Страница 47 из 77
— Он вообще не стал себя защищать. Понял, что признай он обвинения или не признай — ничего не изменится: орден будет уничтожен. Поэтому сомкнул уста и не проронил больше ни слова. Кроме одного… — Джованни сделал паузу, еще сильнее завораживая своим рассказом. — В ту ночь он поведал юному рыцарю, где скрыта большая часть казны ордена, как разыскать людей — хранителей тайны, и куда следует отвезти сундуки. Он указал точное место, где будут ждать — командорство на границе с Фуа, к Жаку де По.
Комментарий к Глава 5. История юного рыцаря
[1] Имя вымышленное.
[2] Большая часть горной цепи Пиренеи не принадлежала королевству Франция: в районе Перпиньяна (Руссильон) была власть королей Майорки, дальше королевство Арагон, Андорра, графства Фуа, Комменж и Наварра (частично, но управлялись местными), Аквитания (под властью Англии), виконтство Байона, королевство Кастилия и Леон.
[3] Домом для общежития членов ордена мог служить любой подходящий дом или замок, переданный ордену.
[4] Речь идёт о Маргарите Поретанской.
========== Глава 6. Мой дом не лежит в руинах ==========
— Так вот кого мы ждали столько дней! — воскликнул Раймунд. — Бриан, ты помнишь?
— Как тут забыть! — ворчливо откликнулся его друг.
Командор Жак де По места себе не находил: всё высматривал, спрашивал, посылал рыцарей проверять дороги, клял последними словами погоду, но всё было тщетно. Золото не довезли. А потом приехал вестник из Тулузы и сказал, что братья схвачены, но золота при них не найдено.
— Все верно! — отозвался Джованни. — За сокровищами охотились люди короля, были устроены засады, и рыцари решили разделиться. В конце концов остался только один. Тот самый юный рыцарь. И только он знал, где спрятана казна ордена.
— И что же было дальше? — с придыханием спросил Раймунд.
— Да, да, что сталось с рыцарем? — откликнулся Бриан, затаивая вздох, предвкушая открытие очень значимой тайны.
— Не торопите мой рассказ! — Джованни опять привстал на колени, придвигая к себе поближе меч. Помимо испытываемого голода чувствовалась и боль внутри тела. «Всё-таки меня насиловали, — подумал флорентиец, прислушиваясь к своим ощущениям, — что же так болит-то: будто нервы все обнажены?». Но он никак не мог вспомнить, с чего же всё началось, поэтому опять вернулся к рассказу. — Выпал снег, и трое последних рыцарей укрылись в маленьком, но гостеприимном доме на берегу моря, ожидая лодку, что должна была отвезти их на Майорку. Им почти удалось бежать, если бы не предательство одного из людей, что им помогали скрываться. И ранним утром, лишь забрезжил рассвет, дом оказался окруженным стражниками. Скованных железом, их отвели в город Безье, не зная о тайне, что они хранят.
Вы уже говорили о том, что слышали о так называемой «папской комиссии в Сансе», когда тамплиеров защищали учёные братья. Но не знаете, что председательствовал там архиепископ Нарбонны Жиль, который поставлен был надзирать за справедливостью суда. Но у него были иные цели…
— Ты хочешь сказать, что он был настроен против ордена? Он не хотел его оправдания? — перебил рассказ Раймунд, потрясенный до глубины души предательством, что исходило и от лица служителя церкви.
— Архиепископу нужны были признания вины, — продолжил Джованни, — четкие, ясные, заверенные клятвой. И не должно было быть сомнения в их подлинности или последующего отказа в суде. Такое предписание было передано инквизитору в городе Агд брату Доминику из Йорка вместе с тремя пленниками. И тот постарался выполнить приказ!
— Он их пытал?
— Жестоко. И ему даже удалось то, что было не под силу остальным: обвинить в содомии и установить этот факт!
— Как? — в один голос воскликнули изумлённые рыцари.
— Если приказать палачу вместо пытки три дня насиловать пленника в каменном мешке, то будет что предъявить на всеобщее обозрение. Уж поверьте!
Раймунд выругался, всем сердцем проникаясь жалостью. Бриан шумно засопел. Джованни продолжил:
— А еще юного рыцаря пытали на дыбе, плетьми и железом, пробили кисти рук гвоздями, а ногу — острыми шипами… И оставили так, решив, что он умер.
— Постой! — Раймунда внезапно осенила догадка. — Ты говоришь о себе? Я видел следы шрамов на твоей ноге!
— Ты забыл присмотреться к моим ладоням… — Джованни схватился за меч, ожидая действия со стороны Раймунда, но первым, кто сунул голову внутрь повозки, был Бриан. — Меня зовут Джованни Мональдески, и я тоже бывший рыцарь Храма, — лезвие меча уперлось похитителю в кадык, а за расширяющимися от удивления и страха глазами наблюдать было — одно удовольствие. — И нам придётся договориться!
***
— Я уезжаю, — Михаэлис стоял на пороге рабочего кабинета Готье де Мезьера. — Твои измышления ни к чему не привели!
Уже седмицу они были заняты безуспешными поисками Джованни. Никто похожий на флорентийца не покидал ворот Парижа и не появлялся в близлежащих городах на расстоянии одного дня пути. Джованни видели спящим и плывущим в лодке, и не было и намёка, что он сел в неё не по доброй воле. Но куда именно направил ее человек, сидящий на веслах — осталось неизвестным. Готье только хмурился, еле скрывая досаду, а Михаэлис сходил с ума, охваченный грезами и во сне, и наяву.
Мыслями он призывал Джованни к себе, обращал свои молитвы к Господу о милосердии, желал вновь ощутить близость: обнять и обласкать пламенеющее тело своего возлюбленного, одаривая поцелуями, нежными и страстными одновременно, почувствовать отклик в движениях, желание прижаться крепче.
«О, Боже! Жан — где ты? Ты так же звал меня, страдал в разлуке, услышь и меня, как я слышал тогда тебя!»
Денег на обратную дорогу оказалось достаточно: Джованни отдал все свои, когда Михаэлис ложно уехал, чтобы потом вернуться. Еще удалось заработать, благодаря Филиппе, которая поведала об опытном лекаре у советника короля. «И берёт немного, и исцеляет на совесть!».
Посещение открытой лекции медицинского факультета в парижском университете опять заставило вернуться к прежним ощущениям, что он — не шарлатан, а мастер. Ректор университета, Франческо Караччиоли, с которым он добился встречи, задержавшись еще на седмицу, подтвердил в записях университета, что Мигель Фернандес Нуньес обладает правом называться врачом и практиковать на землях французского королевства в диоцезе Агд.
Казалось, Господь одаривает его своими милостями, забрав в уплату чувственную часть души. Опять вынув обнаженное и трепещущее сердце из груди, лишая любви, заставляя краски окружающего мира поблёкнуть…
— Мигель, Мигель, да постой же! — он еще не вышел за ворота университета, а его нагонял какой-то незнакомец. Михаэлис обернулся и удивленно уставился на него:
— Простите, я вас не помню.
— Как же, учитель? — молодой человек, казалось, чуть не расплакался от унижения. Его язык говорил о нём, как об уроженце Кастилии. — Я Пабло Муньос Рохо, я учился у вас в Болонье, когда вы приехали туда из Неаполя. Но я думал, что вы сейчас на Майорке или Сардинии, не ожидал встретить вас в Париже!
— Я понял, — Михаэлис ободряюще улыбнулся, ощущая, как внутри его открываются невидимые плотины, затапливая воспоминаниями, которые были когда-то надежно заперты в сундуках памяти. — Вы знаете моего друга, Мигеля Мануэля из Кордобы. Нас часто путали в детстве и юности.
— Простите меня! — недоверчиво ответил Пабло. — Но вы слишком похожи!
— Лучше скажи мне, Пабло, как поживает Мигель Мануэль? Мы слишком давно расстались и не состоим в переписке, — Михаэлис мысленно приказал себе унять нервную дрожь, поскольку когда-то вынужденно распрощался со своим братом навсегда, а теперь получил возможность вернуть всё обратно.
— В прошлом году он оставил факультет, отправившись домой, но должен был вернуться через Пасхалию, так он нам сказал! Теперь же я уезжаю в Лериду, буду преподавать там в университете. А вы… как ваше имя, господин?
— Мигель Фернандес Нуньес, — торжественно произнес Михаэлис, давно свыкнувшийся с мыслью, что он пожизненно будет «кем-то из Кордобы». — Я мастер медицины из университета в Монпелье. Но живу в диоцезе Агд в Лангедоке.