Страница 49 из 77
— Тише, тише! Хочешь договориться? Давай! Только отпусти Бриана, — в ответ на эти слова скулёж его спутника стал более слышимым.
— Чего это он? — Джованни был удивлен. Реакция Бриана на оружие никак не вписывалась в представления о безжалостности людей Алонсо Понче.
— Боится! Сам не видишь? — раздраженно выкрикнул Раймунд, потом опомнился и, понизив тембр голоса, добавил более спокойно. — Убери меч, Богом клянусь, мы не причиним тебе вреда!
— Не уберу, пока не договоримся! — решительно отказал Джованни. — Ты меня за простачка держишь? Если Понче послал вас меня выкрасть…
— Да не посылал он!
— Врешь!
— Мы сами вызвались. Давай поговорим!
— Говори!
— Он только послал нас следить и ждать его приезда. Откуда мы знали, что ты сам свалишься нам в лодку? Кто первым крикнул, чтобы его увезли? А? — Раймунд сосредоточенно хмурился, взывая к памяти Джованни, но не находил в ней отклика.
— Ты хочешь сказать, что я, вот такой, в одной камизе и с сумой, спокойно взобрался в твою лодку, дал себя связать и увезти? — Джованни не хотел верить во весь этот бред.
— Горячка у тебя была, — Раймунд старался сдерживать эмоции, крутя головой во все стороны, настороженно наблюдая и за Брианом и за их пленником. — Бриан видел из окна постоялого двора, что было напротив, как мы отплываем. Добежал до ближайшей пристани, прикрыл тебя плащом, потому что ты спал беспробудно и жаром полыхал. И не знали мы, что с тобой делать: нам же не приказывали тебя похищать до прибытия сеньора Понче! И мы решили, раз уж ты теперь наш, то можем действовать дальше. Опусти меч!
Бриан всхлипнул и вздохнул с облегчением, когда Джованни убрал лезвие от его горла, и тут же упер его в грудь Раймунда:
— Мы заботились о тебе! — еще раз всхлипнув, внезапно заговорил он. — Думаешь, легко найти в Париже повозку и подготовить ее, увешав бубенчиками?
— Твоя идея? — усмехнулся Джованни, теперь краем глаза наблюдая за движениями Бриана.
— Моя, я в детстве такое видел, когда путешествовал с отцом по Аквитании. Тогда прокаженных гнали куда-то ближе к морю, где устроили для них отдельное поселение, — Бриан медленно возвращался в нормальное состояние, но сидел неподвижно, чтобы чем-то не спровоцировать Джованни. Казалось, он вообще не знает, что теперь делать, поэтому судорожно сжимал пальцами борт повозки, не меняя изначальной позы.
— Мы правду говорим, — поддержал его Раймунд. — Ты весь вчерашний день и ночь пролежал в беспамятстве. Мы тебя решили связать только когда жар спал.
Джованни мучительно обдумывал собственное положение: раз он решил сбежать в болезни, то тому были причины, но сейчас у него был иной план, который рождался вместе с его рассказом о злоключениях юного тамплиера. Он прекрасно помнил тот день, когда Готье де Мезьер, нарезая кусок мяса тонкими ломтями, рассказал о своём способе вести переговоры.
«Все дело в интересе: необходимо увлечь своего собеседника разговором, заставить сопереживать твоим трудностям, выкажи своё участие или заинтересуй деньгами. Как только почувствуешь колебание или неуверенность, бей в эту цель — лги, но так, будто предлагаешь сладчайший мед, без вкуса которого последующая жизнь потеряет смысл. Вливай яд в его уши, создавай привлекательный образ, услаждающий взгляд».
— Как же вам до сих пор не пришло в головы, что Понче ищет меня не просто так? — обратился Джованни к своим горе-похитителям. — Только я знаю, где спрятано золото, поэтому он меня и ищет. Пять сундуков, полных золотыми монетами, не под силу вновь обрести одному человеку. Так почему бы вам не помочь мне? Вы тамплиеры или хотите, чтобы всё досталось арагонцу Понче, а вам за это даже не добавят мяса в похлёбку от ордена Монтесы?
Рыцари переглянулись в нерешительности. Именно сейчас их озарила догадка, что перед ними единственный человек, который знает о золоте, недовезенном к командору Жаку де По. А Джованни продолжал:
— Решайтесь! Меня уже два раза пытались убить за эту тайну, но я хочу разделить ее со своими братьями, с которыми давал единую клятву. Одному мне не под силу. Давайте сделаем это вместе?
— Ты предлагаешь, — Раймунд облизал пересохшие губы, — поделить деньги на троих?
— Можно и так! Или найти золоту достойное применение: поддержать наших братьев или отправиться в Святую землю.
— Ч-чёрт! — выдохнул Бриан.
— Заткнись! — прикрикнул на него Раймунд. — Сколько раз я просил тебя не поминать дьявола всуе, особенно, когда уже начинает темнеть.
— Вы оба помолчите! Где мы сейчас? — Джованни еще внутренне трясло от испытанного переживания: ему удалось стать ведущим у своих похитителей и заманить лживой сказкой.
До самой темноты они следовали по проторенной дороге, пока не перестали её видеть, но ни города, ни селения, ни огонька в округе не было.
— Нам же сказали, что будет небольшой город, только свернуть нужно на развилке направо, — причитал Бриан.
— А он, наверно, и был направо, — Джованни указал пальцем на неясные всполохи пламени от факелов почти на горизонте, у подножия невысокого холма. — А пока мы беседовали… лицом к лицу, лошадь продолжила идти прямо…
— Ага, — согласился Раймунд, — и нас ждет ночлег на опушке леса.
Дежурить у костра вызвались по очереди. Иногда где-то далеко в густой чаще выли волки. Лошадь всхрапывала, переминаясь с ноги на ногу, иногда решаясь лечь, но потом вновь подскакивала, поводя ушами, и косила глазами в сторону толстых деревьев, которые отгораживала от нее повозка.
За ночь путники собрали и сожгли все опавшие ветки в круге, очерченном пламенем костра, и отогнали всю мошкару чадящим дымом. Лес был влажным и не хотел гореть.
С первыми проблесками зари Бриан разбудил Раймунда и Джованни, крепко спавших, прижавшись друг к другу внутри повозки. Было зябко, рассвет выбелил густые облака тумана, скопившегося в низинах, на верхушках деревьев подали свои голоса первые птицы. Дорога впереди была проторена, хоть путники теперь и не знали, куда она ведет.
— Если хотим ехать на юг, то нужно спрашивать направление на Тур, — деловито заявил Раймунд. — Оттуда идут все паломники, поэтому знают дороги.
— А до Агда тогда — как? — позёвывая спросил Джованни.
— Зачем тебе туда? Ты же говорил, что нужно от Тулузы ехать?
— Дело одно есть… богоугодное, — он достал из своей сумы письмо из Авиньона. — Я теперь посланник у понтифика, — он открыл кожаный футляр и дал своим спутникам обозреть тугой свиток, скреплённый печатью с изображением ключа Петра [1].
— А можно к нему прикоснуться? — затаив дыхание спросил Бриан и осторожно протянул руку, едва коснувшись пальцами печати.
— Ну, как? — почти прошептал Раймунд.
— Божественно! Будто укрыл меня кто теплым плащом. Видать, благодать снизошла…
Джованни поспешил убрать свиток обратно в футляр: распыляться божественной благодатью от рук понтифика не хотелось.
К полудню они доехали до небольшого селения и решили там же заночевать, поскольку их лошади требовался отдых. Крестьяне с подозрением оглядели их повозку сверху донизу, и когда убедились, что в ней никаких болезных и прокаженных нет, позволили въехать за ограду.
Там путники узнали, что выбрали правильное направление в сторону Тура. Город Шартр был неподалёку. За ним на расстоянии одного дня пути друг от друга лежали Шатоден, Фонтейн, Вандом, и за шесть дней уже можно было достигнуть Тура.
Неожиданно их позвал к себе в дом один селянин, из тех, что уж слишком настойчиво проверяли их повозку. Поставив перед гостями огромную миску постной густой похлёбки, он ласково окинул каждого из них взглядом и присел за стол, хитро прищуриваясь:
— Я смотрю, вы все из рыцарей, хоть и одеты по-простому…
«Куда уж проще!» — подумал Джованни, опустив глаза вниз на свои заляпанные грязью ноги, которые он еле втиснул в старые башмаки.
— …хотя этот, — хозяин пятернёй махнул в сторону флорентийца, — больше похож на нищего, из тех, что бродят по городам и Salve Regina распевают. Мда…