый встреченный мною человек в этой ситуации ощущал дикий дискомфорт. В некоторых случаях даже страх. С ним все было иначе. Коннор был безупречным. Меня не пугало отсутствие привычных, резко очерченных губ, не пугало отсутствие волос, в которые так хотели попасть руки. Его лицо не могло выражать эмоций, так как именно биосинтетическая кожа позволяла андроидам имитировать или показывать свои реальные чувства. Но даже это не могло меня сейчас оттолкнуть.
Оторвав руки от пластмассового пресса, я обхватила ладонями идеально белое лицо. Представить было невозможно, что именно творилось за этими темными глазами, но что творится в моей голове я знала. Мир, что был создан в баре «Сентропе» под голос умирающего в душевных муках певца, вновь обволок нас со всех сторон. Сомнения остались на первом этаже, может, даже в коридоре за прикрытой дверью, но сейчас и здесь не было ничего, кроме прошедших долгий путь двух «людей». Коннор смотрел мне ровно в глаза, не желая даже нарушать эту тишину. Но я не могла больше молчать. Настолько мне осточертели все эти недомолвки.
‒ Ты прекрасен во всех своих обличиях. Каждый раз я смотрю на тебя, и открываю что-то новое.
Коннору были непонятны эти слова. Андроид резко оторвал мои руки от лица, заставив тело покрыться светлой человеческой оболочкой. Вернулись те самые манящие волосы, улыбающиеся родинки, трепещущие от перебегающего взгляда черные ресницы. Он хмурился, пытался всмотреться в мое лицо, словно бы искал в нем какой-то подвох, но вместо этого видел томительный взор. Его кожа плавно возвращалась обратно на свое место, мои глаза изучали проступающий имитированный рельеф на прессе, наслаждались видом полуобнаженного мужчины. Все внутри трепетало как в последний раз. Мне было так важно снова прикоснуться к нему, но андроид не отпускал руки, явно ожидая от меня пояснения на такую нехарактерную человеку реакцию.
‒ Коннор, ты же весь мир перевернул с ног на голову. Мне вновь пришлось бросить жизнь и начать все по новой из-за тебя, но мне даже и не жалко. Но в чем радость зависимости от чужого мнения? ‒ немного помолчав, я запинающимся голосом произнесла то, что рвалось наружу с момента разгоряченного разговора в гостиной. Теперь мой голос был спокоен в той мере, в которой позволяло колотящееся об стенки грудной клетки сердце. ‒ Я люблю тебя. Очень сильно. Я не прошу ответных слов, знаю по себе, как все это сложно. Но, пожалуйста, не заставляй меня сожалеть о том пути, который нам пришлось вместе преодолеть.