Страница 42 из 45
С точки зрения религии и культуры, изображение Северного Кавказа как однообразно мусульманского региона требует серьезных оговорок. Мусульманские нации западного и восточного регионов Кавказа имеют очень разный религиозный облик, а между ними находятся осетины – главным образом христиане. Западные кавказцы, будь то черкесские (абхазы, кабардинцы, адыгейцы, черкесы, абазины) или тюркские (карачаевцы и балкарцы) народы, до совсем недавнего времени оставались главным образом анимистами по своим религиозным практикам. В раннем Средневековье некоторые из них поверхностно приняли христианство сначала от Византии, а затем от Москвы, а кабардинские князья породнились с русской знатью65.
Начиная с XVI века эти народы приняли суннитский ислам под влиянием турок-османов. Но даже у абхазов, западно-кавказского народа, географически наиболее близкого к мусульманскому миру, ислам никогда не укоренялся очень глубоко66. Мусульманское духовенство уважалось, но имело лишь ограниченную власть в обществе еще до советского периода. Его попытки запретить питье вина и самогона (brandy) – местной привычки, сведения о которой сохранились с древнейших времен, – никогда не имели успеха. Среди осетин, например, есть и мусульмане, и христиане, но религиозная идентичность осетин по сравнению с их национализмом почти не играет роли ни в политической, ни даже в социальной жизни этого народа. В прошлом присутствие осетин в самом центре Северного Кавказа играло значительную роль в предотвращении просачивания сильного мусульманского влияния с востока на запад и в создании заслона для связи Шамиля с черкесским сопротивлением на Западном Кавказе. Сегодня чеченским или ингушским боевикам, намеренным перенести свою деятельность на Западный Кавказ, также придется пересекать враждебную им осетинскую территорию.
Ингуши в этническом и лингвистическом отношении очень близки к чеченцам, но, поскольку они проживают дальше на запад, ингушские племена обратились в ислам позже и не так глубоко, как чеченцы. С тех пор различия в их религиозных культурах способствовали разделению двух народов, так что отсутствие воинствующего ислама было главной причиной для сотрудничества ингушей с Россией во время войны с Шамилем, что подкрепило раскол между ингушами и чеченцами.
При советской власти «официальное» мусульманское духовенство стало насквозь подчинено советскому государству, а кроме того, в целом плохо образованное еще до революции, оно часто оказывалось в состоянии жалкого незнания мусульманского учения и мусульманской мысли, за исключением нескольких едва понимаемых молитв. В Чечне и Дагестане это компенсировалось огромной силой неофициальных суфийских братств, но они имели мало влияния в других местах Северного Кавказа, не говоря уже о Татарстане и Башкортостане.
Но главная причина отсутствия движения в поддержку Чечни со стороны других кавказских народов была демографической. За исключением пророссийских осетин, чеченцы во время краха советской власти были единственной «титульной национальностью» в отдельно взятой автономной республике, которая составляла абсолютное большинство ее населения. Согласно переписи населения 1989 года, общее население Чечено-Ингушской АССР составляло 1,29 млн человек, из которых 57 %, или 734,5 тысячи человек, были чеченцы. Это более чем вдвое превосходило то их количество, которое (официально) вернулось из ссылки в 1957 году, а к нему еще необходимо добавить 300-тысячное чеченское землячество в остальной России и других советских республиках. Количество русских в Чечено-Ингушетии составляло 394 тысячи человек (30 %), а ингушей – 164 тысячи (13 %)67. Другие народы Северного Кавказа попросту не имели демографического веса для попытки создания независимых государств. Общее смешение разных языков на Северном Кавказе (который в средневековом мусульманском мире называли «горой языков» из-за множества наречий) создает своеобразную систему сдержек и противовесов, что предоставило властям в Москве бесконечные возможности для проведения политики в духе принципа «разделяй и властвуй».
Хорошо известно, что большая часть местной политической верхушки – особенно в Дагестане, где проживают 34 национальности, большинство из которых имеют друг к другу территориальные претензии, – крайне опасается межнациональных столкновений и полного хаоса, которые последуют за борьбой за независимость от России. На руку им в деле противостояния радикальному национализму чрезвычайно играет тот факт, что все народы Северного Кавказа имели возможность на протяжении нескольких лет наблюдать в телетрансляциях страдания и разрушения, вызванные межнациональными конфликтами в соседнем Закавказье. Российское телевидение, которое внимательно смотрит большинство людей на Северном Кавказе, постоянно внушало эту мысль «домашней» аудитории.
Поэтому одной из причин того, почему ельцинская администрация на протяжении двух с половиной лет терпела правление генерала Дудаева в Чечне, было попросту то обстоятельство, что он не оказывал такого давления на российское государство, которое требовало бы принятия определенных мер. Признаков того, что «чеченская инфекция» радикального национализма и требований полной независимости распространяется на другие российские автономные республики, было мало. Постоянные призывы Дудаева к другим народам Северного Кавказа подняться против русского правления и создать новый кавказский союз оказались безрезультатны. Для реализации этой цели генерал возлагал надежду на Конфедерацию горских народов Кавказа, щит для националистических сил в регионе. В бурные дни в ноябре 1991 года Конфедерация действительно могла сыграть важную роль в разубеждении России напасть на Чечню, тем самым явно угрожая Москве новой кавказской войной. Еще более важной была роль Конфедерации (причем санкционированная российской армией и в значительной степени способствовавшая созданию преимущества для Москвы) в помощи абхазам в их войне против Грузии, в ходе которой примерно семьсот северокавказских добровольцев были ключевой составляющей абхазских вооруженных сил. Однако в Абхазии части Конфедерации сражались с дезорганизованным и плохо вооруженным врагом, причем, что еще более важно, это происходило с молчаливого одобрения России.
Когда Россия вступила в Чечню, Дудаев обратился к Конфедерации и кавказским народам с призывом помочь Чечне и восстать против России, против «…ваших собственных трусливых и коррумпированных лидеров». В телевизионном обращении 13 декабря 1994 года он вновь провозгласил, что «Чечня борется от имени всех кавказских народов». Но Конфедерация ограничилась словесными протестами; после первоначальных массовых протестов в Ингушетии и Дагестане лишь горстка добровольцев отправилась воевать вместе с чеченцами, а власти других северокавказских республик установили за деятельностью Конфедерации строгий надзор.
Определенную роль в том, что Конфедерация не выражала прямой поддержки чеченской стороне и не мобилизовала на войну в Чечне добровольцев из других северокавказских республик, сыграло влияние спикера ее «парламента» Юсупа Сосламбекова после того, как он еще в 1993 году порвал с Дудаевым (хотя Сосламбеков никогда не входил в поддерживаемую Россией администрацию Чечни и в действительности резко критиковал ввод войск). В результате к 1997 году влиятельность и репутация Конфедерации упали почти до нуля. Провал в ситуации с Чечней можно считать признаком ее фактического конца[64]. Надежды Конфедерации на создание нового независимого государства на Северном Кавказе в любом случае всегда были химерой: география, экономика, религия и национализм – всё было против этого.
Глава 3
Ход Чеченской войны
Русская женщина (проталкиваясь вперед): Дай пройти, нам больше вас не надо бояться.
Чеченская женщина (отступая назад): Стой в очереди. Мы раньше вас не боялись, и теперь тоже не боимся.
64
B 1996 году Юсуп Сосламбеков организовал «восстановительный съезд» Конфедерации, но он не имел никаких результатов. Сейчас единственным живым напоминанием о Конфедерации остается разве что Бульвар Конфедератов в Сухуме. Одному из основателей и первому руководителю Конфедерации (горских) народов Кавказа Юрию Шанибову (Мусе Шанибу) посвящена книга Георгия Дерлугьяна «Адепт Бурдьё на Кавказе». Юсуп Сосламбеков в 1997 году баллотировался в президенты Ичкерии и получил 1 % голосов, в 2000 году он был смертельно ранен в Москве.