Страница 10 из 12
– Ладно.
Табачник и Чибис отошли в сторону, пропустили вельмож.
– Душно сегодня, – проговорил Савельев и расстегнул ворот рубахи.
Тут же раздался короткий шелест. Стрелы вонзились в грудь Чибиса и Тугина, который по-прежнему находился на башенке.
Табачник и дернуться не успел, как Дмитрий развернулся и крепко ударил его в физиономию. В дружине сильнее всех был Горбун, но и воевода имел немалую силу. Его кулак врезался прямо в нос главаря разбойничьей шайки. Табачник взвыл от боли и опустил саблю. Дмитрий нанес ему еще два удара.
Влас тут же повалил Табачника на землю, связал руки и ноги веревкой, приготовленной заранее и спрятанной на теле под рубахой. В рот ему он вставил кляп из куска его же рубахи.
Лаперин проговорил:
– Наверху в спальне моя семья. Там и Магоня. Если он слышал крик Табачника, то убьет всех.
– Не успеет, Аркадий Дмитриевич. Истома!
– Я тут, князь, – ответил лучник.
– Сюда! Охранять главаря!
– Ага.
– Влас, за мной!
Воевода, дружинник и князь Лаперин бросились к лестнице. Через городьбу соседнего подворья перелезли лучники, встали над поверженным, надежно спутанным Табачником.
Глава 3
Шум на улице услышал Магоня.
– Чего это там? – проговорил холоп.
Княгиня и княжна промолчали. Они находились в великой тревоге, не понимали, что происходило там, где находился их муж и отец.
– Пойду, гляну. – Магоня повернулся к княгине. – А ты смотри тут за своим выводком. Если что, прибью!
Он шагнул в коридор и пошел к крыльцу. В это время по лестнице, ведущей в верхние сени, уже поднимались воевода Савельев, Влас Бессонов и князь Лаперин, еще кто-то.
– Ух ты! – воскликнул холоп.
Он выхватил топор, захлопнул дверь, закрыл ее на засов, повернулся, дабы идти в опочивальню, но увидел впереди какой-то неясный силуэт.
– Эй, ты кто? Гришка? Сашка?
– Я твоя смерть, пес ты шелудивый!
– Ага! Обманул, стало быть, князь. Ну что ж, пусть на себя пеняет.
– Ты рот бы свой прикрыл, – спокойно проговорил Горбун, легко поигрывая шестопером. – А то задену случайно, и придется потом соскабливать со стены твои мозги. Хотя откуда им взяться в такой дурной башке?
Княгиня слышала этот разговор и поняла, что кто-то пришел им на выручку. В темных сенях этому человеку будет тяжело драться с Магоней. Она взяла со стола свечу, открыла дверь опочивальни.
– Назад, сучка блудливая! – крикнул Магоня. – На куски изрублю!
– Нет, – так же спокойно сказал Горбун. – Не сможешь. Я не дам.
– Да кто ты такой?
На дверь с крыльца кто-то крепко надавил. Еще немного, и она слетит с петель.
Магоня решил действовать. Он не представлял, какой силой и мастерством обладал воин, стоявший перед ним. Разбойник начал махать топором, наступать на Горбуна.
Тот отошел на пару шагов, потом отвел шестопером удар топора и без остановки сверху вниз влепил ему по голове. Череп раскололся. Разбойник упал на пол и задергался в судорогах.
Горбун перешагнул через него, пошел к дверям. Та тряслась, но стояла.
– Эй, князь! – Горбун знал, что за створкой находился Савельев. – Погоди ломиться. Нет нужды дверь вышибать. Сейчас я отворю.
– Осип, ты в порядке?
– В полном.
– Семья?
– Тоже.
– А Магоня?
– Он не в порядке. Противно смотреть на то, что от него осталось.
– Отворяй!
– Ага.
Горбун открыл дверь, и мимо ратников особой дружины в опочивальню рванулся князь Лаперин. Он не заметил труп своего бывшего холопа, споткнулся об него, упал, тут же поднялся и вбежал в комнату.
Туда же прошел и Дмитрий Савельев. Влас с Горбуном остались в сенях. Жена и дочь бросились к мужу и отцу, обняли его и заплакали.
Савельев присел на лавку, на которой спал ребенок, вернул князю Лаперину мешок с деньгами и сказал:
– Ну вот, Аркадий Дмитриевич, кажется, и все. Мы сделали свое дело.
– Да, Табачника вы схватили, остальных побили, освободили мою семью. Спасибо вам…
В это время на улице вдруг раздался истошный рев:
– Прибью, собака!
Кричала явно баба.
– Чего это там? Горбун! – крикнул Савельев.
– Тут я.
– Что за рев во дворе?
– Сейчас гляну, – сказал Осип, через малое время заглянул в опочивальню и проговорил: – Князь, там, во дворе, баба Чибиса Валентина едва Бажена вилами не пробила. Хорошо, вовремя отмахнулся. Сейчас ее связали, лежит на земле. Но с ней малец пятилетний. Плачет он. Чего с ними делать-то?
– Пусть пока полежит. За мальцом пусть Истома присмотрит. Я подойду, разберусь.
– Ага, я передам Уварову.
– Давай.
Горбун передал лучнику наказ, вернулся в сени, присел на сундук, стоявший в углу, взглянул на Бессонова-младшего, хотел было что-то ему сказать. Но тут из опочивальни вышли Дмитрий Савельев и князь Лаперин со всей своей семьей. Ратники поднялись.
Воевода взглянул на них и приказал:
– Давайте вниз! Бабу Чибиса и сына его в телегу, что на заднем дворе. Влас, лошадь запрягай. Повезешь их в монастырь.
– Уразумел, князь!
Горбун с Бессоновым спустились по лестнице во двор.
Семья Лапериных уместилась в колымаге. Князь сам повел ее к монастырю.
Шум, поднявшийся на княжеском подворье, разбудил ближайших соседей. К воротам подошли мужики.
Покуда Влас запрягал лошадь, а Горбун сажал в телегу связанную Валентину и сына, Савельев вышел к крестьянам и спросил:
– Чего собрались, люди?
Вперед вышел мужик и осведомился:
– А чего тут за шум поднялся и кто ты таков?
– Я товарищ твоего хозяина, а вам-то, мужики, чего надо?
– Проведать хотели, что случилось.
– Разбой случился самый настоящий. Табачник подбил Чибиса, Магоню и Тугина к измене. Они захватили семью князя и затребовали выкуп, пригрозили, что иначе убьют всех.
Мужик оторопел.
– Да что ты такое говоришь?
– Как оно было, так я и говорю. Посему пришлось нам силой отбивать ваших хозяев. Табачника мы живым взяли, его ждет суд государев, остальных побили до смерти.
– Вот, стало быть, как?
– Тебя как звать-то? – спросил Савельев мужика.
– Пров Демьянов. А чего?
– Лошадь и телега нужны, тела отвезти в монастырь. С отдачей и платой, само собой.
– Так я свою лошадь дам с телегой, сам и отвезу. А сколько заплатишь?
– Алтын.
– Годится. Сюда подгонять?
– Сюда.
– Побежал я.
Другой мужик подошел к воеводе и спросил:
– Вальку с сыном Лешкой вы тоже прибили?
– Нет, они живы. Мы их сейчас в монастырь отвезем. Малолетний сын ни в чем не виноват, и жена за мужа не ответчица. Да и жить ей одной в деревне после случившегося тяжело будет. Лучше в монастырь.
– Это так.
– Вы все узнали, мужики? Глядите, не дай бог кто-то из вас решится залезть на княжеское подворье, покуда там новые люди не объявятся!
– Да ты что, мы не разбойники, не воры.
– Я вас предупредил! А теперь ступайте по домам, ночь на дворе.
Мужики разошлись.
На подворье подъехал Пров и сказал:
– У меня все готово, вельможа. Как обращаться-то к тебе?
– Князь Дмитрий.
– Гляди ж ты! Еще один! Давненько у нас на деревне не было сразу двоих князей. Хотя это не мое дело. Грузить, что ли, тела?
– Сам управишься?
– Еще копейку дашь, князь Дмитрий, так и управлюсь.
Савельев протянул мужику монетку. Тот взял ее, прошел во двор, погрузил в телегу мертвые тела, накрыл их полотняным пологом и встал за воротами.
Ратники закрыли их и отправились в монастырь. Там они и переночевали.
Утром, после молитвы и завтрака, пришло время возвращаться на Москву. Савельев поручил Бессонову вести свое небольшое войско.
Крылов подошел к Лаперину и спросил:
– А чего ты, князь Аркадий Дмитриевич, на Москву собираешься? Тебе ведь надо в вотчине порядок навести.
– Избавлюсь я от этой деревни, продам ее, – ответил Лаперин. – После того что приключилось, проживать там мы не сможем. Особенно жена и дочь.