Возвращение Владычицы

Замыкали процессию приятно улыбавшийся, высоченный ростом совсем молодой нолдо, одетый в щегольские одежды похожего кроя, на те, что были надеты на вошедшем первым чернокосом. Он держал за руку изящную, тоненькую нолдиэ в платье цветов Второго Дома с зауженным подолом.

Хозяин гостеприимного жилища, Ольвэ, тут же устремился навстречу новоприбывшим.

Элронд пребывал в раздумьях, стоило ли ему приближаться к ним, раз уж судьба захотела, чтобы они встретились здесь этим вечером, или лучше будет выждать удобного момента и, не привлекая к себе внимания прочих, подойти к Леди Келебриндель и Туору.

Не успел эарендилион отметить про себя, что Нолдаран на торжество не явился, как послышались звуки фанфар, возвещавшие появление среди приглашенных самой Владычицы Лориэна и жемчужины Альквалонде.

Артанис спускалась по высоким ступеням расположенной в центре зала третьего этажа лестницы, ведомая под руку Лордом Арафинвэ.

На ней было подаренное Фириэль платье и бриллиантовые ожерелье, серьги и диадема, приподнесенные когда-то лучшими ювелирами Средиземья из Гвайт-и-Мирдайн, которые она бережно хранила, надевая лишь в самых торжественных случаях. Они с отцом медленно, как и подобает, спускались, задерживаясь на миг на каждой из ступеней и позволяя, таким образом, рассмотреть себя во всех деталях.

Отец был одет в праздничный золотой, как и его роскошные ваниарские волосы, усыпанный самоцветами, парчовый камзол, сверкавший ослепительно в свете множества ярких светильников, фонариков и ламп. На лице Лорда Третьего Дома читались гордость и торжество в смеси с искренним счастьем. Сегодня Арафинвэ финвион чествовал любимую и долгожданную дочь.

Нэрвен вспомнилось их единственная короткая встреча в Землях Изгнанных. Как только стало известно о прибытии Арафинвэ во главе армии нолдор из Валимара, чтобы сражаться вместе со смешанной армией остававшихся еще в Белерианде квенди, ведомой Эрейнионом, против сил Черного Врага, Нэрвен, преодолев на пути тысяча и одну опасность, приехала в ставку командования объединенных сил нолдор и майар, чтобы встретиться с отцом.

Предвидя, что ее не пропустят в укрепленный лагерь ставки, если она явится в атласном одеянии в пол, отделанном газом и кружевом, какие носили благородные леди при дворе Эльвэ Синголло, Нэрвен облачилась в мужское платье, надев поверх него свой старый серебряный доспех, привезенный из Амана, и с отрядом закованных также, как и госпожа, в доспехи, верных нисси, смогла пройти в самое сердце ставки, к шатру Нолдарана Арафинвэ.

Вход в шатер командующего охранялся, но Артанис заявила стражам, что дело срочное, добавив также, что является родней их Владыки и командира.

Ее пропустили внутрь после доклада. Только оказавшись в плохо освещенном двумя коптившими светильниками, установленным один напротив другого на треногах, шатре, дочь Арафинвэ решилась снять бывший у нее на голове шлем.

Отец сидел, неудобно ссутулившись за крохотным походным столиком, на низком табурете и что-то писал при тусклом свете свечи. На нем была простая, даже грубая одежда, поверх надежный и самый обычный стальной доспех со следами вмятин на наплечниках и царапин на грудном панцире. Густые золотые волосы Арафинвэ показались ей потускневшими и были небрежно стянуты в толстую, растрепанную косу, лежавшую на левом плече. Потемневшее лицо главы Третьего Дома, на котором Нэрвен заметила следы недавних ссадин, носило печать напряжения и усталости. Щеки были испачканы какой-то сажей.

— Кто ты и что тебе нужно? — спросил он, почти не отрываясь от письма, лишь на мгновение подняв голову и бросив суровый взгляд на вошедшую дочь.

— Отец… — проговорила ошеломлённая Нэрвен, — Это я, Артанис…

Неужели за пять с половиной столетий, проведённых в изгнании, она так изменилась, так пала, что любивший и баловавший её больше остальных детей отец не в состоянии узнать её?!

Арафинвэ медленно поднял голову, пристально вгляделся в её лицо и вдруг схватился рукой за сердце, отбросив перо. Из глаз его ручьём полились слезы, черты исказились гримасой боли.

Сорвавшись с места, Нэрвен бросилась ему в ноги. Ей так хотелось ощутить вновь его ласку, его отеческую нежность и тепло рук.

Спустившись по широкой парадной лестнице до первого этажа, они преодолели зал, ярко освещенную множеством фонариков дорожку, покрытую розовыми лепестками, и поднялись на просторную палубу флагмана военного флота тэлери, который издавна принадлежал деду Ольвэ. Дед всегда лично выводил «Маранвэ» из порта и только нескольким самым доверенным своим стражам доверял управление им, стараясь при этом проводить больше времени за его огромных размеров штурвалом.

Первый «Маранвэ» был похищен дядей Феанаро и бесславно поглощён пламенем в Лосгаре. Тот, на котором сейчас Кириаран устраивал праздник в честь обожаемой внучки, был точной копией сожженного восемь тысячелетий назад корабля.

Благородный Финвэ подвел Артанис к установленному у носа судна высокому помосту. За ними на палубу стали постепенно подниматься приглашенные гости.

У подножия помоста их уже ждали Кириаран, ее мать и братья с семьями, представители Второго Дома, Лорд Элронд с матерью и счастливо улыбавшейся Келебриан. Рядом с ними стоял, о чем-то беседуя с приемным сыном, застенчиво опустивший глаза при ее появлении Лорд Макалаурэ, Кано… Он выглядел словно сошедший с иллюстраций в фолиантах по истории нолдор принц.

Нэрвен широко улыбалась блаженной улыбкой. Видеть настрадавшегося больше других братьев во время мытарств феанарионов в Эндоре Макалаурэ таким нарядным и счастливым доставляло ее сердцу, ищущему во всем высшую справедливость, необычайную радость.

Тем временем, окруженные сияющей великолепием одежд и украшений свитой, на борт ступили Владыка Валмара Ингвэ в сопровождении Индис, ее дочерей и Амариэ, за которой следовали нарядно одетые дети.

Гости невольно расступались перед заставлявшим меркнуть все вокруг великолепием посланников Вечноснежной Вершины.

Ингвэ и Индис приветственно кивнули, Амариэ поклонилась. Арафинвэ, передав руку дочери ее деду Ольвэ, направился для теплого приветствия к матери и дяде. Нэрвен знала, что лишь ее отца в Валмаре негласно признавали полноценным принцем и истинным наследником короны нолдор за его благородство, доброту, мудрость и спокойный, кроткий нрав — признак всех ваниар. Немалую роль сыграли и ярко-золотые, доставшиеся от его матери, волосы Арафинвэ Инголдо, так разительно отличавшие его от остальных детей Индис.

Зазвучали первые, красноречивее любых возгласов призывающие к битве, исполненные величия, аккорды гимна Славы Валар. Кано поднимался на помост во внезапно повисшей над палубой тишине.

Когда над портом и замершем в ночи городом раздалось раскатистое и гордое — «Мелькорнен лантанэ*…» в исполнении хора, мороз прошёл вдоль позвоночника Леди Лориэна. Выражения лиц всех присутствующих сделались серьёзными и решительными.

Чарующий голос Кано лился, открывая слушавшим его все свои грани и оттенки, поддерживаемый стоявшим в глубине помоста хором придворных певцов. Голос Макалаурэ, казалось, все выше и выше возвышался над землёй, эхом отражаясь от звёздного купола, простиравшегося в вышине, над всеми ими.

Чувства, испытываемые Нэрвен и разделяемые другими, можно было описать как абсолютный восторг и ранящая до глубин феа гордость. Ей казалось, что она парит на орле под облаками вместе с Манвэ и свитой майр, возглавляемой Эонвэ.

Финальное «Мир на долгие столетия…» Кано пропел в оглушительной тишине, уже без музыкального сопровождения. Оно вышло особенно прочувствованным, с оттенком изнеможения, какое накрывает после тяжкого сражения воинов, даже если битва выиграна.

Он вложил всего себя в эту песнь, словно прося таким способом прощения у Валар за все неправедные деяния, начиная с ухода за Феанаро в Форменоссэ и заканчивая организованным разбойным нападением на шатёр Эонвэ.

Через миг все зааплодировали ему. Слезы навернулись на глаза отчаянно хлопавшей в ладоши Артанис. Молодые квенди из нолдор и тэлери в полном восторге выкрикивали «Великий Макалаурэ!», чокаясь стеклянными бокалами с игристым вином.