Путь к надежде

— Ваши черты мне знакомы, — произнесла Анвэн с улыбкой, первой начав разговор.

— Месяц назад я прибыл в Альквалонде из Смертных Земель, — отвечал я, не узнавая собственного голоса.

Ноги мои сделались мягкими и мне с трудом удавалось следовать фигурам нашего танца.

— Вы уже освоились здесь, в новой жизни? — неожиданно спросила она, заглядывая мне в глаза.

— Да, благодарю вас. Я родился в Белерианде и, приехав сюда, нашел неизвестный мне мир. Мне все здесь ново…

— Я бы хотела увидеть Землю Изгнанников, — почти прошептала Анвэн, слегка склонившись к моему уху. — Но отец никогда бы не позволил мне покинуть Аман. Даже наш город я могу покидать лишь в его сопровождении…

— Ваш отец беспокоится о вас, — ответил я, тоже приблизив лицо к маленькому перламутровому уху Леди. — Я понимаю его. Мое беспокойство было бы не меньшим, будь у меня такая же прекрасная дочь…

Анвэн хотела что-то ответить, но в тот самый миг музыка резко оборвалась. Все смотрели куда-то вглубь залы. Устремив туда взор, я увидел Серлотэль, стоявшую рядом с отцом Анвэн, который что-то говорил ей, крепко сжимая тонкое запястье сестры, удерживая ее рядом.

Раздался ее громкий крик:

— Немедленно отпустите!

Я стремглав бросился к ним, расталкивая толпившихся посреди залы танцоров.

— Как вы смеете удерживать мою сестру против ее воли? — закричал я, приблизившись к Аинайросу. — Отпустите ее руку!

Аинайрос, казалось, только и ждал повода, чтобы наброситься на меня с оскорблениями:

— Кто сказал тебе, презренный голда, что я удерживаю эту девчонку против ее воли?! — взревел он, отбрасывая от себя легкую как пушинка сестру и сверкая на меня единственным глазом. — Ваши женщины так изголодались без своих сбежавших за море мужей, что сами готовы кинуться в объятия любому, у кого промеж ног найдется, чем их утешить!

Мне был брошен вызов.

— Сейчас ты ответишь за свои слова, Аинайрос из солосимпи! — проговорил я почти шепотом.

Должно быть, я побледнел от охватившей меня ярости. Кровь, отхлынув от лица, прилила к сердцу. Рука сама потянулась к поясу, у которого, я помнил это, висел в серебряных ножнах подаренный отцом кинжал.

Вокруг раздались женские крики ужаса.

Кровь непременно пролилась бы прямо на шлифованные мраморные плиты пола королевских чертогов, если бы в этот миг между мной и моим противником не возникла, словно из ниоткуда, высокая фигура с длинными ярко-золотыми волосами.

— Я требую, чтобы вы оба чтили величие чертогов Владыки Тириона! — громогласно выкрикнул этот эльда, обращаясь ко мне и Аинайросу.

Когда он повернулся ко мне лицом, я не поверил глазам — передо мной стоял светящийся исходившим от него во все стороны сиянием Лорд Глорфиндель.

— Но как это возможно? — спросил я его, вкладывая кинжал обратно в ножны.

— Об этом позже, — строго отрезал тот и молниеносно повернулся к Аинайросу. — Ты только что оскорбил сестру одного из моих подчиненных, солосимпи. Знай же, что по законам нолдор командир в ответе за своих квенди. Я принимаю твой вызов и буду биться с тобой завтра же. Моим оружием будет мой меч. Пришли ко мне твоих верных, чтобы сообщили час и место битвы. А сейчас уходи откуда пришел. Я служу Нолдарану и не позволю обращать его праздник в место сведения счетов!

Произнеся это, Лорд Глорфиндель сделал несколько решительных шагов в сторону Аинайроса, заставив его отступить.

Сверкнув полным невысказанной ненависти единственным глазом сначала на меня, а затем на Глорфинделя, главный солосимпи прорычал:

— Всем известны подлость и коварство голодрим! Они скрываются от возмездия за спинами ваниар, нанося удары исподтишка и убивая неповинных!

— Еще слово и я прикажу стражам выкинуть тебя отсюда! — произнеся спокойно эти слова, Глорфиндель указал ему на ближайший выход из залы.

Подоспевшая Леди Анвэн умоляюще глядела то на него, то на своего отца, то на меня. Она что-то прошептала на ухо Аинайросу и тот, в последний раз сверкнув горящим злобой глазом, быстрым шагом покинул залу. Анвэн и их свита молчаливо последовали за ним.

Я подбежал к сестре, которая стояла у стены, опираясь на нее рукой.

— Сестра моя, — я попытался заключить ее в объятия, но Серлотэль не желала, чтобы к ней прикасались. — Скажи мне лишь, в силах ли ты идти?

— Обопритесь о мою руку, — предложил ей оказавшийся рядом Глорфиндель. — Я буду рад сопроводить вас и вашу сестру до вашего жилища, — сказал он, повернувшись ко мне.

— Это в самом деле вы? Но как же… Ведь тот барлог…

— Да, — покачал головой Глорфиндель, — тот барлог был силен. Но не будем пугать вашу сестру. У нас еще будет достаточно времени, чтобы поговорить обо всем, что случилось. Представьте же нас!

С этими словами он бережно взял в свои руку Серлотэли и под руку вывел ее сначала в парк, а потом и за пределы королевских чертогов. Я шел позади них.

Все время, что занял путь от дворца Нолдарана, до того, что принадлежал лорду Альвэ, Серлотэль хранила молчание. Глорфиндель же говорил только с ней, оглаживая ее плененную им руку. Слова утешения и заверения в том, что дело разрешится благополучно, лились из уст Лорда ордена Золотого Цветка, словно хрустальная вода из горного родника в жаркий полдень. В ответ сестра лишь кивала, склонив голову, стараясь не встречаться взглядом с моим бывшим командиром.

Добравшись до дома, мы условились о том, что этим вечером я приду в дом Лорда Глорфинделя, чтобы с глазу на глаз переговорить о случившемся. Прощаясь со мной и сестрой, он казался спокойным и неустрашимым, каким был всегда, сколько я его помнил.

— Тебе не стоило вмешиваться, — заговорила Серлотэль, как только мы остались одни в приемной. — Я сама могла бы дать отпор любому наглецу.

— Я испугался за тебя, услышав твой крик, сестра. Ответь мне, чего он хотел? Почему удерживал твою руку?

Бледное лицо Серлотэли скривилось в недоброй ухмылке.

— Того же, что и остальные — танцевать со мной. Этот жалкий тэлеро сказал, что очарован мною и желает владеть моим вниманием на том празднике.

— Что?! Как он осмелился?!

— Но я ответила, что не намерена больше танцевать, и попыталась уйти, — продолжала она. — На что мерзавец схватил меня, шипя, что не привык к отказам со стороны женщин, — и Серлотэль снова ядовито ухмыльнулась. — Я бы могла всадить ему под ребра кинжал, но не хотелось делать это без веской причины. Надеюсь, завтра Лорд Лаурэфинделлэ размозжит его одноглазую рожу о камни.

Она произнесла эти слова холодно и жестко. И я в который раз подивился тому, сколь воинственный характер Единому было угодно вложить в столь нежное и изящное роа.

Передав сестру заботам прислужниц Леди Аилинэль, я зашел в мою комнату и стал готовиться к завтрашней схватке. Встав перед большим зеркалом, я надел кольчугу, наручи, наголенники, опоясал кожаный ремень, к которому прикрепил мой кинжал и пару сабельных мечей, доставшихся от отца. Поверх кольчуги я украсил себя туникой темно-синего атласа и широким нолдорским поясом, расшитым серебряной вышивкой и самоцветами.

Вскоре из зеркала на меня смотрел воин Гондолина в полном боевом облачении.

Стараясь не попасться на глаза хозяйке дома, я выскользнул на улицу и пешим направился к находившемуся неподалеку жилищу Глорфинделя. Я шел туда, намереваясь благодарить его за участие и убедить в том, что сам должен оборонять честь сестры.

========== Часть 10 ==========

Без труда найдя нужный мне небольшой одноэтажный дом, я застал Лорда Глорфинделя в компании слуги, который помогал ему собирать на стол, а затем удалился в кухню, где занялся чисткой легкого доспеха и заточкой кинжалов своего господина.

— Входите, Воронвэ! Смелее! — приветствовал меня Глорфиндель, указывая на деревянную скамью у добротно сработанного, но простого стола в приемной.

— Мой Лорд, я благодарю вас за благородный поступок и желание помочь мне, — начал я, кланяясь с порога. — Но братский долг не позволяет мне допустить, чтобы вы вместо меня бились завтра с этим негодяем за честь сестры!