Страница 43 из 45
Война – это прежде всего социологическое искусство, а искусство войны улучшается настолько медленно, что принципы Александра Македонского по-прежнему общеприняты. Искусство смены оружия меняется быстро – искусство обращения с людьми, которые это оружие используют, меняется гораздо медленнее…
В последующих главах будут описаны действия некоторых людей, которые полагались исключительно на огнестрельное оружие, но у них не было отваги или проницательности сблизиться с врагом на расстояние удара… Огневое сражение из любви к искусству – это едва ли более чем атлетический конкурс. Оно не входит в какие-либо образцы подлинной войны, в нём нет жизни, поскольку оно тщетно; его едва ли можно назвать сражением. Свою волю врагу навязывает именно удар или угроза удара. Победитель в огневом сражении по-прежнему удален от своей цели. Победитель в прямой схватке находится рядом с ней.
Плохое планирование и моральная трусость: первые три недели войны
Первая неделя Чеченской войны стала одним из самых критических моментов в истории ельцинской администрации, а на деле – ив истории современной России, в некотором смысле сопоставимым по своей значимости с разгромом консервативного лагеря в августе 1991 года и парламентским «мятежом» в октябре 1993 года. Так можно утверждать потому, что на протяжении нескольких дней казалось реально возможным, что единство российской армии надломится, а вместе с ним – подчинение младшего командного состава Министерству обороны и соблюдение военной иерархии. Если бы это произошло, то Россия сделала бы значительный шаг в направлении Латинской Америки не просто в экономическом и социальном смысле, а еще и в политическом, с государственными переворотами и военными мятежами (pronunciamentos).
Если бы это произошло, то главным действующим лицом во всех событиях стал бы нос[66], действительно игравший очень важную роль в истории, причем еще задолго до Клеопатры1. В нашем случае этот нос принадлежал Борису Ельцину, хотя и не был ни столь же длинным, ни столь же прекрасным, как легендарный нос египетской царицы. Кроме того, роль Ельцина была пассивной, а не активной: на второй неделе декабря 1994 года президентская администрация объявила, что ему придется лечь в больницу для хирургической операции на носовой перегородке, и на протяжении нескольких дней Ельцин был недоступен и не издавал никаких распоряжений по вводу войск в Чечню, начавшемуся 11 декабря. В действительности вплоть до 28 декабря, то есть в течение двух с половиной недель после начала войны, он даже не делал телевизионного обращения к российскому народу с объяснением этого решения. Более того, первые 18 месяцев войны Ельцин не посещал войска в Чечне, несмотря на то что в 1995 году он проводил отпуск всего в сотне миль оттуда – в санатории под Пятигорском.
Эта явная, нелепая и недостойная попытка уйти от ответственности (все эти слова я слышал в то время из уст российских офицеров) в декабре 1994 года оказала ужасающее воздействие на дух российских сил, участвовавших в операции, и стала одной из причин возникновения ситуации, близкой к мятежу, в западной колонне войск под командованием генерала Ивана Бабичева, продвигавшейся через Ингушетию. Эта колонна уже натолкнулась на неожиданное противодействие со стороны ингушского гражданского населения (некоторые лица были вооружены), которое блокировало дороги и окружало российскую технику, уничтожив несколько ее единиц. 13 декабря колонна добралась до села Давыденко на главной дороге по направлению к Грозному, когда против нее вышла толпа чеченских женщин, которые исполняли на дороге зикр и говорили солдатам, что дальше им придется проехать по их телам. В этот момент Бабичев при поддержке совета офицеров объявил (я лично присутствовал при этом), что он не будет убивать гражданское население, и отказался идти дальше.
Тем временем восточная колонна, которая, как предполагалось, должна была двигаться из Дагестана в направлении Гудермеса, так и не пересекла границу с Чечней. Она была окружена дагестанскими чеченцами и остановлена. Было захвачено и, как сообщалось, передано чеченцам как минимум два БТРа, а российские власти признали, что произошел захват 47 пленных. После того как всю ночь колонна простояла без движения, она была передислоцирована к северу от Терека и присоединена к северной колонне, которая продвигалась от главной российской базы в Моздоке (Северная Осетия).
Чтобы понять действия Бабичева (которые, как я уверен по собственным наблюдениям, были совершенно искренними, а не просто уловкой, как потом думали чеченцы), необходимо иметь в виду как ситуацию в армии непосредственно в декабре 1994 года, так и ряд событий, восходящих к 1962 году, когда советская армия получила приказ стрелять в демонстрантов в городе Новочеркасске и командующий данной операцией генерал был смещен за отказ это сделать. Всё это сложилось для меня в одну картину во время интервью с генералом Александром Лебедем в его штабе в Приднестровье в феврале 1994 года, за десять месяцев до Чеченской войны.
Лебедь с неизменной неимоверной горечью говорил обо всех тех случаях, когда в последние годы существования Советского Союза армии приказывали выполнять внутренние полицейские задачи, а также о том, как военные командиры и армия в целом остались единственными, на кого легла ответственность за кровавые последствия и политическую бурю. Лебедь утверждал, что сам видел это в Тбилиси в марте 1989 года и в Баку в январе 1990 года и слышал об этом от своих товарищей, которые принимали участие в провалившемся вторжении в Литву в январе 1991 года:
«Всякий раз приказы были конкретными и исходили с высочайшего уровня – от Политбюро. Причем каждый раз они отдавались по телефону – ничего не записывалось. И каждый раз, когда мы выполняли для них грязную работу, они исчезали и сваливали всю вину на нас, причем против них не было никаких свидетельств. Поверьте мне, армия никогда не позволит, чтобы это повторилось».
Конечно же, именно это армия (в особенности полевые офицеры) и увидела еще раз в декабре 1994 года в Чечне – в самом начале российского вмешательства, еще до начала настоящей войны, сходство с Тбилиси или Вильнюсом действительно казалось слишком близким. Во второй половине дня 13 декабря я видел, как депутат от демократического блока в Совете Федерации Виктор Курочкин (он представлял Читу, город в Восточной Сибири) сказал генералу Бабичеву:
«Не забудьте, генерал, что если вы исполните незаконный приказ, то закон вас не защитит. Только вы будете нести ответственность. Мне сказали передать вам, чтобы вы ожидали, пока Совет Федерации вынесет свое решение. Происходящее в Москве – это такой же путч, как в августе 1991 года, и он кончится крахом».
В качестве подкрепления Курочкина сопровождали два местных чеченских представителя, Саламу Умалатов и Сайхан Барахоев.
С точки зрения наблюдателя, находившегося на дороге между чеченцами и армией, моральная и физическая драма этой сцены едва ли может быть преувеличена. Позади стояла толпа поющих женщин, некоторые из них танцевали зикр, другие сидели на дороге, держа в руках плакаты с надписью: «Сыновья! Не стреляйте в женщин, которые могли бы быть вашими матерями!» Впереди виднелись низкие тени российских танков, смутно проглядывавшие сквозь темное пятно леса. Слева – боевые вертолеты, дрейфующие вдоль гигантских угрюмых склонов зимнего Кавказа.
Генерал Бабичев стоял напротив своих танков – массивная фигура типичнейшего советского десантника со сплющенным лицом, чем-то напоминавшим лицо Лебедя. Бабичев сказал Курочкину и чеченцам:
«Ситуация следующая: в этой операции задействован крупный контингент войск, и я командую только его частью. Я не несу ответственность за то, что могут сделать другие. Но в рамках моих полномочий я приказал этой колонне остановиться до конца сегодняшнего дня, и если противоположная сторона не откроет огонь, мы тоже не будем этого делать. Я отдал этот приказ своим офицерам. Если вы останетесь здесь, я постараюсь организовать встречу с моим командованием. Но вы должны сказать этим людям не подходить ближе…
65
Turney-High Н. Н. Primitive War, Its Practice and Concepts. University of South Carolina Press, 1949, p. 12. Возможно, вместо слова «атлетический» в этом описании природы «огневого сражения из любви к искусству» сегодня нужно употреблять слова «математический» или «электронный». – Прим. авт.
66
Интуитивно уловимая игра смыслов: слово nose по-английски означает не только собственно нос, но и чутье, интуицию.