Страница 45 из 77
Оказалось, что похитители, хоть и заглянули в его суму, но не удосужились ее выпотрошить и рассмотреть получше. Письмо епископу Агда все еще лежало на дне, кожаный футляр с ножами тоже, фляга с чудодейственным дистиллятом, мази и, конечно — заветный горшочек с медом, где, скрытые темно-желтой густой медовой сладостью, покоились золотые флорины. Подобная беспечность показывала, что Алонсо Понче не всё знал о Джованни Мональдески, представляя его перед своими подчиненными изнеженной шлюхой.
Еще один взмах ногами и сгиб тела, и уже пальцы рук завладели острым ножом, чтобы перерезать веревку. Скрип колес повозки, звон бубенцов, удары лошадиных копыт о каменистую землю — все эти шумы скрывали от похитителей, сидевших спинами почти вплотную к Джованни, то, что происходило внутри повозки, задернутой плотным пологом.
Можно было бежать, похитители бы и не заметили, что их пленник исчез, выпрыгнув из повозки с противоположной стороны. Но куда? Джованни охватило смятение: он столько построил надежд на благополучное возвращение вместе с Михаэлисом в Агд, что ни разу не задумывался над иными путями. И не было у него других интересов в жизни, не связанных с палачом.
«Я должен убедить их принять мою сторону! Как поступил бы Готье?»
Джованни кусал губы в волнении, не зная, что предпринять. В любом случае стоило поговорить с похитителями: это было бы естественным для пленника, беспокоящегося о собственной судьбе. Он достал из-под вороха одежды оба меча рыцарей, любовно завернутых в ткань. Перепрятал один, положив глубоко под солому. Другой осторожно вытащил из ножен, взвесил в руке — меч был очень дорогой и старинный. Его хозяин, видно, хорошо заботился о своём оружии.
Флорентиец вернул на место рогожу, присел за спинами Бриана и Раймунда с обнаженным мечом в руке, прикидывая, с кого бы начать первым:
— Господа, — он громко обратился к своим похитителям, — путь нам предстоит долгий, говорить все равно придется. Зачем же скрывать от своего пленника такие подробности: два бывших тамплиера по заданию главы нового ордена Монтеса похищают из Парижа папского нунция [2]? Я, конечно, довольно скромный малый, чтобы искать славы Пьетро из Вероны или Пьетро Парензо, но всё же — если письмо Его Святейшества не будет доставлено в Агд, а посланник окажется пленным заложником юнца из семьи Понче, то скандала не миновать.
Комментарий к Глава 4. Повозка с бубенчиками
[1] Описываю бурдюк, распространенный на Востоке. Не могу сказать точно, насколько этот способ хранения воды был распространен в Европе, но после Крестовых походов он мог быть завезен рыцарями и использоваться.
[2] Посыльный, вестник. В современном мире – дипломатическое лицо от Ватикана, в описываемое историческое время – лицо, облеченное каким-либо заданием или миссией от Святого престола.
========== Глава 5. История юного рыцаря ==========
Сначала воцарилась тишина, видимо, оба тамплиера пытались понять, какую важность представляет их пленник, и совместить полученные знания с тем, что услышали от своего магистра.
— Хм, — хмыкнул Раймунд, — да по мне, хоть сам понтифик! Пусть с этим Алонсо Понче и разбирается!
— Нет, постой, — возразил ему Бриан, — мы клятву подчинения даем понтифику, а уже потом магистру. Если наш пленник правду говорит, то как бы нам повторно не попасть в какую-либо историю! Я же говорил: в Калатраву нужно идти или к госпитальерам. Сейчас бы сидели где-нибудь под лучами теплого солнышка и грелись…
— Скажешь тоже, — Раймунд продолжал источать сомнения, — на всех теплых местах уже сидят свои рыцари. Нас бы отправили в Сеуту или в сарацинские города, где каждый готов тебя прирезать или обратить в рабство.
— А вы где были в заключении, когда тамплиеров схватили по приказу короля Филиппа? Как смерти избежали? — внес свою лепту в их разговор Джованни, внимательно прислушиваясь. Меч он продолжал держать перед собой, готовый к тому, что рыцари захотят заглянуть внутрь повозки, но те, видно, предполагая, что пленник надежно связан, проявляли беспечность. А еще — хотели поговорить, уже порядком устав от общества друг друга.
Десять лет назад оба этих рыцаря, родом из Гаскони и не блещущих знатным происхождением, были наполнены желанием вновь отвоевать Гроб Господень. Орден тамплиеров, в то время еще богатый и влиятельный, был привлекательным местом для будущих свершений. Бенедиктинский монашеский устав хоть и был труден в соблюдении, но, по словам их командора, служил благодатной основой для соблюдения дисциплины и порядка, которые понадобятся, когда в новом походе рыцари соберутся вместе в ударное войско, покрытое белыми плащами с красным крестом. «В пути будет много соблазнов, — вещал Жак де По [1], — вам будет легко держаться своих же товарищей, но рядом с вами окажутся и другие рыцари — не связанные обетами целомудрия и воздержания. И только молитвы помогут вам воздержаться от грабежей и прелестей доступных женщин». Молодые Раймунд и Бриан, опоясанные мечами, старались изо всех сил выполнять взятые на себя обеты.
— И никаким идолам мы не поклонялись! — восклицал Раймунд.
— И на крест не плевали, и ногами изображение Господа нашего не топтали! — вторил ему Бриан.
— А содомский грех — тоже чья-то поганая выдумка, — продолжил Раймунд, — так и всю монастырскую братию можно легко обвинить, ибо и они молятся вместе и спят рядом. Не знаю, чем наш магистр де Моле так не угодил приспешникам короля Филиппа — Ногаре и Мариньи, да пусть черти их в адском пламени терзают до скончания времён, но пострадали при этом все рыцари ордена.
— Вас тоже пытали и обвиняли? — спросил Джованни, захваченный рассказом.
— Нас? — Бриан ухмыльнулся. — Не добрались! В наши горы попробуй сунься! Когда тамплиеров начали арестовывать местные власти и бросать в тюрьмы, к командору приехал вестник из французского королевства [2]. Он нас всех поднял посередине ночи и увел к пастухам. Там мы переждали, пока наш дом [3] не обыщут стражники и не уйдут ни с чем. В горы никто, кроме местных, не ходит, поэтому к нам и бегут все, кто хочет скрыться — еретики, разбойники… Да и паломники в Компостеллу постоянно проходят через горы.
— Мы потом вернулись, — продолжил Раймунд, — обеспечили надежную защиту нашему дому. А затем выяснили, что мы не одни такие, кто спаслись: и в Фуа были, и еще дальше, ближе к Тулузе.
Слушая рассказ этих двух рыцарей, Джованни все больше убеждался в собственном превосходстве: уж ему-то удалось сполна пострадать за членство в опальном ордене!
— Если честно — мы только слухами и питались, — Раймунд оказался замечательным рассказчиком. Был неспешен в речах, будто мысли излагал в такт движению повозки, — всегда настороже, не предполагая, что будет дальше. Когда к нам кто-нибудь добегал, то рассказывал ужасные вещи, одна чудовищнее другой: как под пытками братья сначала подтверждали возведенную клевету, потом отказывались на суде или перед папскими легатами, как их пытали вновь, как исчезли те ученые братья, которые хотели защищать орден в суде, как было сказано — нельзя защищать ересь, если она уже доказана. А потом пришли вести из Парижа, что наш магистр де Моле отказался отвечать за себя и за орден перед папской комиссией. А это было настоящим предательством! Помнишь то время, Бриан?
— Забудешь ту зиму! — ворчливо отозвался второй рыцарь. — Сначала стояла сухая осень, потом пришел холод, да так, что листья на деревьях не опали, а замёрзли. После Рождества начались сильные дожди. Все дороги развезло так, что ступить было нельзя — сплошная набухшая грязевая жижа. А потом выпало столько снега, что проламывало крыши, множество скота полегло и лесного зверья, потому что не могли достать себе пропитания. Люди оказались отрезанными от мира в селениях и голодали.
— Помню, помню… — Раймунд прочистил горло. — Сразу перед началом дождей к нам в дом королевские солдаты пожаловали, мы еле ноги успели унести. Везде по дорогам засады были устроены, говорили, что некоторых наших братьев схватили. Памятная зима… мы еле обратно вернулись, потом сугробы разгребали и болели долго тяжелым кашлем и горячкой.