Казнить нельзя простить

Вскоре Гермиона не выдержала и сама появилась у него в больнице. Она долго смотрела в круглое окошко за его работой.

— Может быть, что-то передать мистеру Поттеру? — поинтересовалась медсестра, когда Гермиона подошла к стойке.

— Да, пожалуйста. Передайте, что здесь Гермиона. И как там закон о магглорождённых волшебниках?

— Теперь профессора из Фордрайо будут приходить к детям в возрасте двух лет. Это даст возможность родителям свыкнуться с мыслью о волшебстве, — прозвучал голос Гарри. Он стоял в белом халате, совершенно серьёзный, измотанный, и держал перед ней открытую дверь.

Она улыбнулась медсестре, шмыгнула в проход и вскоре оказалась в тёмном чулане, по периметру стояли полки с папками, а в углу огромная урна.

Внезапно Гермиона ахнула, когда в воздухе возник фонарик. Такой она когда-то делала для себя, чтобы читать в темноте.

— Ты помнишь?!

— Я всё помню.

Они смотрели друг на друга в призрачном свете фонарика, который как лёгкий светлячок освещал окружавшее их тесное пространство.

Гарри отложил палочку на ближайший стеллаж, и Гермиона, помедлив, сделала так же.

— Ты выглядишь уставшим, — заговорила она тихо.

— Работы много. Если ты хочешь обсудить…

— Нет, — помотала головой Гермиона и, немного поколебавшись, начала снимать с себя туфли, брюки и тунику, оставаясь в одном простом белом бельё. — Я ещё не готова говорить.

Гарри не отрываясь осматривал всё её тело — от вздымающейся груди, до стройных ног — в мерцающем свете.

— И не надо.

Их дыхание перемешалось. Он склонился и через ткань коснулся губами её жаждущей ласки груди. Руками он огладил её тонкие плечи и стянул лямки бюстгальтера, не прекращая ласкать соски языком.

Руки Гермионы потянулись к его халату, стягивая его с плеч и тут же расстёгивая рубашку, касаясь плоского живота. Она сразу взялась за пряжку ремня и лихорадочно задёргала её, не зная, как расстегнуть. Гарри усмехнулся и притянул её к себе, руками сминая ягодицы, а губами впиваясь в шею.

Страсть сжигала их обоих, и они счастливы были гореть в ней настолько, что не заметили медленного стука деревянной трости.

Внезапно дверь коморки распахнулась, заливая её ярким больничным светом. Они испуганно отпрянули друг от друга, как нашкодившие школьники, а в проёме вырос темноволосый небритый мужчина с тяжёлым взглядом синих глаз и тростью в левой руке. Он хромал на одну ногу. Даже не посмотрев на них, выкинул какие-то папки в мусор и вышел. Но вдруг обернулся и сказал Гарри:

— Мистер Поттер, если вы хотите посмотреть, как будут сращивать внутренние органы, то будьте в операционной через… скажем, десять минут. И ещё… У вас двоих много общего — вы оба идиоты. Вот только разбирайтесь в спальне, а не здесь.

Гермиона ошеломлённо смотрела вслед человеку с тростью, и вдруг червячок осознания закопошился у неё в мозгу.

— Это Грегори Грейсон! Я так много о нём читала. Ты у него практику проходишь?

— Мерзкий ублюдок, — выплюнул Гарри и с сожалением посмотрел на полуобнажённую Гермиону.

Она вдруг хихикнула.

— Хуже профессора Снейпа?

Гарри задумался и отрицательно покачал головой.

— Этот гений диагностики проклятий, а Снейп был просто обиженным мальчиком.

Гермиона кивнула и начала одеваться. Гарри тоже натягивал халат обратно, бурча себе под нос, что лучше бы он натягивал не что, а кого…

— Как ты попал к нему?

— Рассказал свою историю.

Гермиона удивлённо на него посмотрела и спросила:

— Всё?

— Да, и о тебе тоже.

Она прикрыла глаза от стыда и протяжно вздохнула.

— И что он сказал?

Гарри внимательно взглянул на неё и подал сумку.

— Что если я хочу изменить свою жизнь, то должен действовать, вместо того, чтобы искать оправдания, запираться и притворяться счастливым…

Настойчивый стук в дверь повторился, Гермиона застонала и откинула одеяло. Протерев ладонью лицо, словно это могло стереть её заспанный вид, она надела мягкие шлёпанцы в виде рыжих котиков — своего она так и не решилась больше завести — и пошла смотреть, какой идиот так рано решил её побеспокоить.

«Если это Гарри, — подумала она, — то пусть катится на все четыре стороны, я ещё не готова… Стоп! А если это и правда Гарри?»

Она шагнула к зеркалу, на ходу расчёсывая пальцами спутанные пряди волос, но резкий окрик за дверью и тяжёлый стук заставили её замереть на месте.

— Открывай, Гермиона!

— Генри? — удивилась она. Своих родителей Гермиона уже давно называла только по именам.

— Привет!

Гермиона улыбнулась своему отцу и матери, бледность лица которой могла сравнится разве что с Малфоевской. Она смотрела на Гермиону как на привидение, тогда как взгляд Генри способен был убивать огнём, который в них полыхал. Странно было, что и руки у него окрашены царапинами и припухлостями, но природная деликатность не позволила Гермионе задать вопросы об их состоянии, и она просто отошла с порога, пропуская их внутрь.

Они первый раз были у неё, хоть и знали адрес. Она, пожалуй, уже смирилась, что останется для них просто другом. Главное, что они были живы и здоровы. Это заставило её обратить внимание на то, куда смотрит Марджери. Гермиона резко прошла к книжной полке, чтобы опустить фотографию. Единственную, где она была с родителями. Как только она развернулась, то наткнулась на затравленный взгляд своей матери, которая тут же подошла к ней и взяла фотографию в руки.

— Это… — подала было голос Гермиона в попытках объяснить композицию.

— Это мы снимали за год до прихода профессора МакГонагалл, — вдруг заговорила Марджери и разрыдалась, Гермиона стояла не шелохнувшись, переводя взгляд с бледной матери на пылающего гневом отца. — Ты была такой деловой, знала буквально всё обо всём. Наставляла нас. Как правильно и как неправильно. А потом вдруг замолчала. Волшебный мир… Я его ненавижу! Он изменил тебя! Ты перестала с нами разговаривать, ты стала называть нас…

— Магглами! — рыкнул Генри, сжимая кулаки.

Гермиона ощутила, как комок боли из самого сердца поднимается в горло, и из неё вырвался горький всхлип.

— Мама!

— Дочка!

Они обнимались, сжимая друг друга в объятиях, словно в опасении вновь потерять друг друга, и плакали навзрыд.

— Я думала, что потеряла вас…

— Мы всегда были там, мы всегда ждали нашу маленькую умную девочку. Гермиона, как ты могла так с нами поступить?

Генри не плакал, но в уголке его глаза сверкнула слеза, и он резким движением руки смахнул её.

— Ты не имела права стирать нам память.

— Я хотела защитить вас, вас бы убили! — воскликнула она.

— Ты могла уехать с нами, — горько произнесла мама, взяв лицо Гермионы в свои руки и вглядываясь в родные карие глаза. — Девочка моя, сколько же ты пережила, — она снова обняла её.

— Я не могла, я должна была помочь Гарри, — ответила Гермиона.

— А он тебя за это изнасиловал! — прорычал Генри.

— Что? Откуда вы знаете? — вскинулась Гермиона и покраснела.

— Он сам сказал! Если бы у меня было оружие, я бы застрелил его!

— Папа, — улыбнулась сквозь слёзы Гермиона.

Он всегда был готов оторвать за неё голову любому, и это стало одной из причин, почему она перестала быть с ним откровенной.

— Этот паршивец вытащил мой пистолет, а потом и вовсе спрятал все ножи, перед тем как дать нам это зелье.

— Гарри? Вы уверены? — не поверила Гермиона.

— Гарри Поттер. Как ты это пережила? — мать сжала её плечи. — Он сделал тебе больно? Ты была у психолога?

Гермиона отрицательно покачала головой, не зная, как объяснить то свое состояние, но родители ждали ответа, а Генри даже перестал метаться по маленькой квартирке и сел в кресло.

— М-м-м… Я не знаю, — спокойно заговорила Гермиона. — Больно не было, ну… почти. Просто сам факт, что это был Гарри… Тот самый мальчик, лучший друг… Это ошеломило меня, как удар под дых. Был бы это кто-то другой — да даже Рон! — я бы просто убила его на месте, но Гарри я не могла причинить вреда… Не после того, что мы пережили вместе.